Я подался вперед и похлопал его по колену.
– Слушай-ка, дружочек, – медленно и отчетливо произнес я, – на кону именно то, что ты думаешь. Ставки и впрямь высоки. Не нравится – не играй.
Он так резко убрал колено в сторону, словно я размазывал по нему колонию бактерий, бочком сполз со стула и устремился прочь из моего кабинета.
Теперь мне казалось, что услышанное и увиденное вполне оправдывает потерю монетки. Посему, проследив за Хоффом, который прошествовал через общий зал к кабинету Эстер, я вышел и направился к телефонным будкам в углу «арены».
Я коротко перечислил Вульфу недавние события и спросил, не желает ли он выслушать подробности. Вульф заверил меня, что спешки нет, все это подождет до тех пор, пока я не вернусь домой, но тут же опроверг сам себя, задав множество вопросов. В отличие от меня, он явно считал, что мы добились чего-то ценного, но в итоге ослабил хватку.
Возвращаясь по проходу, я поймал на себе взгляды всех, кто был в помещении. Три сотни пишущих машинок временно прекратили трескотню. Дэна Эндрюс[15] и тот смутился бы от такого внимания.
Дойдя до двери своего кабинета, я постоял в задумчивости, но не из желания продлить удовольствие зрителям. Дверь оказалась закрыта, а я был уверен, что, уходя, оставил ее нараспашку. Я открыл ее, вошел и тут же снова прикрыл при виде стоявшей внутри Эстер Ливси.
Я сделал шаг навстречу, она сделала два, и ее правая рука вцепилась в мой левый бицепс.
– Прошу вас! – выдохнула она, подняв лицо.
– О чем просите? – сухо осведомился я.
– Прошу, не поступайте так со мной! – При этих словах вторая ее рука сжала мой второй бицепс. – Не надо! Пожалуйста!
Я сохранял неподвижность, не предлагая ее рукам задержаться, но и не намекая неловким жестом, будто меня беспокоит их прикосновение. Ее запрокинутое лицо было настолько близко, что меня поразила чернота зрачков. Этой близости она добивалась сама, а что устраивало ее, то устраивало и меня.
– Я никак с вами не поступаю, – заметил я. – Мне кажется, вы чудесно…
– Поступаете! Вы распространяете обо мне лживые слухи! Вы беззастенчиво, злонамеренно лжете!
– Конечно лгу, – кивнул я. Дыхание Эстер было сладким. – Вы не знакомы с Солом Пензером, не так ли?
– Что… Кто… Вы сейчас…
– Сол Пензер. Мой добрый друг и лучший сыщик во всем мире. Он видел вас с Нейлором в тот вечер. Значит, вы солгали. А ведь я настолько боготворю вас, что готов принять за образец и повторять каждый ваш шаг. Жить не смогу, если не буду подражать вам. Поэтому я тоже солгал.
Пальцы ее разжались. Она отступила на шаг.
– И мне сразу стало намного легче, – добавил я.
– То есть вы признаёте, что солгали? – спросила она.
– Перед вами? Ну разумеется. Но больше не призна́ю ни перед кем. Наш первый маленький секрет, только между нами. Если вы не настолько меня любите, чтобы иметь общие секреты, это поправимо. Мы можем поехать к Ниро Вульфу и признаться, что оба солгали, а потом рассказать ему всю правду. Так и сделаем?
Она тяжело дышала. Все так же сладко, надо думать. Однако я стоял слишком далеко, чтобы чуять эту сладость.
– Вы это серьезно, – сказала она, утверждая, а не спрашивая.
– Я всегда говорю исключительно серьезно. Давайте вместе поедем к мистеру Вульфу и покончим с этим.
– Мне казалось… Я считала, вы… – Она умолкла. Голос готов был задрожать, но не позволили губы. – Вы ужасный человек. Я думала… Вы отвратительны!
Без всякой суеты она подошла к двери, открыла ее и вышла, не оглянувшись.
Тем вечером, в четверть двенадцатого, в офисе Ниро Вульфа раздался телефонный звонок. Я взял трубку, и голос Фреда Даркина сообщил:
– Огни погашены, она мирно спит в своей постели. Христа ради, Арчи, ты же не хочешь, чтобы я…
– Хочу, – твердо ответил я, – и мистер Вульф тоже хочет. Тебе поручено задание. Кстати, чем ты зарабатываешь на жизнь? Следишь – и следи, глаз не отводи. – Повесив трубку, я сказал Вульфу: – Фред докладывает, что она погасила свет. Признаюсь, я испытал облегчение. Я ведь женился бы на ней, не сговорись она с Хоффом насчет той распроклятой лжи. Не хочу иметь с этим ничего общего, но сегодня, пожалуй, мне будут сниться кошмары.
Вульф не потрудился даже хрюкнуть.
