— Не должен, — сдержанно согласился Эллери. Затем добавил: — Не принимайте близко к сердцу, Баярд. Я сейчас приду.
Эллери спустился к телефону и сказал оператору:
— Соедините меня с домом прокурора Филиппа Хендрикса.
* * *
К Баярду Эллери пришел уже с Дэви и Линдой.
— Детектив Хауи будет через несколько минут, — заявил Эллери. — С ключом от наручников, нужно добавить. Снимать наручники без ключей довольно сложно, и к тому же нужно восстановить некоторую справедливость. Он их надевал — пусть он их и снимает.
— Спасибо, мистер Квин, — со слабой улыбкой сказал Баярд. — А ты, сын…
— Я чуть снова не свалял дурака, — пробормотал Дэви. — Извини, папа. Но у меня просто красная пелена была перед глазами. Каково: захожу сказать тебе «спокойной ночи», а он тебя подвесил, как индейку.
— Как это, оказывается, хорошо — иметь сына, — сказал Баярд.
Дэви смутился:
— Это когда-нибудь закончится, мистер Квин? Или нет?
— Имейте терпение, Дэви.
— А что означает затея с Габриэль Боннэр? Это поможет вытащить папу из тюрьмы?
— Нам сейчас остается только ждать, Дэви.
Дэви изучающе смотрел на Эллери, привлеченный даже не словами — интонацией. Уж что он там прочитал на лице Эллери, неизвестно, но после этого шагнул к кровати и улыбнулся отцу:
— Мы еще своего добьемся, папа.
— Конечно, сын.
— Не пора ли вам обоим немного поспать? — предложил Эллери. — А я дождусь тут мистера Хауи.
— Только держите его от меня подальше, — сказал Дэви. — Пойдем, Линни, знаешь ведь — ни одной женщине еще не удавалось удержать мужа мешками под глазами. Спать надо. Я тебя уложу.
— Правда, Дэви?
Он ее чмокнул, и она на мгновение прильнула к нему.
— Спокойной ночи!
Оставшись вдвоем, Эллери и Баярд немного помолчали. Наконец Эллери разлепил губы:
— Курить хотите?
— Это будет несколько затруднительно, мистер Квин.
— Обслуживание обеспечу.
— Тогда… спасибо.
Эллери вставил сигарету Баярду в рот и поднес спичку. Баярд затянулся и, откинув голову на подушку, медленно выдыхал дым.
— Вот так-то… он меня третирует… Это недостойно.
— Знаю, Баярд. — Эллери снова поднес ему сигарету.
— Мистер Квин, вы ведь взвалили на себя всю эту кучу проблем из-за моего мальчика, так?
— И из-за Линды. — Эллери взял сигарету.
— Спасибо… Я понимаю, что вы во мне не уверены. Ну то есть… я это или нет.
— Понимаете?
— Я вас не упрекаю. Факты делают из меня лжеца даже в моих собственных глазах.
— Не все. Некоторые.
Баярд сдвинул свои седые брови.
— Мы ведь еще не все рассмотрели, — сказал Эллери. — Например, сегодня вечером обнаружились новые факты.
— Да, я об этом думал… Хочу вам кое-что поведать, мистер Квин.
Эллери кивнул и опять поднес сигарету к губам Баярда.
— Сегодня со мной кое-что произошло. После того как Хауи приковал меня к кровати и оставил здесь одного.
— И что же?
— До того момента, признаю, у меня совсем не было надежды. Может быть, я боялся надеяться.
Эллери еще раз кивнул понимающе.
— Когда вы мне объяснили по дороге сюда из тюрьмы, что это значит для моего сына, я очень хотел помочь, но не ради себя, как я тогда и говорил, а ради сына.
— Вы сказали, вы не уверены, что хотите выйти на свободу.
— Да. — Баярд закрыл глаза. — А сегодня, сейчас, я уже не уверен, что не хочу.
— Вы почувствовали вкус свободы.
— Ну… — Баярд открыл глаза и криво усмехнулся. — Это не то, что можно и правда назвать свободой. По крайней мере, я это воспринимаю не так. Да, я сейчас в доме, и на окнах нет решеток. Зато у меня за спиной неотлучно торчит Хауи — он ест со мной, спит со мной в одной кровати… Это не так-то отличается от тюрьмы, как вы думаете, мистер Квин?
— Я вообще об этом не думал в таком смысле, но понимаю, о чем вы говорите. А что же сегодня, Баярд?
— Сегодня у меня раскрылись глаза. Когда Хауи защелкнул на мне эти наручники, он что-то со мной сделал, мистер Квин. В первый раз я захотел на волю. И в первый раз испугался. Испугался возвращения. Совершенно внезапно я понял, что страшно хочу свободы. Я изо всех сил старался не потерять голову и не устроить сцену. — И он напряг руки, так что сталь сильно врезалась ему в запястья. — Есть ли надежда? — Баярд почти кричал. — Мистер Квин, скажите, есть хоть какая-нибудь надежда?
