– Но это же был огромный риск для Рестарика… вернее, для Оруэлла, – сказала недоверчиво миссис Оливер.
– Вовсе не такой большой, как кажется. Он ведь был не претендентом на наследство, неведомо откуда взявшимся, а членом известной фирмы, вернувшимся на родину после смерти брата, чтобы привести в порядок дела. Много лет он провел за границей, откуда привез молодую жену, с которой и поселился у дряхлого, полуслепого, но весьма именитого дядюшки, который знавал его только школьником, а потом потерял из виду и теперь принял без всяких сомнений. Других родственников у него не было, кроме дочери, которой было пять лет, когда отец с ней расстался. Два старых клерка, служивших при Эндрю Рестарике до его отъезда в Южную Африку, успели умереть. А молодые служащие в наши дни нигде долго не задерживаются. Семейный поверенный также скончался. Можете не сомневаться, что Фрэнсис очень тщательно изучила обстановку, когда они задумали свой план. Как выяснилось, она познакомилась с ним в Кении примерно два года назад. Оба вели рискованные игры с законом, хотя и в разных областях. Он занимался темными операциями, связанными с поисками полезных ископаемых, и, в частности, отправился с Рестариком в очень дикие края. Прошел слух о смерти Рестарика (на этот раз, видимо, верный), но потом опровергнутый.
– Полагаю, денежная ставка была очень большой? – спросил Стиллингфлит.
– Колоссальной. Немыслимая игра ради немыслимой ставки. И, казалось, выигрыш у них уже в кармане. Эндрю Рестарик сам был очень богат, да еще унаследовал состояние брата. Никто не усомнился в его личности. И вот тут-то все пошло прахом. Вдруг как гром с ясного неба письмо от женщины, которая, если они сойдутся лицом к лицу, сразу узнает, что он – не Эндрю Рестарик. И еще один камень преткновения: Дэвид Бейкер начал его шантажировать.
– Этого, я полагаю, можно было ожидать? – с легким недоумением сказал Стиллингфлит.
– Нет, они были застигнуты врасплох, – ответил Пуаро. – Дэвид никогда прежде не покушался на шантаж. Вероятно, его соблазнило огромное богатство псевдо-Рестарика. Деньги, которые он получил за подделку портрета, выглядели мизерными в сравнении с услугой, которую он оказал. И он потребовал еще. Поэтому Рестарик выписал ему чек на большую сумму и сделал вид, будто пошел на это ради дочери – чтобы оберечь ее от несчастного брака. Действительно ли Дэвид хотел жениться на ней, я не знаю, но это не исключено. Только шантажировать людей вроде Оруэлла и Фрэнсис Кэри было опасной затеей.
– Вы хотите сказать, что эта парочка преспокойно пошла на убийство двух людей, даже глазом не моргнув? – спросила миссис Оливер, болезненно морщась.
– Они чуть было не прибавили к своему списку вас, мадам, – сказал Пуаро.
– Меня? Так вы думаете, что по голове меня ударил кто-то из них? Фрэнсис, наверное? А вовсе не бедный Павлин?
– Да, я не думаю, чтобы это был Павлин. Но вы ведь уже побывали в Бородин-Меншенс. А теперь, по-видимому, выследили Фрэнсис в Челси, прикрываясь довольно-таки натянутой историей – так, по крайней мере, показалось ей. Поэтому она тихонько ускользает из мастерской и, чтобы отучить вас от праздного любопытства, чуть не проламывает вам череп. Вы же не слушали, когда я предупреждал вас об опасности!
– Просто не верится, когда я вспоминаю, как она томно возлежала в этой грязной мастерской, точно позируя Берн-Джонсу! Но зачем… – Она перевела взгляд на Норму и снова посмотрела на Пуаро. – Они использовали ее, сознательно обрабатывали, пичкали наркотиками, внушали, будто она совершила два убийства. Зачем?
– Им нужна была жертва… – ответил Пуаро.
Он поднялся и подошел к Норме.
– Дитя мое, вы перенесли страшное испытание. Но больше ничего подобного с вами не случится. Помните, вы можете быть абсолютно уверены в себе. Почувствовать вблизи, что такое абсолютное зло, значит на всю жизнь вооружиться против всяких неожиданностей.
– Наверное, вы правы, – сказала Норма. – Думать, что ты сумасшедшая, по-настоящему верить в это… просто ужасно. – Она вздрогнула. – Но я даже теперь не понимаю, почему я спаслась. Каким образом все поверили, что я не убивала Дэвида, хотя даже я сама была убеждена, что убила его?
– Кровь была не такой, – объяснил доктор Стиллингфлит невозмутимо. – Она уже свертывалась. Его рубашка «заскорузла» от нее, как сказала мисс Джейкоб. А не была мокрой. Ведь они создавали впечатление, будто вы убили его минут за пять до того, как Фрэнсис принялась визжать.
– Но каким образом она… – Миссис Оливер упорно пыталась разобраться во всем. – Она же была в Манчестере.
