— Какого-нибудь претендента на престол, во всем и полностью сочувствующего Британии.
— И где же вы его заполучили?
— Ну, это уж мое дело!
Айзекстайн улыбкой ответил на эту резкость. Его взгляд вдруг приобрел жесткость и пронзительность:
— А этот претендент — подлинный товар? Я не выношу мошенничества.
— Самый настоящий.
— Стопроцентный?
— Стопроцентный.
— Верю вам на слово.
— Я смотрю, вас не приходится особенно уговаривать. — Энтони с любопытством взглянул на Айзекстайна.
Герман Айзекстайн снова улыбнулся.
— Я не был бы тем, кем являюсь сейчас, если бы не научился определять, говорит ли человек правду или лжет, — просто ответил он. — Какие условия вы предлагаете?
— Тот же кредит, на тех же условиях, на каких вы предлагали его князю Михаилу.
— А для себя?
— Пока ничего, но мне нужно, чтобы вы приехали сегодня вечером в Чимниз.
— Нет, — довольно решительно возразил Айзекстайн. — Я не могу этого сделать.
— Но почему?
— Я приглашен на очень важный обед.
— И все-таки, боюсь, вам придется от него отказаться, ради вашего же блага.
— Что вы хотите сказать?
Почти минуту Энтони разглядывал его, а затем медленно произнес:
— Вы знаете, нашелся тот самый револьвер, из которого застрелили князя Михаила, и обнаружили его в вашем чемодане.
— Что?! — Айзекстайн так и взвился с кресла. Он был взбешен. — Что это вы говорите? Что все это значит?
— Сейчас я вам все расскажу. — Энтони пересказал события, связанные с нахождением револьвера. Во время его рассказа лицо Айзекстайна посерело от ужаса.
— Но это ложь! — вскричал он, когда Энтони кончил. — Я никогда не клал его туда, я вообще ничего не знаю. Это какой-то заговор!
— Не волнуйтесь так, — успокоил его Энтони. — Если вы говорите правду, вы легко сможете ее доказать.
— Доказать? Но как?
— На вашем месте, — настаивал Энтони, — я бы приехал сегодня вечером в Чимниз.
Айзекстайн недоверчиво посмотрел на него:
— Вы советуете мне это сделать?
Энтони наклонился к нему и что-то прошептал. Пораженный финансист отшатнулся:
— Вы действительно хотите сказать?..
— Приезжайте и убедитесь сами, — закончил Энтони.
Часы в зале заседаний пробили девять.
— Ну что ж, — глубоко вздохнул лорд Катерхэм. — Вот они и вернулись сюда как миленькие, как свечки Крошки Бо Пип. — Он грустно оглядел комнату. — Шарманщик со своей обезьянкой, — пробормотал он, уставившись на барона. — Любопытный Паркер с Трогмортон-стрит.
— Мне кажется, ты не совсем справедлив к барону, — возразила Бандл, которой приходилось выслушивать эти откровения. — Он говорил мне, что считает тебя образцом гостеприимства среди английских аристократов.
— С него станется, — заметил лорд Катерхэм. — Он все время говорит нечто подобное. Поэтому с ним так утомительно разговаривать. Но, говорю тебе, я уже не тот гостеприимный англичанин, каким был прежде. При первой возможности я сдам Чимниз какому-нибудь предприимчивому американцу и переберусь жить в гостиницу. Там, если тебе вдруг кто-то станет надоедать, ты можешь попросить счет и выехать.
— Подбодрись! — сказал Бандл. — С мистером Фишем мы, кажется, расстались навсегда.
— Меня он всегда забавлял, — сказал лорд Катерхэм, который пребывал в дурном настроении и ни с чем не соглашался. — Твой драгоценный молодой человек втянул меня в это дело. Зачем ему устраивать собрания в моем доме? Мог бы арендовать поместье Ларчиз или Элмхэрст, или маленькую виллу вроде Стрейтхэм, и проводить там свои встречи.
— Атмосфера не та, — ответила Бандл.
— Надеюсь, нам не собираются подложить свинью? — встревожился лорд Катерхэм.
— Я не доверяю этому французишке Лемуану. Французская полиция любит всякие штучки. Человеку надевают на руку резиновый жгут, рассказывают ему о совершенном преступлении, от чего температура у него подскакивает, и это сразу же регистрируется каким-то градусником. Скажу про себя: если рявкнуть у меня над ухом: «Кто убил князя Михаила?» — моя температура сразу повысится как минимум до сорока, если не больше, и меня, конечно, тут же упрячут за решетку.
Открылась дверь, и Тредвелл объявил:
— Мистер Джордж Ломакс и мистер Эверсли.
— Вот и Ломакс со своим верным псом, — пробормотала Бандл.
Билл прямиком направился к ней, пока Джордж приветствовал лорда Катерхэма в той нарочито сердечной манере, которой он пользовался в торжественных случаях при наплыве публики.
— Мой дорогой Катерхэм, — начал он, пожимая лорду руку, — я получил вашу записку и сразу же приехал.
— Очень любезно с вашей стороны, дорогой друг, я счастлив вас видеть. — Совесть лорда Катерхэма вынуждала его проявлять чрезмерное радушие именно тогда, когда он чувствовал, что ничего подобного не испытывает. Записка-то не его, но это неважно.
Тем временем Билл атаковал вопросами Бандл:
— Послушайте, в чем дело? Я тут узнаю, что Вирджиния исчезла среди ночи. Ее случайно не похитили?
— Ну, нет, — возразила Бандл. — Не так романтично. Она ведь оставила записку.
— А может, она сбежала с каким-нибудь парнем? С тем самым, как его, который приехал из колоний? Мне он никогда не нравился. К тому же, все кругом болтают, что он какой-то классный мошенник. Но мне, правда, не совсем понятно, как это может быть.
— А почему бы и нет?
— Все-таки король Виктор — француз, а Кейд — настоящий англичанин.
— Вы разве не слышали, что король Виктор прекрасно владеет языками и, кстати, наполовину ирландец.
— Потрясающе! Так почему же он смылся?
— Понятия не имею. Как вам известно, он исчез позавчера. Но сегодня утром мы получили от него телеграмму, где говорилось, что он приедет сегодня к девяти вечера и просит пригласить Джорджа. Вот они и явились по приглашению мистера Кейда.
— Ну и сборище! — Билл огляделся. У окна — полицейский-француз, у камина — полицейский-англичанин. — Чувствуется засилье иностранцев, но Штаты, кажется, не представлены?
Бандл покачала головой:
— Мистер Фиш просто испарился. Вирджинии тоже нет. Но остальные собрались. И у меня такое ощущение, Билл, что близок момент, когда кто-нибудь провозгласит: «Лакей Джеймс!» — и все разъяснится. Мы ждем только прибытия мистера Кейда.
— Более чем сомнительно, что он появится, — возразил Билл.
— А зачем тогда было созывать это, как выражается отец, собрание?
— Тут явно что-то кроется, не сомневайтесь. Кейду нужно, чтобы мы все находились здесь в то время, когда он пребывает совершенно в другом месте. Надеюсь, вам понятно, что я хочу сказать.
— Значит, вы считаете, он не приедет?
— Будьте уверены. Неужели он сунет голову льву в пасть? Только посмотрите: ведь зал кишит полицейскими и важными шишками.
— Вы плохо знаете короля Виктора, если полагаете, что это бы его остановило. По всему видно, что он обожает подобные переделки и всегда выходит из них победителем.
Мистер Эверсли с сомнением покачал головой.
— Ему придется попотеть, так как в данном случае козыри — не у него. Он никогда…
Дверь отворилась, и Тредвелл объявил:
— Мистер Кейд!
Энтони направился прямо к хозяину дома.
— Лорд Катерхэм, — начал он, — я причиняю вам массу неудобств и весьма сожалею об этом. Но у меня такое чувство, что сегодня вечером мы наконец разгадаем одну загадку.
Лорд Катерхэм оттаял: в глубине души он всегда испытывал к Кейду симпатию.
— Ну что вы, какие неудобства! — добродушно сказал он.
— Вы очень любезны, — продолжал Энтони. — Вижу, что все уже собрались и я могу начать вершить добрые дела.
— Я не понимаю, — настойчиво вмешался Джордж Ломакс, — я абсолютно ничего не понимаю. Это полное нарушение протокола, ведь мистер Кейд — лицо неофициальное, его положение нам совершенно неизвестно, а ситуация — очень сложная и деликатная. Я убежден… — Незаметно приблизившийся к важной персоне инспектор Баттл прервал поток его красноречия, прошептав ему на ухо несколько слов, от чего на лице Джорджа появилось озадаченное и недоумевающее выражение. — Ну что же, если вы настаиваете, — заметил он недовольно, — мы готовы выслушать все, что нам захочет рассказать мистер Кейд.
Энтони сделал вид, что не замечает явной снисходительности его тона.
— Дело в том, что мне пришла в голову одна мысль, — весело начал он. — Вероятно, вы все уже знаете, что на днях нам попалась одна зашифрованная записка, в которой было множество цифр и упоминался Ричмонд. — Он немного помедлил. — Так вот, мы попытались расшифровать ее и не смогли. Между прочим, мне случайно попались мемуары покойного графа Стылптича, в которых упоминается один званый обед, так называемый «Обед цветов», где каждый из присутствовавших должен был иметь на своем костюме изображение какого-нибудь цветка. Точная копия этого любопытного символа, а именно — розы, которую выбрал сам граф для этого обеда, была обнаружена нами в тайнике. Если вы помните, этот знак состоял из множества рядов: пуговиц, рядов буквы «Е» и, наконец, петелек на кружеве. А что в этом доме, спрашиваю я вас, джентльмены, располагается рядами? Конечно же, книги! Прибавьте сюда, что в каталоге библиотеки лорда Катерхэма есть книга, озаглавленная «Жизнь графа Ричмонда», и я думаю, вам нетрудно будет сообразить, где спрятано сокровище. Начав с упомянутой мною книги и используя цифры из записки для обозначения полок и книг, вы, как мне кажется, сразу поймете, что предмет наших поисков спрятан в какой-нибудь имитации книги или же в тайнике за другими книгами. — Энтони застенчиво огляделся, явно ожидая аплодисментов.