Бесконечно долгую секунду Эллери изучал его лицо.
— Да, — наконец ответил он. — Надежда есть.
Глубоко запавшие глаза загорелись — на этот раз не проблеском, а ровным отсветом внутреннего огня.
— Встреча с Габриэль Боннэр, — сказал Эллери, — вполне может переломить дело. То, что певица сообщит нам завтра, я думаю, имеет решающее значение.
Баярд облизал губы.
— Я знал, что сегодня вы натолкнулись на серьезные факты, но я не вижу…
— Не видите? — Эллери улыбнулся. — Вы не ухватываете важность того, что должна рассказать мисс Боннэр?
— Но как же? Я ведь не знаю, что именно у нее…
Эллери еще раз дал ему затянуться.
— Я могу ошибаться, существует дюжина других объяснений, которые никуда нас не приведут. Давайте подождем, Баярд. Вы ждали двенадцать лет, сможете подождать еще денек.
* * *
Когда детектив Хауи осторожно вошел в дверь, Эллери встал и протянул руку ладонью вверх.
Ни слова не говоря, толстяк положил на ладонь ключи от наручников. Щеки у него студенисто подрагивали, а в маленьких глазках был испуг. Платок на шее взмок от пота.
— Я так понимаю, мистер детектив, — негромко проговорил Эллери, согнувшись над запястьями Баярда, — что ваш босс сказал вам пару ласковых.
Толстяк что-то промычал невразумительно.
— Хорошо, Хауи, — сказал Эллери уже из дверей, — я думаю, вы освободитесь от этого неприятного вам задания очень и очень скоро. Спокойной ночи.
На следующий вечер перед домом Тальбота Фокса остановился седан шефа полиции, и из него, с неумелой помощью Дейкина, вышла высокая женщина с впалой грудью и в черных одеждах. Пока она вместе с Дейкином приближалась к веранде, напряженно ожидавшая группа осознала, что она уродлива почти до гротеска. Но за таким типом гоняются портретисты, и действительно, в лучшую свою пору Габриэль Боннэр позировала многим знаменитостям по всему миру. Свою уродливость она несла как красоту.
Выдающаяся женщина — вот первое, что подумал Эллери.
При встрече особой неловкости не возникло, поскольку оказалось, что Габриэль Боннэр ни с кем не была лично знакома из семьи своей покойной подруги. Она холодновато держалась с Баярдом, любезно — с Линдой, а прекрасную фигуру Дэви в военной форме удостоила одобрительного взгляда.
— А это, — хриплым голосом проговорила она, — это супруги Тальбот Фокс?
Эмили занервничала.
— Джесси так хорошо о вас говорила, мисс Боннэр.
— Джессика была моим другом, миссис Фокс.
Певица произнесла имя Джессики без эмоций, как будто давно, очень давно спрятала в потайной ящик все, что ее связывало с умершей. В самом деле, вдруг подумал Эллери, наблюдая за этим благородно некрасивым лицом, ей ведь пришлось пережить катастрофы гораздо более опустошительные, чем гибель подруги, и в противостоянии им Габриэль Боннэр выучилась сдерживать любые чувства.
По-английски она говорила точно и чересчур старательно, подыскивая порой в памяти когда-то известное, но давно не употреблявшееся слово.
— Ну, вот я и здесь, — просто сказала она, усаживаясь в кресло, придвинутое Дейкином. — Полагаю, мистер Квин, вас интересует то самое письмо, о котором я говорила… — И она взялась за сумочку.
— Нет никакой спешки, мисс Боннэр, — улыбнулся Эллери. — Увидев вас теперь, я безо всяких усилий переношусь в прошлое, когда в Карнеги-Холл я слушал ваше исполнение Баха: «Komm’, susser Tod».
— Вы помните? — Прекрасные глаза сверкнули и тут же угасли. Она вздохнула. — Я не должна предаваться воспоминаниям. Это вредно старой женщине.
— Ста-арой? — вскричала Линда. — Но, мисс Боннэр…
— Вы очень добры, дорогая, но то, что я видела… — Черты ее подвижного выразительного лица напряженно застыли. — От этого люди старятся. Особенно сильно от этого стареют женщины.
Прокурор Хендрикс, который начал бегать взад-вперед по веранде еще за час до приезда певицы, кашлянул и взглянул на Эллери. Они договорились, что вести беседу будет Эллери, но Хендриксу, очевидно, не терпелось перейти к делу.
Шеф Дейкин вообще не смог сдержаться.
— Вот что хотелось бы мне знать, мисс Боннэр, — требовательно начал он, — это почему же, гром меня расшиби, вы не приехали со своей историей двенадцать лет назад — пока шел суд над мистером Фоксом?