– Но приехала на более раннем поезде. В вагоне надела парик Мэри и загримировалась под нее. Вошла в Бородин-Меншенс и поднялась на лифте как никому не известная блондинка. Вошла в квартиру, где ее ждал Дэвид, о чем она с ним условилась заранее. Он ничего не подозревал, и она его заколола. Потом вышла и ждала, пока не увидела Норму. Тогда зашла в общественный туалет, переменила внешность, нагнала на углу знакомую, поболтала с ней и свернула во двор Бородин-Меншенс. Поднялась на лифте уже в качестве себя самой и сыграла свою сцену, получив от этого, я полагаю, немалое удовольствие. Когда прибыла полиция, никто, по ее мнению, обнаружить сдвига во времени уже не мог. Должен сказать, Норма, вы нас всех в черт-те какое положение поставили! Надо же так упорно твердить, что вы убивали всех и вся!
– Мне хотелось признаться и покончить со всем… А вы, вы, значит, правда думали, что я действительно…
– Я? За кого вы меня принимаете? Я-то знаю, что мои пациенты способны сделать, а чего нет. Но вот как сильно вы все запутываете, я видел. И не знал, чего ждать от Нийла. Насколько я мог судить, он уже и так заметно отступил от нормальной полицейской процедуры. Только вспомните, как он подыгрывал Пуаро!
Пуаро улыбнулся.
– Старший инспектор Нийл и я знакомы много лет. Кроме того, он уже раньше навел кое-какие справки. Вы перед дверью Луизы вообще не стояли. Фрэнсис переставила цифры номера – шестерку и семерку – на вашей собственной двери. Они ведь еле держатся на своих шпеньках. Клодия в ту ночь отсутствовала. Фрэнсис дала вам наркотики, и у вас был просто кошмар. Правда стала мне ясна внезапно. Убить Луизу могла только настоящая «третья» из вашей квартиры – Фрэнсис Кэри.
– И ведь вы ее полуузнали, – вставил Стиллингфлит. – Вы же описали мне, как одно лицо вдруг превращалось в другое.
Норма задумчиво посмотрела на него.
– А вы были ужасно грубы, – сказала она, и Стиллингфлит даже растерялся.
– Груб?
– То, что вы говорили людям. То, как вы на них кричали!
– Ну, да… пожалуй. Есть у меня такая привычка. Люди и святого из себя выведут. – Он вдруг ухмыльнулся Пуаро. – А молодец девочка, верно?
Миссис Оливер со вздохом поднялась на ноги.
– Мне пора домой, – сказала она. Потом посмотрела на мужчин и на Норму. – А что нам делать с ней? – спросила она.
Пуаро и Стиллингфлит взглянули на нее с глубоким недоумением.
– Да, конечно, пока она гостит у меня, – продолжала миссис Оливер. – И говорит, что ей очень хорошо. Но возникает очень серьезная проблема – куча денег, потому что ваш отец… ваш настоящий отец, хочу я сказать… оставил вам все свое имущество. А это вызывает массу трудностей, не говоря уже о всяких письмах с просьбами о вспомоществовании. Она может жить у сэра Родрика, но для молоденькой девочки это радость небольшая. Он же не только почти слеп, но и глух, а к тому же законченный эгоист. Да, кстати, что там выяснилось о его пропавших документах, об этой иностранке и садах Кью?
– Они нашлись там, где, ему казалось, он уже искал. Их нашла Соня, – объяснила Норма и добавила: – У дяди Роди и Сони на той неделе свадьба.
– Нет такого дурака, как старый дурак, – заметил Стиллингфлит.
– Ага! – воскликнул Пуаро. – Значит, эта барышня предпочитает жизнь в Англии политическим интригам? Мудрая малютка.
– Ну, что же, – сказала миссис Оливер, ставя точку. – Но вернемся к Норме. Надо же быть практичным. Придумать что-нибудь. Девочка не может одна решить, что она хочет делать. Ей нужен совет! – Она сопроводила эту сентенцию суровым взглядом.
Пуаро промолчал и улыбнулся.
– Совет? – сказал доктор Стиллингфлит. – Я дам вам совет, Норма. Во вторник на той неделе я лечу в Австралию. Хочу сначала оглядеться, проверить, насколько выйдет толк из того, что мне там предложено, и так далее. Потом я вам телеграфирую, и вы можете приехать ко мне. После чего мы поженимся. Вам придется поверить мне на слово, что в ваших деньгах я не нуждаюсь. Я ведь не из тех докторов, которые спят и видят, как бы им создать научно-исследовательский центр и тому подобное. Меня интересуют люди. Кроме того, я убежден, что вы отлично научитесь справляться со мной. В том смысле, что я груб с людьми – я ведь сам этого не замечал. Если вспомнить, как вы беспомощно во всем этом увязли, точно муха в патоке, так даже странно, что не я буду вами командовать, а вы мной.
