– Уф, – вздохнул Вульф. – Нелепые построения неизбежно имеют место в процессе следствия, мистер Колвин, но лучше не болтать попусту, пока они не подкреплены хотя бы одним фактом. Это чистый вздор. У вас есть мое заявление. Вы можете и дальше предаваться фантазиям, но меня, пожалуйста, оставьте в покое. Давайте начистоту. Вы считаете меня лжецом?
– Да!
– Тогда нет никакого смысла продолжать нашу беседу. – Вульф встал со стула, который все это время поддерживал не более восьмидесяти процентов его седалища. – Я буду у себя в комнате, и, пожалуйста, более не беспокойте меня, кроме как ради сообщения известия о том, когда я смогу уехать домой. Поскольку всю информацию от мистера Гудвина вы уже получили, он вам также не понадобится. Пойдем, Арчи. – Он сделал шаг.
– Подождите! – скомандовал Колвин. – Я еще не закончил с вами! Вы в своем заявлении ничего не упустили?
Вульф, сделавший еще один шаг, притормозил и повернул голову:
– Нет.
– Вы упомянули про некий примечательный инцидент, если воспользоваться вашим выражением. А больше ничего примечательного не было?
– Нет. Во всяком случае, мне ничего такого не известно.
– Совсем?
– Совсем.
– То есть вы не считаете примечательным, например, то, что, приехав сюда, чтобы лично приготовить форель для посла Келефи – вы ведь приехали именно ради этого? – вы почему-то не использовали ни одной рыбины из улова посла, когда рыбаки принесли вам и повару свои корзины? Этот факт, по-вашему, не примечателен?
Плечи Вульфа приподнялись на четверть дюйма и снова опустились.
– По-моему, не особенно.
– А по-моему весьма примечателен. – Колвин с каким-то остервенением набросился на Вульфа. – Повар, Самек, говорит, что на корзинах были таблички с именами. Вы лично отбирали из них рыбу. Брэгэн поймал десять форелей, и вы взяли девять из них. Из девяти рыбин Ферреса вы отобрали шесть. Паппс принес семь, и из его корзины вы взяли пять. У посла Келефи было восемь рыбин, все хорошего размера, и вы не взяли ни одной. Они так и остались на кухне, и Самек показывал их мне. Насколько я мог судить, это отличная форель. Вы отрицаете это?
– О нет. – Я заметил, что в глазах Вульфа мелькнул огонек. – Но вы не объясните мне, какое отношение это имеет к убийству, которое вы расследуете?
– Я и сам не знаю. Однако считаю это обстоятельство примечательным инцидентом, а вы о нем не упомянули. – Колвин повернул голову. – С вашего позволения, господин посол: вы знали, что Вульф не приготовил сегодня ни одной из пойманных вами форелей?
– Нет, мистер Колвин, этого я не знал. И мне это кажется довольно странным.
– Вы не знаете, какие у него могли быть на это причины? Вам ничего не приходит в голову?
– Увы, нет. – Келефи перевел взгляд на Вульфа, а потом опять посмотрел на окружного прокурора. – Но я не сомневаюсь, мистер Вульф сможет нам все объяснить.
– Конечно, сможет. Ну, Вульф? Почему?
Мой босс качнул головой:
– Сначала свяжите это с убийством, мистер Колвин. Утаивать улики я не имею права, но я и не утаиваю: форель на кухне. Изучайте ее, режьте на кусочки, пошлите в ближайшую лабораторию на анализ. Меня возмущают ваш тон, ваши слова, ваши манеры и ваши методы. И надо быть совсем уж недалеким, чтобы назвать лжецом человека с моим чувством собственного достоинства. Идем, Арчи.
Трудно сказать, чем бы все закончилось, если бы нас не отвлекли. Когда Вульф направился к двери в холл, а я – за ним по пятам, шериф, лейтенант и один из патрульных кинулись наперерез, желая остановить нас, и им это удалось, поскольку Вульф не обладает ни подходящим телосложением, ни должным темпераментом для того, чтобы бросаться наутек. Но только двое служителей закона перекрыли выход, как тотчас раздался телефонный звонок, и лейтенанту пришлось изменить курс и подойти к столу, чтобы снять трубку. Спустя мгновение он позвал окружного прокурора:
– Это вас, мистер Колвин. Генеральный прокурор Джессел.
Колвин пошел к телефону, оставив обе группы – шесть человек на стульях посреди комнаты и нас четверых, стоящих у двери, – молча ждать продолжения. Разговор продолжался недолго, причем участие Колвина в нем было минимальным. Повесив трубку, он повернулся к нам, водрузил очки повыше на переносицу и объявил:
– Это был мистер Герман Джессел, генеральный прокурор штата Нью-Йорк. Я звонил ему перед тем, как собрать вас здесь, и описал ситуацию. Он переговорил с губернатором Холландом и сейчас выезжает из Олбани сюда. Мистер Джессел хочет, чтобы до его прибытия вас, леди и джентльмены, пока ни о чем не расспрашивали. Мы ожидаем его около восьми часов вечера. Тем временем мы займемся другими сторонами расследования. Лейтенант Хопп установил кордон вокруг коттеджа, чтобы сюда не проникли посторонние, в частности представители прессы. Всех вас просят оставаться в здании или на веранде. – И он в очередной раз поправил очки.
