– То-то же… Вот так-то лучше. Без них нам не продержаться и недели, – с довольным видом сообщил Вульф.
И позвонил, чтобы принесли пива.
Следующий свидетель
Перевод М. Хазина и А. Хазиной
Я и раньше встречал помощника окружного прокурора Ирвина Мандельбаума, но никогда не видел его в деле – во время судебного заседания. В то утро, глядя, как он уговаривает жюри присяжных повесить убийство Мэри Виллис на Леонарда Эша, я подумал, что он, пожалуй, даже неплох и был бы совсем хорош, будь он чуть-чуть побойчее. Внешность его не поражала воображение: он был полноват, невысок ростом, имел залысину спереди и большие уши, но держался деловито и уверенно, без всякой заносчивости, к тому же использовал один ловкий прием – внезапно замолкал и смотрел на присяжных так, словно ждал от них помощи и подсказки. Делал он это нечасто, но неизменно повернувшись спиной к судье и защитнику, чтоб те не видели его лица. Зато мне из зала его было видно прекрасно.
Дело слушалось третий день, и Мандельбаум вызвал пятого свидетеля обвинения, куцего человечка с приплюснутым носом, который назвал свое имя – Клайд Бэгби, дал присягу и с видом полного отчаяния вперил в Мандельбаума испуганные карие глаза.
Голос Мандельбаума звучал ободряюще:
– Чем занимаетесь, мистер Бэгби?
Свидетель сглотнул:
– Возглавляю АО «Бэгби на линии».
– АО – это «акционерное общество»?
– Да, сэр.
– Фирма принадлежит вам?
– Я держу половину акций, вторая принадлежит жене.
– Как долго существует ваш бизнес?
– Пять лет, почти пять с половиной.
– И в чем он заключается? Пожалуйста, расскажите присяжным.
Бэгби нервно глянул влево, на присяжных, и тут же снова перевел глаза на обвинителя.
– Отвечаем на телефонные звонки, вот и всё. Вы же понимаете.
– Да, но, возможно, кто-то из присяжных не знаком с такой работой. Пожалуйста, опишите ее.
Свидетель облизнул губы.
– Ну, например, вы частное лицо, или предприятие, или организация, и у вас есть телефонный номер. Но вы не всегда бываете на месте и хотите знать, кто звонил в ваше отсутствие. Тогда вы обращаетесь в какое-нибудь агентство, отвечающее на телефонные звонки. В Нью-Йорке их несколько дюжин. Местные отделения расположены повсюду, у них большой объем операций. Наш объем операций не так велик, потому что мы специализируемся на обслуживании частных клиентов, то есть квартирных и домовых телефонов, а не фирм и организаций. У нас четыре отделения в ключевых районах города: Грэмерси, Плаза, Трафальгар и Райнлендер. Из одного центрального офиса работать невозможно, потому что…
– Простите, мистер Бэгби, не будем вдаваться в технические аспекты. Один из ваших офисов расположен на Манхэттене, по адресу: Восточная Шестьдесят девятая улица, дом номер шестьсот восемнадцать?
– Да, сэр.
– Расскажите о работе этого отделения.
– Ну, этот офис самый новый, открыт всего год назад и самый маленький. Он располагается не в офисном здании, а в обычной квартире, – это из-за трудового кодекса. Женщины могут работать в офисе только до двух часов ночи, если это не государственная служба. Ну, а мне нужно обеспечить сервис для клиентов до самого утра. Поэтому в отделении на Шестьдесят девятой улице на трех коммутаторах работают четыре телефонистки, и все они живут в той же квартире. Так что одна дежурит с восьми вечера до двух ночи, вторая – с двух часов и так далее. После девяти утра работают три телефонистки, каждая на своем коммутаторе, до конца рабочего дня.
– Коммутаторы установлены в одной из комнат квартиры?
– Да, сэр.
– Расскажите присяжным, что такое коммутатор и как он работает.
Бэгби снова нервно глянул на присяжных и повернулся к прокурору:
– По сути, он ничем не отличается от телефонной подстанции любого крупного учреждения: ряды гнезд для штекеров. Естественно, коммутатор установлен телефонной компанией и подключен к линиям наших клиентов. Один коммутатор рассчитан на шестьдесят номеров. У каждого клиента своя сигнальная лампочка, свое гнездо и этикетка с фамилией. Если кто-то набрал номер клиента, у нас загорается его лампочка и слышен зуммер, который синхронизирован со звонком телефонного аппарата. Сколько гудков пропускать, прежде чем вставить вилку в гнездо, – особо оговаривается с клиентом. Одни просят, чтобы телефонистка подключалась после трех гудков, другие – чтобы она ждала дольше. Один клиент вообще просил отсчитать пятнадцать гудков! То есть мы даем клиентам индивидуальный сервис. Большая структура со многими тысячами абонентов на такое не пойдет. Там всё на потоке. А у меня каждый клиент – особый, и всё строится на доверии.
