– Ну вообще-то Стил вроде околачивается возле этого управления, но главный архитектор говорит, что в действительности он не связан с тем, чем они занимаются. Делман просто арендует у них рабочее помещение, но приходит и уходит, когда ему заблагорассудится.
– В какое время он вчера был в управлении? – спросил Мейсон.
– Пришел, как обычно, в девять утра, ушел около десяти, затем вернулся около двух. Примерно до трех часов был там, а потом ушел. Чудное дело, Перри! Он снимает комнату в доме Джентри. Там есть отдельный вход, так что и там он может входить и выходить, как ему вздумается. Но он сблизился с семьей и проводит вместе с ее членами немало времени. Миссис Джентри полагает, что он одинок и…
– Да, все это я уже слышал, – поморщился Мейсон. – В котором часу он вернулся вчера вечером?
– Не могу знать, – сказал Дрейк. – Ты позвонил мне слишком поздно, чтобы я смог перезвонить ему под каким-нибудь удобным предлогом. Вообще-то хозяйка вполне определенно заявила одному из моих людей, что такой привилегии, как их домашний телефон, ему не предоставлено. А в архитектурном управлении я выяснил положение дел довольно случайно. Мы не хотели, чтобы кто-то догадался, что за ним ведется слежка. Ты же сам говорил, это нужно делать так, чтобы ни у кого не возникло никаких подозрений, поэтому мы приняли за исходные данные, что он – архитектор. Табличка с его фамилией висит на двери кабинета, и уж для семьи Джентри, уверен, он постарался создать впечатление, что он и в самом деле архитектор. Но во второй половине дня, в послеобеденное время, посланный туда мной человек познакомился с одним работником управления и задал ему несколько вопросов, начав издалека. Вот тогда-то и стало известно кое-что о Стиле. Миссис Джентри, может быть, что-нибудь тоже знает…
– Ну, сейчас, ночью, пожалуй, ничего не остается, – сказал Мейсон, – кроме как хорошенько выспаться.
– Ничего себе – выспаться! – воскликнул Дрейк, взглянув на часы. – Уже почти день.
– Пока не наступил рассвет, будет ночь, – философски заметил Мейсон. – Ну, тогда давайте пить кофе.
Делла Стрит допила свой и спросила:
– Не раздумали беседовать с миссис Джентри, шеф?
– Нет. – Мейсон отрицательно покачал головой.
– Лично я собираюсь вздремнуть, – сонно сказал Дрейк.
Мейсон пошел к выходу, потом, будто раздумав, неожиданно повернулся и, заложив руки в карманы, с беспокойством посмотрел на сыщика.
– Пол, – сказал он решительно, – тебе придется кое-что еще сделать.
– Только после того, как немного сосну, – запротестовал Дрейк.
Мейсон молча смотрел на него, пока тот не спросил:
– А что такое?
– Тебе нужно добиться признания от Карра.
– Признания! – воскликнул Дрейк.
Мейсон кивнул.
– Не понимаю.
– Я введу тебя в курс дела в общих чертах, – сказал Мейсон. – Хоксли не был убит. Он был только ранен. Я хочу выяснить, кто стрелял в него и почему.
– А откуда ты знаешь, что он был только ранен?
– Потому что я видел его.
– Ты видел его?! – вздрогнув, будто эхом отозвался Дрейк.
– Да, видел.
– Где?
– В больнице имени Паркера в Сан-Франциско.
– И что он сказал?
– Он ничего не говорил, потому что, очевидно, находился под действием снотворного. Он будет жить, но врач намерен пока держать его в полной изоляции.
– Как же он попал в Сан-Франциско?
– Уэнстон отвез его.
– Уэнстон? Тогда он обманывает Карра…
– Нет, не обманывает, – уверенно прервал Мейсон Дрейка. – Карр и Хоксли – это одно и то же лицо.
Дрейк вскочил, отодвинув свой стул.
– Либо я перепил кофе, либо – ты, Перри! Один из нас явно ошалел. Хоксли рыжий и хромой, а тот, Карр…
– Я бы объяснил это следующим образом, – сказал Мейсон. – Тот, кто снимал жилье, был переодетый Джонс Блэйн в рыжем парике и умышленно прихрамывающий. Однако, снимая квартиру под именем Хоксли, он действовал как агент Карра. Ни на минуту не сомневаюсь в том, что такой хитрый человек, как Карр, не случайно выбрал для себя укрытие в доме из двух квартир, обеспечив присмотр как за нижней, так и за верхней.
– Да, это резонно, – признал Дрейк. – Но что наводит тебя на мысль о том, что это укрытие?
– Карр контрабандой переправлял в свое время оружие в Китай, пользуясь опасной брешью в блокаде. Естественно, известность ему была ни к чему.
– Тогда, следовательно, сейф в нижней квартире принадлежал самому Карру?
– Да.
– Почему же он не установил его в верхней?
– Вероятно, потому, что Джонс Блэйн следит за сейфом и спит в нижней квартире.
– Тогда экономка Сара Пэрлин должна была об этом знать.
– Конечно!
– А Опал Санли?
– Совсем не обязательно, – сказал Мейсон. – Она могла знать, а могла и не знать. Большого значения это не имеет. Экономка жила там. Опал Санли приходила днем.
– Но ты говоришь, Хоксли был ранен. Тогда если Хоксли – это Карр, то у Карра должно быть пулевое ранение…
– В ноге, – продолжил его мысль Мейсон. – Вот почему он держит ноги укрытыми… Чтобы не видны были бинты.
– Так у него, значит, не артрит?
– Может, он и есть, но не в такой степени, как он стремится сейчас убедить нас в этом.
– Погоди, Перри, – перебил Дрейк. – Врач же не имеет права лечить пулевое ранение, пока не сообщит об этом в полицию.
– Правильно, – с улыбкой согласился Мейсон.
– Я тебя не понимаю.
– Карр, – пояснил Мейсон, – человек разносторонний. Очень изобретательный. Несомненно, что большую часть своей деятельности он ведет в других местах и под другими именами. Здесь, в Голливуде, когда занимается вопросами бизнеса, он – Робиндейл Э. Хоксли, в Сан-Франциско он – Карр Люсмен, проживающий по Делингтон-авеню в доме номер 1309.
– Какая мне разница, Перри, сколько у него имен. Все равно лечить огнестрельное ранение, не…
– Не имея каких-нибудь доказательных объяснений, которые бы удовлетворили врача или полицию, – продолжил его мысль Мейсон. – Как Элстон Карр, который живет над квартирой, где совершено убийство, он, естественно, не мог бы дать никаких объяснений в Лос-Анджелесе. Но как Карр Люсмен, проживающий в Сан-Франциско и в таком округе, где не совершалось никаких убийств, у него не возникло затруднений с выдумкой версии, которая бы вполне удовлетворила полицию.
– Что ты от меня ждешь, Перри?
– Пусть он во всем признается. Мне закручивать гайки не с руки, а тебе можно.
– Где Карр сейчас?
– В больнице.
– Разве врач не отправил его в больницу сразу после того, как сделал осмотр раны?
– Очевидно, нет. Она поначалу не выглядела очень серьезной, пока не появились осложнения. Врач, вероятно, рекомендовал ему покой, а в случае появления каких-то тревожных симптомов – снова обратиться непосредственно к нему.
– Но что требуется от меня? – недоумевал Дрейк.
– Выуди у Карра любую информацию, какую только сможешь! Выясни его версию относительно событий, происшедших в ночь, когда стреляли.
– А мне не попадет, – заволновался Дрейк, – если я скрою от полиции эту информацию?
– Так у тебя же еще нет никакой информации!
– Да ты мне столько наговорил…
– Не считаешь ли ты, Пол, – усмехнулся Мейсон, – что тебе следует каждый раз бежать в полицию, когда какой-то адвокат излагает тебе бестолковую версию по случившемуся делу, а?
Дрейк некоторое время колебался.
– Ну… ну, нет, – протянул он.
Мейсон подмигнул ему:
– По всей вероятности, моя версия просто сумасбродна. А вот в вырезке из газеты, где описывается, как Карр Люсмен выстрелил в себя по неосторожности в Сан-Франциско, это, полагаю, версия его собственная. Я бы хотел, чтобы ты провел расследование обстоятельств.
– Когда мне начинать? – спросил Дрейк.
– Закажи место в самолете. В самолете и соснешь часок.
– О нет, не часок, – запротестовал иронично Дрейк. – Может, полчасика удастся. Не хочу приучать себя слишком много спать… Уэнстон знает о пулевом ранении?
– Вероятно. Он отвез Карра в больницу во второй половине дня, у того начинался озноб, когда я его видел в последний раз. Кожа была сухой, лицо горело.
– Кто знает о происшедшем в ту ночь, когда случилась стрельба? – спросил Дрейк. – Кроме Карра, знает еще кто-нибудь?
– Да, – сказал Мейсон. – По крайней мере один человек.
– Кто же это?
– Тот, – усмехнулся Мейсон, – кто спустил курок.
Дрейк потянулся к телефону и голосом, в котором явно преобладала усталость, попросил дежурного оператора:
– Соедините меня с аэропортом. Мне надо срочно заказать билет на ближайший рейс самолета в Сан-Франциско.
Кивком Мейсон пригласил своего секретаря:
– Ну, Делла, пойдем и мы раскручивать это дело, только с другого конца.
В машине, на пути к дому Джентри, Мейсон говорил ей:
– Надо было бы давно заняться этим Стилом.
– Не понимаю – как.
– А очень просто, – пояснил Мейсон. – Когда мы обсуждали это дело, помнишь, я сказал: тот, кто получал в доме сообщения, но по какой-то причине не мог быть вызван к телефону, должен иметь свободный доступ к словарю. И еще помнишь, миссис Джентри с самого начала говорила мне, что у Стила – комната, которую он снимает и живет у них на правах члена семьи, но при одном условии: ему нельзя пользоваться телефоном, и так свои висят на нем… Помнишь?.. У хозяйки трое детей, каждый в таком возрасте, когда назначают разного рода свидания. Звонит телефон, все настораживаются, следят, кто схватит трубку первым. И часто случается так: надо звонить, но кто-нибудь из детей в этот момент обязательно разговаривает по телефону… Помнишь, она рассказывала?
