Сэр Дэвид еще выше вздернул свой красивый подбородок.
— Этот человек бросил мне вызов.
— Сегодня никаких драк, — заявил Дойл.
На мгновение показалось, что сэр Дэвид собирается вмазать сэру Артуру Конан Дойлу. Но он только кивнул и небрежно поправил пиджак.
— Как угодно, — сказал он. — Не сегодня. Я буду счастлив встретиться с ним в любое другое время. — Он окинул меня взглядом и усмехнулся. — Или, может, Бомон возьмет свой вызов назад?
— И не подумаю, — сказал я.
— Тогда завтра утром? — предложил он. — Скажем, в семь? — Он повернулся к Дойлу. — И пусть это будет настоящий поединок, — прибавил он. — А вы будете судьей, если пожелаете.
Дойл задумался. Предложение застало его врасплох, но было заметно, что отчасти ему эта идея нравится. Он взглянул на сэра Дэвида, потом на меня, потом снова на сэра Дэвида, как будто пытаясь прикинуть наш вес и наши бойцовские качества. Я думаю, когда сэр Артур был помоложе, он тоже занимался боксом. Дойл повернулся ко мне:
— Господин Бомон, что скажете?
— Годится.
Он снова взглянул на сэра Дэвида. И нахмурился.
— Но, разумеется, последнее слово не за мной. — Он повернулся: — Леди Перли, вам решать. Вы не возражаете, если двое ваших гостей проведут завтра боксерский поединок?
Леди Перли колебалась недолго. Она взглянула на меня, затем на сэра Дэвида.
— Вы оба согласны?
Сэр Дэвид улыбнулся.
— Не то слово, — сказал он.
— Да, — сказал я.
Она кивнула.
— Разрешаю, — заявила она, — но с тремя условиями. Первое — получив мое разрешение, вы оба должны забыть о вашем споре на весь сегодняшний вечер. Выбросите его из головы, вы оба, чтобы мы могли спокойно провести сеанс. Второе — после поединка, как бы он ни закончился, спор будет исчерпан. И победитель, и побежденный смирятся с результатом. Вы согласны с такими условиями, господин Бомон?
— Конечно, — сказал я.
— А вы, сэр Дэвид? — обратилась она к нему.
Он коротко кивнул.
— Согласен.
Тут вмешался Дойл.
— Вы говорили о трех условиях, леди Перли?
— Да, — улыбнулась она. — Третье — поединок не должен происходить в саду. У нас и так полно забот с клумбами.
Дойл улыбнулся.
— Думаю, мы можем обещать, что не повредим ваши клумбы, леди Перли.
— Прекрасно, — сказала она. — Тогда я разрешаю.
Дойл повернулся к сэру Дэвиду.
— По правилам маркиза Куинзберри?[15]
Он кивнул.
— Правда, без перчаток.
— Да, — нахмурился Дойл, — конечно. У нас же нет перчаток. — Он повернулся ко мне. — Не возражаете, если без перчаток?
— Нет, — сказал я.
— Десять раундов, — повернулся Дойл к сэру Дэвиду. — И я определяю победителя.
— Десять раундов, — согласился сэр Дэвид. — Не сомневаюсь, определить победителя будет легко.
Дойл взглянул на меня.
— Вы согласны на десять раундов?
— Конечно.
— Тогда решено, — сказал Дойл. — Завтра в семь утра. — Он потер руки. — А теперь, — объявил он, — приступим к сеансу.
Под руководством Дойла мужчины сдвинули посреди гостиной три прямоугольных стола и расставили вокруг них стулья. Раз или два, когда мы оба переносили стулья, сэр Дэвид посматривал на меня и нагло улыбался. Несмотря на обещание, данное леди Перли, он явно не выбросил завтрашнее мероприятие из головы. С другой стороны, я тоже о нем не забыл.
Нас было тринадцать человек, и леди Перли рассадила всех таким образом, чтобы мужчины чередовались с женщинами. Я оказался рядом с Сесилией. Она взглянула на меня так, будто никогда раньше не видела и не рассчитывала увидеть в будущем. Слева от Сесилии сидел сэр Артур. Слева от сэра Артура, во главе стола, восседали мадам Созострис и ее муж, господин Демпси. Рядом с господином Демпси сидела сама леди Перли, затем сэр Дэвид. Далее следовали госпожа Аллардайс и доктор Ауэрбах. Они оказались как раз напротив меня. Слева от доктора, в конце стола напротив мадам Созострис, сидели мисс Тернер и Великий человек. Слева от Великого человека расположилась благоухающая госпожа Корнель. Я сидел от нее по левую руку.
Леди Перли звонком вызвала слугу. Прибывший лакей был низенький, плотный, по имени Парсонс. По просьбе Дойла он плотно закрыл входную дверь, задернул темные шторы на всех окнах и обошел комнату, выключая электрический свет.
Мы все приехали сюда ради сеанса, поэтому никто ничего не сказал, когда в комнате с каждым щелчком становилось все темнее. Я взглянул на Великого человека. Он улыбался мадам Созострис. Я посмотрел на мисс Тернер. Она наблюдала за мной и тут же отвела взгляд. Я повернулся к госпоже Корнель. Она взглянула на меня и улыбнулась.
Наконец осталась только одна зажженная лампа — она стояла на столике там, где начинались гобелены. По полу расползлись тени, сгущавшиеся по углам гостиной.
Дойл велел Парсонсу сесть около лампы и ждать. Затем он повернулся к мадам Созострис.
— Мадам? — сказал он.
Волосы мадам Созострис были уложены так же, как и раньше, — в виде седой копны над круглым лицом, правда, на ней был другой шелковый балахон. Этот был черный, блестящий, покрытый золотыми астрологическими знаками. Руки, маленькие и пухлые, лежали на деревянных подлокотниках ее инвалидной коляски. В полутьме она медленно оглядела сидящих за столом, как будто устраивала смотр войскам. Ее темные глазки встретились с глазами каждого из нас. Она не отвела взгляда, даже когда посмотрела в глаза Великому человеку.
Наконец она заговорила:
— Пегвое, что все должны понимать, — сказала она, сотрясая вторым подбородком, — как только мы обгазовать кгук, взявшись за гуки, мы не должны газгывать кгук. Ясно?
Дойл перевел.
— Как только мы соединим руки, — сказал он, оглядывая стол, — мы не должны разрывать круг. Это может быть опасно.
— Да, — подтвердила мадам Созострис. — Втогое. Вначале мой муж спгашивать Бегущего Медведя, потом остальные спгашивать.
— Изначально, — вступил Дойл, — вопросы Бегущему Медведю, духовному проводнику мадам Созострис, будет задавать господин Демпси. Когда Бегущий Медведь позволит, мы все тоже сможем спрашивать.
— Да, — сказала мадам Созострис. — Пога. Мы тепегь все соединять наши гуки.
Я взял левую руку госпожи Корнель. Рука у нее была маленькая, мягкая и немного холодная. Госпожа Корнель улыбнулась мне, повернулась к Великому человеку и предложила ему свою правую руку. Он взял ее, продолжая с явным удовольствием наблюдать за мадам Созострис.
Я повернулся к Сесилии и дотронулся до ее правой руки. Она дала ее мне и отвернулась. Пальцы у нее были мягкие и теплые. Неожиданно они быстро сжали мои, впившись острыми коготками мне в ладонь. Она все еще сидела отвернувшись.
— Да, — сказала мадам Созострис, — тепегь мы готов.
— Парсонс, — кликнул Дойл, — пожалуйста, выключите лампу, будьте так любезны.
Раздался щелчок, и комната тотчас погрузилась в темноту. Сесилия сжала мою руку. Ее большой палец гладил мой мизинец. Ногти все еще царапали мою ладонь. У меня создалось впечатление, что Сесилия не уделяла сеансу должного внимания.
Затем из полной темноты послышалось приглушенное гудение. Мадам Созострис начала издавать звуки, похожие на жужжание. Вернее — протяжный, низкий, ровный звук на одной ноте. Это продолжалось довольно долго. Затем наступила тишина. Медиум издала глубокий хриплый вздох и замолчала.
Затем стали происходить странные вещи. Зазвонил колокольчик, причем где-то далеко-далеко. Сесилия крепко вцепилась в мою руку. Что-то стукнуло по столу. Раз, другой, третий. Где-то рядом загремели цепи. Раздался внезапный резкий звук трубы — рука госпожи Корнель сжалась, но тут же расслабилась. Затем последовали мягкий свистящий звук и быстрая приглушенная дробь, а воздух наполнился ароматом цветов. Сесилия выдернула свою руку из моей и воскликнула:
— Ох!
— Парсонс, свет, пожалуйста! — раздался голос Дойла.
Вспыхнул свет, кто-то прошипел, втягивая воздух.
Поверхности всех трех столов были усыпаны розами — их, наверное, было не менее пятидесяти-шестидесяти штук. Крупные, очень темные, почти черные в слабом свете. Колючие стебли были не менее фута длиной.
Сидящая во главе стола мадам Созострис резко распахнула глаза:
— Кто-то газогвать кгуг!
— Она меня ударила, — надула губы Сесилия. В качестве доказательства она показала розу, затем вгляделась в нее более внимательно. Подняла удивленные глаза к потолку, затем повернулась к матери.
— Но как это могло случиться?
Леди Перли слабо улыбнулась и покачала головой.
— Не знаю, дорогая. — Она повернулась к мадам Созострис.
— Пожалуйста, моя хогошая девочка, — обратилась мадам Созострис к Сесилии. — Вы не должен газгывать кгук.
