Я даже не посмотрел на сиденье, потому что голова моя была занята совсем другими мыслями. Но он, должно быть, оставался там, потому что я положил его туда, когда уезжал. Там я его и видел в последний раз, насколько помню. И с тех пор он не попадался мне на глаза.
Когда Джеффри умолк, Фуллер налетел на Нэнси, словно коршун на цыпленка.
— Мисс Грант, вы видели оружие в кармане Джеффри до того, как он расстался с вами и поехал на машине?
— Да, — ответила она твердо и отчетливо. — Я видела его всего одну или две минуты, когда мы только приехали сюда.
— И вы тоже, мистер Грант?
— Да.
— Видели вы револьвер у него в кармане или как-то иначе?.. Видели вы у него оружие, когда он вернулся после поездки?
— Нет. Я вообще не знал, что он куда-то уезжал. Но когда он появился после некоторого отсутствия, часов в десять утра, я не видел у него револьвера. Ни тогда, ни после.
— А вы, мисс Грант?
— Нет, не видела.
Глаза адвоката обежали ту половину комнаты, где столпились гости.
— Видел ли кто-нибудь из вас револьвер у Джеффри Торпа сегодня после десяти часов утра?
Он выпалил свой вопрос, возвысив голос, несмотря на попытки Дервина прервать его, и, хотя прокурор все же помешал ему получить ответы, Фуллер явно остался доволен выражением лиц, ибо он повернулся к прокурору и предложил:
— Теперь вы можете спрашивать его о чем угодно.
— Спасибо, — язвительно поблагодарил Дервин. Он поглядел на стенографиста. — Вы отметили, что вопросы мистеру Гранту и его племяннице задавал мистер Фуллер?
— Да, сэр.
— И я не делал никакой попытки его прервать?
— Да, сэр.
Дервин остановился напротив Джеффри. Смотрел он довольно мрачно и решительно.
— Мистер Торп, — резко сказал он, — здесь присутствует ваш официальный защитник. Вы можете принять любой совет, какой бы он вам ни дал. Со своей стороны должен вас предупредить, что, имея в своем распоряжении такие улики и ваше собственное признание, можно было бы предъявить вам обвинение в убийстве первой степени, но в данный момент я такого обвинения вам не предъявляю. Я не стану торопиться, но я намерен…
— Не читайте ему нотаций, — прорычал Фуллер. — И не угрожайте. Не запугивайте его. Хотите допросить, так допрашивайте.
Пропустив слова адвоката мимо ушей и не сводя глаз с Джеффри, Дервин закончил:
— Я намерен проследить за тем, чтобы виновный был наказан. Вы утверждаете, что оставили оружие… оружие, которое впоследствии было использовано для совершения убийства…
— Он этого не утверждал, — возразил Фуллер. — Он не говорил, что это было орудие убийства.
— Хорошо. Вы утверждаете, что оставили револьвер, который взяли на время у Текумсе Фокса, на сиденье своей машины, когда вернулись сюда около десяти утра.
Так?
— Совершенно верно, — ответил Джеффри.
— И с тех пор вы его не видели?
— Верно.
— И не видели, что он лежал на полу в библиотеке в нескольких футах от тела вашего отца?
— Нет. Я не видел ни револьвера, ни чего-то еще.
Я смотрел на отца.
— Вы вообще не заметили револьвер?
— Нет. — Джеффри нахмурился, встретив мрачный взгляд окружного прокурора. — Нужно быть глупее, чем я есть, чтобы совершить из этого оружия убийство и затем оставить его там. Ведь я понимал, что по револьверу легко вычислить меня.
— Вы могли оставить его, потому что у вас было мало времени. Значит, вы хотите сказать, что убийца взял револьвер с сиденья вашей машины?
— Я ничего не хочу сказать. Я просто сообщаю, где оставил револьвер.
— И с десяти утра вы не подходили к своей машине?
— Подходил. Я вернулся к машине днем, около четырех часов, чтобы посмотреть, лежит там револьвер или нет.
— Вернулись после того, как полковник Бриссенден закончил разговор с вами?
— Да.
— Вы ведь ни словом не упомянули полковнику Бриссендену об этом револьвере. Так?
— Так.
— Не говорили, что позаимствовали его на время, что он был при вас утром и что потом вы оставили его на сиденье машины?
— Нет.
— И вам не приходило в голову, что из этого револьвера, возможно, застрелили вашего отца?
— Нет.
— И что это, следовательно, может быть важным фактом. Вы что, хотели помешать расследованию убийства вашего отца?
