Через два часа трансформация была полной. Друри Лейн встал, а глаза Перри испуганно расширились. Ему казалось, будто он смотрит на самого себя. Лейн открыл рот, и Перри услышал собственный голос, сопровождаемый идентичными движениями губ…
— Господи! — внезапно воскликнул Перри; его лицо покраснело и исказилось. — Нет! Я не могу этого позволить!
Маска упала, и Лейн появился вновь — в его глазах светилась тревога.
— Что вы имеете в виду? — спокойно осведомился он.
— Вы слишком похожи! Я не могу допустить этого… — Перри опустился на скамью, его плечи дрожат и. — Я не могу обманывать Барбару…
— Вам кажется, что я могу себя выдать? — спросил Лейн с жалостью во взгляде.
— Да-да! Она поймет, что меня заставили… Но я не желаю… — Воспитатель вскочил на ноги, выпятив подбородок. — Если вы попытаетесь выдать себя за меня, мистер Лейн, мне придется прибегнуть к насилию. Я не позволю вам обманывать женщину… — он судорожно глотнул, — которую я люблю. Пожалуйста, верните мою одежду.
Перри сорвал халат и решительно шагнул к Лейну. Куоси, наблюдавший за происходящим разинув рот, издал предупреждающий крик, схватил со стола большие ножницы и прыгнул вперед, как обезьяна.
Лейн преградил ему дорогу и похлопал его по плечу.
— Нет, Куоси… Вы абсолютно правы, мистер Перри. Будете моим гостем до утра.
— Прошу прощения… — пролепетал воспитатель. — Я не хотел угрожать…
— Я утратил чувство объективности, — продолжал актер. — Если не посвящать мисс Хэттер в наш план… Закрой рот, Куоси. — Он с трудом снял парик и передал его старому горбуну. — Храни его как воспоминание о моей глупости и галантности этого джентльмена. — Лейн улыбнулся. — Хотите посетить мой театр, мистер Перри? Кропоткин репетирует в костюмах нашу новую пьесу.
Когда Перри переоделся и удалился в театр Лейна, сопровождаемый Фальстафом, актер сбросил маску безмятежности.
— Быстро, Куоси! Позвони инспектору Тамму!
Встревоженный горбун подошел к стене и схватил костлявой рукой трубку скрытого в ней телефона. Лейн нетерпеливо шагал позади него.
— Быстрее, старик! Нельзя терять времени.
Но инспектора в управлении не оказалось.
— Позвони ему домой.
Трубку взяла жена Тамма, которая сказала, что инспектор задремал в кресле и ей не хочется его будить.
— Звонят от мистера Лейна! — в отчаянии проскрипел Куоси. — Это важно!
Ритмичный храп, долетавший до ушей горбуна, внезапно прекратился, и в трубке послышался знакомый ворчливый голос Тамма.
— Спроси инспектора, покинули ли уже его люди дом Хэттеров.
Куоси передал вопрос.
— Он говорит, что нет. Они должны уйти вечером, после вашего прибытия.
— Отлично! Скажи инспектору Тамму, что я передумал. Никакого перевоплощения в Перри не будет. Пусть его люди остаются в доме до завтрашнего утра. Но когда я прибуду незадолго до полудня, они должны сразу удалиться.
Рычание Тамма заставило трубку вибрировать.
— Инспектор хочет знать почему, — доложил старый горбун.
— Сейчас я не могу объяснить. Передай инспектору мои наилучшие пожелания и повесь трубку.
Забыв о том, что расхаживает по комнате в спортивном нижнем белье, Друри Лейн приказал старику:
— А теперь позвони домой доктору Мерриэму. Найдешь его телефон в нью-йоркском справочнике.
Куоси послюнявил палец и начал листать страницы.
— Мер… Мер… Й. Мерриэм, доктор медицины. Это он?
— Да. Поскорее!
Куоси набрал номер. В трубке послышался женский голос.
— Доктора Мерриэма, пожалуйста, — проскрипел горбун. — Звонят от мистера Друри Лейна.
Услышав ответ, он разочарованно наморщил лоб:
— Она говорит, что его нет дома. Уехал из города на уик-энд.
— На уик-энд? — переспросил Лейн. — Возможно, это к лучшему… Поблагодари леди, Калибан,[54] и повесь трубку.
— Что теперь? — ворчливо осведомился Куоси.
— Полагаю, — ответил Друри Лейн с задумчивой улыбкой, — у меня имеется идея получше.
Суббота, 18 июня, 20.20
В субботу за несколько минут до полудня лимузин мистера Друри Лейна остановился перед домом Хэттеров и высадил на тротуар актера и Эдгара Перри. Воспитатель был бледен, но решителен — всю дорогу от Лейнклиффа он хранил молчание. Лейн его не беспокоил.
Дверь открыл детектив.
— Доброе утро, мистер Лейн. Так вы вернулись, Перри? — спросил он, подмигнув актеру.
Перри, не ответив, быстро зашагал по коридору и исчез на лестнице.
Лейн прошел в кухню, вскоре появился снова и направился в библиотеку. Конрад Хэттер сидел за столом и что-то писал.
— Я слышал, мистер Хэттер, — дружелюбно заговорил Лейн, — что ваши неприятности подошли к концу.
— В каком смысле? — Конрад поднял голову.
Под его глазами темнели круги.
— Мне сообщили, — продолжал Лейн, садясь, — что этим утром контроль будет снят. Полиция покидает дом.
— Давно пора, — проворчал Конрад. — Все равно от них никакого толку. Они так же далеки от того, чтобы узнать, кто убил мою мать, как две недели назад.
Лейн поморщился:
— Все мы не безупречны… А вот и они. Доброе утро, Мошер.
— Здравствуйте, мистер Лейн, — пробасил детектив Мошер, входя в библиотеку слоновьим шагом. — Мы уходим, мистер Хэттер.
— Мистер Лейн уже сообщил мне.
— Приказ инспектора. Я и остальные ребята отбываем ровно в полдень. Сожалею, мистер Хэттер.
— Сожалеете? — Конрад встал и потянулся. — Скатертью дорога! Наконец у нас будет покой.
— И уединение, — добавил раздраженный голос.
В комнату вошла Джилл Хэттер.
— Слава богу, Конни! Для разнообразия мы останемся без присмотра.
Четверо мужчин, дежуривших в доме — Мошер, Пинкуссон, Краузе и молодой брюнет, доктор Дабин — эксперт по ядам, которому поручили проверять пищу, — собрались в дверях.
— Пошли, ребята, — сказал Пинкуссон, — а то я опоздаю на свидание. Ха-ха! — Его раскатистый смех сотряс стены. Внезапно он умолк и уставился на стул, где сидел Лейн. Актер откинулся на спинку с закрытыми глазами и белым как мел лицом — он явно был без сознания. — Он вдруг напрягся, побагровел и отключился, — испуганно сказал Пинкуссон.
Доктор Дабин подбежал к стулу, опустился на колени, расстегнул воротник Лейна и приложил ухо к его груди.
— Воды, — тихо потребовал он. — И виски. Немедленно.
Джилл прижалась к стене, выпучив глаза. Конрад что-то пробормотал и достал из бара бутылку виски. Один из детективов побежал в кухню и вернулся, неся графин с водой. Доктор Дабин открыл рот Лейна и влил ему в горло изрядное количество виски. Детектив выплеснул содержимое графина в лицо актеру. Эффект был моментальный. Лейн открыл глаза, стал дико вращать ими и закашлялся, когда виски обожгло ему пищевод.
— Болван! — закричал доктор Дабин. — Вы хотите убить его? Лучше помогите мне… Мистер Хэттер, куда мы можем его уложить? Это сердечный приступ.
— Вы уверены, что это не яд? — испуганно спросила Джилл.
Барбара, Марта, двое детей и миссис Арбакл сбежались на шум.
— Господи! — воскликнула Барбара. — Что случилось с мистером Лейном?
— Кто-нибудь в состоянии мне помочь? — пропыхтел доктор Дабин, стараясь поднять со стула обмякшее тело актера.
Из коридора послышался крик, и рыжеволосый Дромио ворвался в библиотеку, растолкав стоящих в дверях…
Через пятнадцать минут суета прекратилась. Доктор Дабин и Дромио отнесли Лейна в комнату для гостей на втором этаже. Три детектива не знали, что им делать. Не получив указаний, они вышли из дома, предоставив Лейна и Хэттеров их судьбе. В конце концов, сердечные приступы не попадали в категорию убийств. Остальные собрались у закрытой двери комнаты для гостей, из-за которой не доносилось ни звука. Внезапно дверь открылась, и рыжая голова Дромио высунулась в коридор.
— Доктор говорит, чтобы вы убирались отсюда и прекратили шуметь! — Дверь захлопнулась вновь.
Все медленно разошлись. Через полчаса доктор Дабин спустился по лестнице.
— Ему необходим полный покой и отдых, — сообщил он. — Ничего серьезного, но день-два ему лучше оставаться в постели. Пожалуйста, не беспокойте его. С ним его шофер — он о нем позаботится. Я вернусь завтра — к тому времени ему станет лучше.
* * *
В половине восьмого вечера мистер Друри Лейн начал осуществлять то, что сделало возможным его «сердечный приступ». В соответствии с распоряжениями доктора Дабина никто не приближался к комнате «больного». Правда, Барбара Хэттер тайком позвонила в приемную доктора Мерриэма, чтобы заручиться согласием на его услуги — возможно, побуждаемая каким-то смутным беспокойством, — но, узнав, что врача нет в городе, не делала дальнейших попыток вмешательства. Дромио, устроившийся за закрытой дверью с сигарой и журналом, которые предусмотрительно сунул в карман, относился к временному заключению куда более терпимо, чем его хозяин, судя по напряжению на лице последнего.