Вульф сидел в своей комнате в кресле всех цветов радуги: голова откинута, глаза прикрыты, губы сомкнуты, а пальцы сцеплены на середине живота. Я пристроился у окна и смотрел наружу. В пятидесяти шагах от дома, на краю леса, стоял патрульный и не сводил глаз с одного дерева. Я тоже туда посмотрел, думая, уж не забрался ли на верхнюю ветку журналист. Но нет. Должно быть, белка или птица.
У меня за спиной раздался голос Вульфа:
– Который час?
– Двадцать минут шестого. – Я обернулся.
– Где бы мы сейчас были, если бы выехали в два?
– На двадцать втором шоссе в четырех милях к югу от Хусик-Фоллз.
– Чушь. Ты не можешь этого знать.
– Это я как раз таки на самом деле знаю. Чего я не знаю, так это почему вы не накормили посла его рыбой.
– В общей сложности было поймано тридцать четыре штуки. Я приготовил двадцать. Вот и все.
– Ладно, если не хотите, не говорите. Меньше знаешь – крепче спишь. Лучше я скажу вам, что я думаю. А моя гипотеза такова: тот тип, который послал нас сюда убить Лисона, отправлял ему сообщения, засовывая их внутрь форелей и отпуская рыб в реку, и часть из них оказалась в улове Келефи, вот почему вам пришлось ждать момента, чтобы вытащить послания, когда никто не видит, и тогда…
В дверь постучали, и я открыл ее. В комнату вошел наш хозяин, О. В. Брэгэн. О хороших манерах он как будто в жизни не слышал. Когда я закрыл за ним дверь и повернулся, он уже оказался возле Вульфа со следующим заявлением:
– Я хочу попросить вас кое о чем.
Вульф открыл глаза:
– Да, мистер Брэгэн? Прошу вас, не надо церемоний. И не хотите ли присесть? Меня смущает необходимость смотреть на человека снизу вверх.
Я подвинул коренастому здоровяку кресло. Услышать слова благодарности я не ожидал – и не услышал. Существует два типа боссов: которые говорят «спасибо» и которые «спасибо» не говорят. Я уже определил, к какому типу относится Брэгэн, а потому не питал иллюзий. Но поскольку Вульф позволил себе съязвить насчет церемоний, я подумал, что и я могу пройтись разок, и сказал Брэгэну, что не стоит меня благодарить. Но он меня даже не услышал.
Его холодные цепкие глаза были устремлены на Вульфа.
– Мне понравилось, как вы справились с Колвином, – сказал он.
Вульф фыркнул:
– А мне нет. Я хочу поехать домой. Если я поговорил с человеком, в чьей власти дать мне что-то, но в результате не получил этого, значит, я не справился. Надо было улестить его. Тщеславие – могучий рычаг управления.
– Он дурак.
– Отнюдь. – Вульф явно был не в том настроении, чтобы соглашаться с кем-либо или с чем-либо. – Мне показалось, что у Колвина в целом неплохо получилось. Для безвестного чиновника из глубинки его поведение с вами и мистером Феррисом можно назвать почти бесстрашным.
– Ха! Он дурак. Идея о том, что кто-то из нас намеренно убил Лисона, настолько нелепа, что только полный идиот мог всерьез высказать ее.
– Она не столь нелепа, как гипотеза о браконьере, позаимствовавшем полено из ваших дров в качестве трости, а потом вдруг вздумавшем использовать его в качестве смертоносного оружия. Браконьеры, застигнутые на месте преступления, не убивают; они бросаются наутек.
– Ладно, пусть убийца не браконьер, – резко заявил Брэгэн. – Но и не кто-то из нас. Но страшно подумать, как это все скажется на моих планах. Если убийство не раскроют немедленно, случиться может все что угодно. Раз Лисона убили в моем коттедже, госдепартамент перестанет иметь со мной дело, и не только это. Посол Келефи может отказаться от заключения сделки, что гораздо, гораздо хуже.
Он ударил по подлокотнику кресла кулаком.
– Нужно раскрыть это убийство немедленно! Но видит Бог, с этими растяпами рассчитывать не на что. Я наслышан о вас, Вульф, и только что беседовал с одним из своих деловых партнеров в Нью-Йорке. Он говорит, что вы честный и толковый, лучше вас никого нет, правда у вас заоблачные гонорары. Ну и черт с ним. Если эта канитель затянется и нарушит мои планы, я потеряю в тысячу раз больше. Словом, я хочу, чтобы вы занялись этим. Хочу, чтобы вы узнали, кто убил Лисона, и поскорее, черт побери.
