Левое плечо майора Риддла слегка дрогнуло. Он с некоторой опаской посмотрел на леди Шевени-Гор.
Она улыбнулась ему счастливой, рассеянной улыбкой.
— Конечно же вы мне не верите! Впрочем, не только вы. Для меня мир духов так же реален, как и этот мир. Но я слушаю вас. Пожалуйста, спрашивайте, о чем хотите, и не бойтесь причинить мне боль. Я совсем не страдаю. Понимаете, это — Судьба. Нельзя избежать своей кармы[11]. Все совпадает — зеркало.., все…
— Зеркало, мадам? — переспросил Пуаро. Она рассеянно кивнула.
— Да. Оно треснуло, вы же видите. Это Знак! Помните, у Теннисона? Я читала его еще девчонкой, но тогда, конечно, не поняла тайного смысла этих слов. «Зеркало треснуло, скоро свершится проклятье!»[12] — воскликнула леди Шалотт». Именно так случилось и с Жервазом. Его внезапно настигло проклятие. Вы, конечно, знаете, что почти у каждого знатного рода есть свое проклятие… Зеркало треснуло. Он знал, что обречен! Проклятие свершилось!
— Но, мадам, зеркало треснуло не от проклятия, а от пули!
Леди Шевени-Гор все так же рассеянно произнесла:
— Не в причине дело, поверьте… Это Судьба…
— Но ваш муж застрелился.
Леди Шевени-Гор снисходительно улыбнулась.
— Ему, конечно, не следовало этого делать. Но Жерваз всегда был нетерпелив. Никогда не умел ждать. Его час настал — и он поспешил встретить его. Это же так просто.
Майор Риддл прокашлялся и резко спросил:
— Так, значит, вас ничуть не удивило то, что ваш муж покончил с собой? Вы что же, ждали этого?
— О нет. — Ее глаза расширились. — Не все в этой жизни можно предугадать. Жерваз, конечно, был очень странным, очень своеобычным человеком. Ни на кого не похожим. В нем возродился некто из когорты Великих. В какой-то момент это мне открылось. Думаю, он и сам это знал. Ему было очень трудно прилаживаться к бессмысленным суетным нормам нашего обыденного мирка. — Глядя через плечо майора Риддла, она добавила:
— Сейчас он улыбается. И думает о том, до чего же мы все глупы. Мы и правда глупые. Как дети. Притворяемся, что жизнь реальна, что она имеет смысл… А на самом деле жизнь — всего лишь одна из Великих Иллюзий.
Чувствуя, что в этом сражении ему не победить, майор Риддл, отчаявшись, спросил:
— Так вы совсем не можете помочь нам выяснить, почему ваш муж лишил себя жизни?
Она пожала своими изящными плечиками.
— Нами движут силы.., они нас заставляют… Вам не понять. Ибо для вас существуют только материальные категории.
Пуаро кашлянул.
— Кстати, о материальном, мадам. Вы, наверное, в курсе того, как ваш муж собирался распорядиться своими деньгами?
— Деньгами? — Она уставилась на него. — Я никогда не думаю о деньгах.
Тон был пренебрежительный. Пуаро переменил тему.
— А сколько было времени, когда вы сегодня спустились к обеду?
— Времени? Что такое Время? Бесконечность — вот ответ. Время — это бесконечность.
Пуаро пробормотал:
— И тем не менее ваш муж, мадам, был чрезвычайно пунктуальным человеком, и в особенности, как мне сказали, это касалось времени обеда.
— Милый Жерваз. — Она снисходительно улыбнулась. — Какой же он был иногда сумасброд. Но это делало его счастливым. Вот мы и не опаздывали.
— Мадам, когда дали первый гонг, вы были в гостиной?
— Нет, я была в своей комнате.
— А не припомните ли, кто был в гостиной, когда вы туда спустились?
— Да все, по-моему, — рассеянно сказала леди Шевени-Гор. — А какое это имеет значение?
— Возможно, и никакого, — согласился Пуаро. — И вот еще что. Ваш муж никогда не говорил вам, что ему кажется, будто его обворовывают?
У леди Шевени-Гор этот вопрос не вызвал никаких эмоций.
— Обворовывают? Нет, не думаю.
— Обворовывают, выманивают деньги, как-то иначе обманывают?..
— Нет-нет.., не думаю… Жерваз бы страшно разозлился, если бы кто-нибудь осмелился на что-то подобное.
— Во всяком случае, вам он ничего такого не говорил?
— Нет-нет. — Леди Шевени-Гор все с тем же равнодушием покачала головой. — Я бы запомнила…
— Когда вы последний раз видели мужа живым?
— Как обычно, перед тем как идти в столовую он заглянул ко мне. Со мной была горничная. Он сказал, что уже спускается, и больше ничего.
— А о чем он чаще всего говорил в последние дни?
