внести ясность, что мистер Алекс ни в коей мере не связан с полицией. Согласны ли вы, чтобы он присутствовал во время нашего разговора?
— Да, — Сара Драммонд склонила голову, — мне нечего скрывать. Каждый может присутствовать при моем разговоре с вами. Садитесь, пожалуйста.
Она заняла место в кресле. Села прямо и сложила руки на коленях. Алекс смотрел на нее с близкого расстояния, на уставшую, поникшую и немолодую женщину. «И вот я здесь, — подумал он. — Удар нанес, и дело сделано…»
— Слушаю, — сказала Сара Драммонд. — Чего вы от меня хотите? Могу ответить на любой ваш вопрос, инспектор. Не стесняйтесь, прошу вас.
«Открыто и без страха, — продолжал в мыслях Алекс, — скажу вам, как он умер…» Нет, она так не скажет.
— Извините, но… — Паркер кашлянул и замолчал. Затем продолжил с видимым усилием. — И я, и мистер Алекс знаем о… о ваших отношениях с мистером Спарроу. Знаем, о чем вы говорили вчера в парке… Не хочу к этому возвращаться. Хочу лишь задать вам несколько конкретных вопросов. Возникли определенные обстоятельства, поэтому я должен вас спросить. Прежде всего хочу, чтобы вы рассказали, что вы делали, вернувшись из парка. И в какое время.
— Значит, он вам все рассказал. — Сара кивнула головой, словно соглашаясь с какой-то своей мыслью. — Что я делала, вернувшись из парка? Прошла прямо в кабинет Айона и пробыла там около пятнадцати минут.
— Я могу узнать, с какой целью вы вошли туда? Ваш муж ведь тогда работал, верно?
— Да, работал. Почему я туда пошла? Из опасения, что Спарроу зайдет к нему, будучи в возбужденном состоянии. Он внезапно оставил меня, когда мы сидели на скамейке, и ушел. Я искала его по всему парку. Не нашла… Мне пришло в голову, что лучше всего, если я до момента, когда закроются двери и возвратятся все домашние, буду возле Айона. Спарроу обещал мне, что не скажет ему о… обо всем, а лишь поговорит о своем отъезде. Он хотел сегодня уехать отсюда, а затем отправиться в Америку. Вам это известно от него?
— Да.
— Я хотела как можно дольше оттянуть момент их разговора. Знала: при мне Спарроу не решится сказать о нас ни слова. И была уверена, что, когда он остынет, то тоже ни слова не скажет. Я боялась самых первых минут. Он ушел от меня взвинченным… Айон работал. Сказал, что утром хочет выбраться с вами на рыбалку, потому что очень устал. Спросил меня, не поехала ли бы и я вместе с вами. Я согласилась. Я приехала вчера сюда очень счастливой. Но, чтобы вы поняли… В шестнадцать лет мне пришлось танцевать в мюзик-холле. Все знают, что это за жизнь. Мой путь до нынешнего положения на сцене — непрестанная борьба. И бороться приходилось всеми способами. Мужчины в моей жизни значили и мало, и очень много. Они были нужны мне, а я — им. Но мне они были нужны для преодоления препятствий в жизни, а я им — потому, что была молодой и привлекательной. Познакомилась с Айоном, когда мне исполнился тридцать один год. Говорю это, чтобы вы знали всю правду. Я не любила его, когда выходила замуж. — Она сказала это спокойным, глухим голосом. — Конечно же, ему говорила, что люблю, потому что так говорит каждая женщина каждому мужчине, за которого выходит замуж. Но Айон был тогда очень мне нужен. Не так нужен, как те, предыдущие мужчины, а иначе. Я была уже известной актрисой, знаменитостью. Теперь предстояло занять соответствующее общественное положение. За несколько лет до этого я решила, что выйду за любого симпатичного мужчину, занимающего прочное положение в обществе. Хотела иметь дом, мужа и стать уважаемой особой. Я, кстати, была не первой актрисой, которая так поступила. Могу назвать нескольких в одном только Лондоне. У людей, которые, подобно мне, сражались день и ночь, чтобы подняться по ступеням этой адской лестницы, всегда очень сильно желание удержаться на ее верху. Я хотела всего этого: старое родовое поместье, старинную фамилию, хотела иметь мужа — человека известного и уважаемого настолько, чтобы я смогла сменить свою сценическую фамилию и выступать под его фамилией. Айон отвечал всем этим условиям, к тому же влюбился в меня. Конечно, я сделала все, что в человеческих силах, чтобы так случилось. А потом мы поженились. Я думала, что с этой минуты вся моя жизнь изменится. Она изменилась, действительно. Но у Айона была своя работа, забирающая его всего, без остатка. У меня — своя, а кроме того, за мною стояла вся моя жизнь. Я всегда любила подчинять себе мужчин. Если бы я полюбила Айона с первого взгляда, может, и перестала бы об этом думать. Не знаю. Но случилось иначе. Я продолжала жить одна в Лондоне и лишь навещала его или он меня. Мы постоянно мечтали о совместном путешествии, но ничего из этого не выходило: или у него не было времени, или я… Айон безгранично доверял мне. Но до него мне верили и другие. Никогда не могла понять, почему верность человека человеку люди понимают только в определенном, ограниченном смысле. Мне казалось, что я родилась без этого предрассудка. Я не была верна Айону. Встретила здесь Спарроу. Вместе с красавицей женой. Она была так прекрасна и так по-королевски величественна, он же — так добродетелен, что… Но это все не то. Мне кажется, что именно тогда я начала все больше любить Айона. Это, пожалуй, явилось каким-то противоядием. Всю жизнь я защищалась от любви. Боялась. Боялась любой человеческой слабости. Стремилась постоянно быть сильной. Такие вещи легко не проходят. Я не хотела никого любить. Вы понимаете меня? — Она с тревогой посмотрела на Алекса.
— Да, — неожиданно сказал Паркер. — Все абсолютно понятно. — И умолк.
— О чем я говорила?.. Да… Спарроу дал мне душевное равновесие. Он всегда находился здесь. Я могла смотреть на них обоих за столом и знать, что обладаю обоими. Люси ничего не замечала, и Айон тоже ни о чем не догадывался… Я чувствовала себя уверенной в своих силах. У меня было уже все, чего я хотела от жизни, и я ничем за это не заплатила. По крайней мере, так мне казалось, но позже я поняла, что мне недоставало самого главного — любви. Сама не знаю, как случилось, что полюбила Айона. Это произошло недавно. А может, даже немного раньше, чем я сама считаю… Но в итоге мне стало ясно, что он мне дорог, что он не только мой муж, но