Я неплохо знаю Вульфа, намного лучше других. И все же мне так и не удалось понять, нашел ли он в моем докладе о событиях дня хоть что-то, что могло сойти за слово, или жест, или контрманевр, которых он так ждал. Моему подробному рассказу он уделил должное внимание: выслушал его сидя в кресле без движения, с закрытыми глазами, и задал великое множество вопросов.
Он даже захотел услышать, что именно ответила мне мисс Эбрамс, секретарша из приемной на тридцать шестом этаже, когда я вручил ей отчет для мистера Пайна. Я отнес его наверх в половине пятого, как обычно, и она сообщила мне, что Пайн сейчас занят, но она непременно передаст ему конверт прежде, чем он покинет здание.
В ту ночь кошмары меня не мучили, но, будь в моей постели жена, она наверняка спросила бы утром, отчего я так метался во сне. Мне и прежде доводилось подвергать опасности чьи-то надежды на тихое счастье, но на этот раз все было иначе. Все как-то странно перевернулось.
Едва завидев Эстер Ливси, я сразу ощутил, что она попала в беду, из которой никто, кроме меня, не сможет ее вызволить. И что теперь? Я своими руками надел ей на голову бумажную мишень, надеясь привлечь внимание убийцы, который уже дважды выходил сухим из воды. Согласитесь, интересный способ помочь человеку.
Выходя из дому во вторник, в первоапрельский День дурака, я немного волновался из-за молчания телефона, хотя сидеть возле него не было ни малейшей причины. Фред точно не станет звонить, пока Эстер не выйдет на улицу, а потом у него уже не будет такой возможности.
Я вошел в небоскреб на Уильям-стрит за четверть часа до начала рабочего дня, в девять пятнадцать, и притаился в углу вестибюля, который мы с Солом облюбовали восемью днями ранее. Народ уже начинал подтягиваться.
Эстер явилась за пять минут до срока. Когда она уже скрылась в лифте, я заметил Фреда Даркина, который прошел за нею в вестибюль и остановился в десяти шагах от меня. С другой стороны появился Билл Гор. Он обменялся парой знаков с Фредом и прошествовал дальше. Фред отошел к газетному лотку, купил себе газету и покинул здание.
Я поднялся на лифте на тридцать четвертый этаж, добрался до своего кабинета, распахнул дверь и уселся наблюдать, чувствуя упадок сил. Разведенный нами огонь не сумел выкурить Эстер из норы, в которую она забилась, и, похоже, уже начал чадить, потухая.
Не в моем вкусе просто сидеть сложа руки и ждать, пока кто-нибудь заглянет. Впрочем, мои мучения длились недолго: зазвонил телефон. Я бросился к аппарату, словно молодой отец, жаждущий услышать: «Поздравляю, у вас мальчик!», но это всего-навсего был Джаспер Пайн, приглашавший меня поговорить. Я повиновался.
На тридцать шестом этаже меня без проволочек препроводили в офис Пайна. Он в одиночестве стоял там, в самом центре своего просторного кабинета. В руке зажат листок бумаги, на лице – неизбывная печаль. Когда я приблизился, он потряс бумажкой перед моими глазами.
– Этот отчет, – прогремел он под стать Бену Френкелю, но без грозовых раскатов в сильном, низком голосе. – Что это такое?
– А вы его прочли? – спросил я.
– Да.
– Все так, как написано, мистер Пайн.
– Эта женщина… – он сверился с листком, – эта Эстер Ливси, что́ она вам сказала?
– Все то, что там указано. Что она не осмеливается вновь встретиться с мистером Вульфом и отвечать на его вопросы, потому что знает, кто убил Мура. Вы помните, возможно, что она была с Муром обручена. Вот и все, если только вам не нужны точные ее слова. Как я понимаю, теперь она отрицает, что призналась мне. Нейлор тоже отрицал, но вы сами знаете, что́ с ним случилось. Я намерен заняться мисс Ливси вплотную и постараюсь уговорить ее навестить мистера Вульфа.
– Никаких имен? Она так и не назвала убийцу?
– Нет. Пока нет.
– Полиции вы уже сообщили?
– Опять же пока нет. Мы не считаем, что обычная полицейская тактика возымеет успех. Только не в случае с мисс Ливси.
На столе у Пайна что-то зажужжало. Он отошел снять телефонную трубку, пару минут говорил о чем-то не связанном со смертью, а затем обогнул стол и рухнул в свое рабочее кресло.
– Будь оно все неладно, – произнес Пайн. – Слишком много дел сразу, как всегда. – Он смотрел на меня, набычившись. – Мистер Нейлор уверял, что не говорил вам ничего подобного. Он обвинил вас во лжи. Теперь то же самое делает эта женщина.
Я кивнул:
– Да уж. Моя репутация еще не терпела подобного урона. Нейлору вы не поверили. Теперь, если хотите выровнять счет, можете поверить мисс Ливси.
– Надеюсь, вы знаете, что́ делаете… что с нею может случиться.