— О, об истории семьи. Тут у него все шло как по маслу. Он нашел эту забавную старушку, мисс Лингард, совершенно бесценную. Она разыскала для него в Британском музее уйму разных материалов. Знаете, она ведь работала с лордом Малкастером, когда он писал книгу. Надо отдать ей должное, она очень тактичный человек. Никогда не совала нос, куда не следует. В конце концов в каждой семье есть предки, о которых не хочется упоминать. А Жерваз был так щепетилен. Она и мне помогала. Разыскала очень много данных о Хатшепсут[13]. Видите ли, в настоящее время она перевоплотилась в меня.
Леди Шевени-Гор сообщила об этом очень спокойно.
— А до этой реинкарнации Хатшепсут, — продолжала она, — я была жрицей в Атлантиде.
Майор Риддл заерзал на стуле.
— Э-э.., о-о.., очень интересно, — сказал он. — Ну что ж, леди Шевени-Гор, я думаю, это все, о чем мы хотели вас расспросить. Вы очень любезны.
Леди Шевени-Гор поднялась, запахнув плотнее свои восточные одежды.
— Доброй ночи, — пожелала она. А потом, глядя за спину майора Риддла, сказала:
— Жерваз, дорогой, доброй ночи. Я бы хотела, чтобы ты пришел ко мне, но знаю, ты должен побыть здесь. — И пояснила:
— По крайней мере, сутки человек должен оставаться там, где умер. Только потом он сможет свободно перемещаться и вступать в контакт.
После этого она удалилась.
Майор Риддл отер пот со лба.
— Уф-ф, — выдохнул он. — У нее с головой куда хуже, чем я предполагал. Неужели она верит во всю эту чушь?
— Может быть, это помогает ей, — предположил Пуаро. — Чтобы спастись от леденящей душу реальности — смерти мужа, — ей необходимо сейчас создать для себя мир иллюзий.
— Без пяти минут сумасшедшая, — сказал майор Риддл. — Несет полную околесицу, ни одного разумного слова.
— Нет-нет, друг мой. Мистер Хьюго Трент как-то сказал мне о ней интересную вещь: в ее сумбурных и туманных излияниях попадаются весьма четкие и точные замечания. И она только что это продемонстрировала, упомянув, что тактичная мисс Лингард обходила молчанием нежелательных предков. Поверьте мне, леди Шевени-Гор — вполне в своем уме.
Он поднялся и стал ходить по комнате.
— Кое-что в этом деле меня настораживает. Да-да, очень настораживает.
Риддл с любопытством взглянул на него.
— То, что неясна причина его самоубийства?
— Самоубийство! Как же! Самоубийство в принципе невозможно, говорю я вам. Психологически невозможно. Как Шевени-Гор воспринимал себя самого? Колосс, персона чрезвычайной важности, центр мироздания! Станет ли такой человек уничтожать себя? Конечно нет. Скорее уж наоборот, он уничтожит другого — какую-нибудь несчастную, жалкую букашку, осмелившуюся докучать ему… Или, если потребуется, совершит возмездие. Но уничтожить себя? Столь грандиозную Личность?
— Целиком и полностью согласен с вашими доводами, Пуаро. Но ведь абсолютно все сходится. Дверь на замке, ключ у него в кармане. Окна закрыты и заперты. Я знаю, в книжках там всякие сюрпризы случаются, но чтобы в реальной жизни — не слыхал. У вас что-то еще?
— Да, кое-что имеется. — Пуаро сел в кресло. — Предположим, я Шевени-Гор. Сижу за своим столом. Я решился на самоубийство, потому что.., ну предположим, сделал открытие, страшно порочащее родовое имя. Не очень убедительно, но вполне допустимо…. Eh bien[14], и что же я делаю? Нацарапываю на листочке «Простите». Да, это вполне возможно. Потом выдвигаю ящик стола, достаю пистолет, который там хранится, заряжаю его, если он не заряжен, и — что, наконец, стреляюсь? Нет, я сперва разворачиваю свое кресло боком к двери — вот так, а уж потом, только потом — приставляю пистолет к виску и нажимаю на курок.
Пуаро вскочил на ноги.
— Ну и где тут логика, я вас спрашиваю?! — воскликнул он. Зачем поворачивать кресло? Если бы, к примеру, здесь на стене висела картина — ну, тогда было бы объяснение. Какой-нибудь портрет, который умирающий хотел видеть перед смертью, но не оконную же штору, ah non[15] это чепуха.
— Может, он хотел взглянуть в окно? В последний раз посмотреть на поместье.
— Мой дорогой друг, это просто несерьезно. Вы и сами знаете, что это ерунда. В восемь минут девятого уже темно, к тому же шторы были опущены. Нет, должно быть какое-то иное объяснение…
— Только одно, насколько я могу судить. Жерваз Шевени-Гор был сумасшедшим.
Пуаро неудовлетворенно покачал головой Майор Риддл встал.