— Нет, я не собирался мешать. Я знал, что вы нашли оружие, из которого его застрелили, поскольку слышал, как полковник Бриссенден говорил, что оно валялось рядом на полу, хотя сам я не видел. Если это и был револьвер, который я оставил в машине, и убийца взял его оттуда, чем бы вам помогло это знание? Револьвер мог взять любой, кто проходил мимо. Может, я и рассказал бы об этом, если бы меня допрашивал не этот олух Бриссенден. Я бы, наверное, и ему рассказал, если бы у него хватило ума показать мне револьвер и спросить, видел ли я его когда-нибудь. Я ждал, что он…
— Он не мог этого спросить в то время. Револьвера не было: его исследовали. Мы установили только, что из револьвера стреляли… Что такое, полковник?
— Мы должны забрать его отсюда! Отправьте его в здание суда.
Инспектор Дэймон перехватил взгляд Дервина и покачал головой. Окружной прокурор минуту колебался, затем повернулся к Джеффри:
— Если вы возражаете против присутствия людей, мистер Торп…
— Вовсе нет, — заявил Джеффри. — Я не поеду в ваш чертов суд до тех пор, пока у меня есть право выбора.
— Ладно. После того как вы узнали от сестры, что установлена принадлежность револьвера Текумсе Фоксу, почему вы не пришли и не сказали нам все?
— Я раздумывал. Сестра сказала мне о вашем открытии незадолго до ужина.
— А-а, — недоверчиво протянул Дервин. — И тогда вы решили все рассказать, да?
— Да.
— Но не очень-то спешили. Сначала вам нужно было поужинать. А такую важную информацию для расследования убийства вашего отца можно ведь сообщить и потом, в любое время в течение недели.
— Я же сказал, что обдумывал ситуацию. — Джеффри побагровел. — Я не считаю, что это очень важная информация. А ваши насмешки приберегите для полковника.
— Это не насмешки, мистер Торп. Я просто пытаюсь объяснить ваши действия. И думаю, у меня есть все основания полагать, что они свидетельствуют об удивительном равнодушии к предмету нашего расследования.
Вам не нравится, как я объясняю ваше поведение, а мне не нравится то, что вы не сообщили имеющиеся в вашем распоряжении сведения. Из-за этого мы потеряли много драгоценного времени. Смею утверждать, что Фоксу это тоже вряд ли нравится, поскольку его едва не задержали как важного свидетеля. Ну а если говорить о мотивах ваших поступков, то для чего вам понадобилось брать револьвер? Что вы собирались с ним делать?
Джеффри мрачно кивнул:
— Ага. Вот на чем вы меня поймали.
— Зачем мне вас ловить?
— Потому что единственное объяснение, которое я могу вам предложить, прозвучит как бред сумасшедшего. Это и было бредом сумасшедшего. Мне снова придется втягивать в эту историю мисс Грант. Помните ее фотографию, которую вы показывали вчера?
— Да.
— Прекрасно. Когда вы предъявили ее отцу и он не стал отрицать, что она принадлежит ему, я в душе пожалел, что в бунгало убили не его, а другого человека.
Я желал ему смерти. Я хотел…
— Джеффри! — предостерегающе прозвучал голос Фуллера. — Нет никакой необходимости…
— Оставьте меня в покое, — нетерпеливо произнес Джеффри. — Я сам могу за себя постоять. Так вот, я хотел его убить, и, клянусь богом, если бы я обнаружил… я бы сделал это. Но вчера вечером у Фокса я узнал, что все это чепуха. Мой отец никогда в глаза не видел мисс Грант. Поэтому, уезжая от них, я просто ликовал. Я чувствовал воодушевление. Настроение мое переменилось, и я относился к отцу лучше, чем когда-либо; мне стало стыдно, что я хотел его убить, и поэтому я решил, что должен его защитить…
— Ха! — презрительно фыркнул Бриссенден.
Джеффри не обратил на него никакого внимания.
— Я знал, что тот, кто убил человека в бунгало, на самом деле метил в отца. И подумал, что убийца не ограничится одной попыткой, что он может предпринять еще одну в любую минуту, даже нынче ночью. Я считал, что должен защитить отца. Когда я увидел Дэна Пейви на веранде с оружием, то под влиянием момента попросил одолжить мне револьвер. Уже по дороге домой я чувствовал себя чертовски глупо, поскольку вообще редко бываю там, где находится мой отец, поэтому практически не имею никаких шансов его защитить. Одеваясь сегодня утром, я положил револьвер в карман, потому что намеревался поехать к Фоксу и вернуть оружие, но тут появилась мисс Грант вместе с дядей, и я обо всем забыл.