– Благодарю вас, мистер Бэгби.
Мандельбаум обратился в сторону присяжных, мило улыбнулся и вернулся в исходное положение.
– Что-то я не очень разобрался в вашем бизнесе. На щите загорается лампочка клиента, телефонистка отсчитывает положенное число гудков, вставляет вилку в гнездо и подключается к линии, верно?
Легкомысленный тон Мандельбаума показался мне слегка неуместным в ситуации, когда речь идет о жизни человека. Я повернулся посмотреть, как воспринимает эту сцену Ниро Вульф, но с одного взгляда было ясно: тот прочно вошел в роль угрюмого страдальца и не намерен воспринимать никого и ничего.
Этого следовало ожидать. В соответствии с заведенным раз и навсегда распорядком в этот утренний час Вульфу полагалось быть в теплице, устроенной на крыше старинного здания из песчаника на Западной Тридцать пятой улице, и руководить Теодором, трудясь во славу своей знаменитой коллекции орхидей, – вплоть до собственноручного прикосновения к грязной земле. Ровно в одиннадцать, вымыв руки, он спустился бы на лифте в свой кабинет на первом этаже, втиснул исполинское тело в не менее исполинское кресло позади письменного стола, позвонил бы Фрицу, чтобы тот принес пиво, и начал бы руководить Арчи Гудвином, то бишь мной. Стал бы давать мне разные поручения, по его мнению срочные и важные (вроде печатания писем или слежки за каким-нибудь типом), а также способные увеличить доходы Вульфа и упрочить его репутацию как лучшего частного сыщика к востоку от Сан-Франциско. А он бы тем временем обсуждал с Фрицем меню обеда.
Всему этому не суждено было сбыться, поскольку штат Нью-Йорк обязал Вульфа явиться в суд и дать показания по делу Леонарда Эша. Вульф вообще терпеть не мог выходить из дому, а уж тем более для того, чтобы предстать перед судом как свидетель. Будучи частным детективом, он допускал, что превратности судьбы могут принять форму повестки в суд, которую надо принять, чтобы и дальше получать гонорары от своих клиентов, но в данном случае и это не могло позолотить пилюлю. Этот Леонард Эш заходил в нашу контору где-то пару месяцев назад, чтобы нанять Вульфа, но тот его развернул. Так что в перспективе не было ни денег, ни славы. Меня тоже вызвали в суд повесткой, но только для подстраховки: на случай, если Мандельбаум решит, что показания Вульфа нуждаются в подтверждении, что вообще-то маловероятно.
Вид мрачной физиономии Вульфа радости не доставлял, поэтому я снова стал смотреть на главных героев. Отвечал Бэгби:
– Да, сэр, она вставляет штекер и отвечает: «Дом мистера Смита», или: «Квартира мистера Джонса», или то, что просил говорить клиент. Потом сообщает, что мистер Смит вышел и спрашивает, не надо ли ему что передать, и так далее, по обстоятельствам. Иногда клиент звонит и просит передать кому-то что-то конкретное. – Бэгби неопределенно махнул рукой. – Что угодно. У нас индивидуальный подход.
Мандельбаум кивнул:
– Я думаю, у всех сложилось ясное представление о вашей работе. А теперь, мистер Бэгби, взгляните на джентльмена в темно-синем костюме, сидящего рядом с полицейским. В данном процессе он выступает в качестве ответчика. Знаком ли он вам?
– Да, сэр. Это мистер Леонард Эш.
– Когда и где вы познакомились?
– В июле он пришел ко мне в офис на Сорок седьмой улице. Сначала позвонил, потом пришел.
– Можете указать точную дату?
– Двенадцатого июля. В понедельник.
– Что он сказал?
– Спросил, как работает служба ответов на телефонные звонки. Я рассказал. Он хотел подключить к нам свой домашний телефон – в квартире на Восточной Семьдесят третьей улице. Заплатил наличными за месяц вперед. Ему нужно было круглосуточное дежурство.
– Он просил о каких-то особых услугах?
– Меня – нет, но через пару дней позвонил Мэри Виллис и предложил пятьсот долларов, если она…
Свидетеля остановили сразу с двух сторон. Защитник подсудимого – рекордсмен Джимми Донован, чье имя уже десять лет возглавляло список адвокатов, участвующих в самых громких криминальных процессах Нью-Йорка – вскочил со стула и открыл рот, чтобы возразить. Мандельбаум предупреждающе поднял руку:
