– А именно?
– Если вы со свойственным вам великодушием разрешите мне пока об этом умолчать… хотелось бы еще немного над этим подумать. Вы вчера обедали дома?
– Нет. Мы с мисс Морроу пошли в ресторан.
– Ах, момент приятного отдохновения. Можно расслабиться, поговорить о пустяках, просто посмеяться… – явно одобрил Чарли мудрое решение Барри немного развлечься и полюбопытствовал:
– Вам приятно общество нашей милой дамы?
– Во всяком случае, в обществе этой дамы я не мучаюсь от тоски, не зная куда себя девать. Как-то легко идет разговор, причем всегда интересный. Не выношу безмозглых блондинистых щебетуний, но и с трудом перевариваю общество слишком умных и серьезных женщин. А наша милая дама, при всей ее серьезности и уме, вовсе не такая уж безнадежно скучная. Напротив! Она лишь старается придать себе излишнюю серьезность.
Чан был полность согласен с хозяином.
– Мне и самому мисс Морроу казалась такой. Знаете, я убежден: женщины не для того созданы, чтобы предаваться философским размышлениям. Они должны служить украшением, как цвет сливы.
– Совершенно с вами согласен. Я не имею ничего против разумных женщин, если они не слишком носятся со своим интеллектом. Мисс Морроу никогда этого не делает. Мы провели очень приятный, даже веселый вечер. Но… выходя из ресторана, мы сделали одно открытие…
– Какое же? – подался вперед Чан.
В глазах молодого человека блеснули веселые искорки.
– Вот не знаю… не следует ли мне немного подумать над ним в молчании и одиночестве? Ладно, не буду таким противным, каким бываете иногда вы, Чарли. Мы увидели в ресторане вашего старого приятеля полковника Джона Битэма. Видимо, ему тоже надоела суровая действительность и захотелось немного развлечься. И тоже в обществе дамы.
– О! Вы говорите – дамы? Так что это за дама?
– Дама, на которую, возможно, мы до сих пор не обращали достаточно внимания. Миссис Елена Таппер-Брок.
– Интересно… Мисс Морроу намерена заняться ею?
– Да. Мне поручено съездить за этой дамой и доставить ее в здание прокуратуры. Вот сейчас после завтрака и поеду. Признаться, особых откровений я от нее не жду и никаких неожиданностей не предвижу. Дама слишком высокомерна и холодна, как зимние звезды. О боже, кажется, я становлюсь поэтом. Может, за завтраком съел что-нибудь неподходящее – и вот последствия. Вы как думаете?
– Я думаю, это скорее последствия вчерашнего вечера в ресторане, – на полном серьезе ответил китайский детектив.
Когда закончился завтрак, Кирк заявил, что должен спуститься в офис, остались кое-какие дела. Чан тоже поспешно положил на стол салфетку и встал.
– Если разрешите, я спустился бы с вами, мне непременно нужно написать письмо жене, объяснить причины своей задержки тут, извиниться. Хотелось бы успеть отправить это письмо сегодняшним пароходом. Да, да, тем самым! А теперь вместо меня бедная женщина получит лишь письмо, – вздохнул он.
– И в самом деле, – вспомнил Кирк. – Вы должны были уехать именно сегодня. Я очень сочувствую вам, нарушены ваши планы…
– Ах, что подумает о своем отце маленький Барри Чан? – вздохнул Чарли.
– Он наверняка так же рассудителен, как и большой Барри, – предположил мистер Кирк. – Ваш сын уверен: его папаша должен быть там, где велит ему долг перед отечеством. А в будущем будет гордиться, что отец добился потрясающего успеха, поймав убийцу сэра Фредерика.
– Далеко еще до этого, – вздохнул Чан. – Я даю себе еще неделю времени. А потом, что бы ни произошло, прощаюсь с континентом и уезжаю. Клянусь, именно так я и поступлю. Уж тогда я буду тверд, как скалы Гибралтара.
Кирк повторил:
– Неделя. О, это даже много. Вы наверняка уже будете знать, на каком свете находитесь.
– Уверен, я буду на борту корабля, направляющегося в Гонолулу. Говоря вашим языком: доллары против орехов, что через неделю я уеду.
Оба спустились в офис. Кирк уселся за свой огромный стол. Чан, получив бумагу и конверт, примостился за столиком стенографистки у стеночки.
Чарли никак не удавалось сосредоточиться на письме. Искоса он внимательно следил за тем, что делает Барри. Потом не выдержал, встал и подошел к нему.
– Моя вечная ручка бунтует, – пожаловался он. – Чернила отказываются выливаться из нее. И кто только назвал эти дурацкие ручки «вечными»?
– Вот у меня тут полно обычных перьевых ручек, – показал Барри на ящик стола. Когда он наклонился, чтобы выдвинуть ящик, быстрые глаза Чарли успели осмотреть все бумаги, лежавшие перед Кирком. Для воспитанного и культурного Чарли Чана было очень странным такое поведение – подглядывать украдкой, чем занимается друг, шпионить за ним. Но, видимо, детектив знал, что делал.
Поблагодарив за перо, Чан вернулся на место. И пока писал письмо, то и дело украдкой поглядывал на Барри.
Вот молодой человек закончил писать одно письмо и принялся за другое. Когда и это было готово, он согнул их, разложил по конвертам, наклеил на них марки. Тут и Чарли закончил писать свое письмо и быстро встал. Прощаясь с Кирком, он протянул ему свою узкую, изящную руку и предложил:
– Я могу вместе со своим письмом бросить и ваши в ящик в холле.
– Весьма вам благодарен, – ответил предприниматель, протягивая китайцу оба конверта.
Когда Чан вернулся, Кирк уже смотрел на часы.
– Вам бы хотелось ознакомиться с биографией миссис Таппер-Брок? – спросил он.
Детектив отрицательно покачал головой.
– Большое спасибо, но мне не хотелось бы вмешиваться в это дело. Им занимается мисс Морроу. Мне уже довелось выступать здесь в роли пятого колеса телеги. На сей раз я займусь другим делом.
– Как пожелаете, – небрежно бросил Кирк и, схватив свои пальто и шляпу, мгновенно исчез.
По внутренней лестнице Чарли поднялся в апартаменты Кирка и застал в салоне ожидающего его Билла Ранкина. Тот с улыбкой приветствовал детектива.
– Добрый день, добрый день. Значит, сегодня вы отплываете домой, не так ли?
Чарли нахмурился.
– Откладывать свой отъезд стало у меня уже плохой привычкой. Вот и сегодня никуда я не отправляюсь. Не могу. Слишком много темных туч клубится над сценой.
– Я был уверен в этом, – с дружеской улыбкой заметил журналист. Ведь не могли же вы уехать, не доставив мне сенсации. Нет, я верю вам, вы человек слова. Китайцы вообще замечательный народ!
– Весьма признателен за столь похвальное мнение о моем скромном народе, – поклонился Чарли Чан.
– А теперь к делу, – потер руки Ранкин. – У меня для вас есть маленький подарочек.
– Ах, какая любезность с вашей стороны! Журналист продолжал:
– Вообще-то я парень скрытный. Ваши туманные намеки о полковнике Битэме заставили меня пошевелить мозгами. А когда я начинаю мыслить – люди, берегитесь! И я прочел «Жизнь», биографию, полковника с первого до последнего листа. Полагаю, мне нет нужды информировать вас, что четвертого мая тысяча девятьсот тринадцатого года Битэм отправился из Пешавара в Тегеран в восьмимесячную экспедицию через Афганистан и пустыню Кевир?
– Да, я тоже прочел книгу и обратил внимание на этот факт, – подтвердил Чарли.
– Так я и думал. А известно ли вам, что полковник написал книгу, посвященную только этой экспедиции? Маленькую книжечку? Данную экспедицию он называет в ней своими каникулами. Отпуском, отдыхом и чем там еще? Но никак не научной экспедицией. Просто возвращение домой. И все. Здорово?
Чарли Чан даже вскочил от волнения.
– Нет, я ничего не знал об этой книге!
– Она не пользуется такой известностью, как другие его произведения, издана была всего одним небольшим тиражом, который давно разошелся. А знаете, как он назвал эту книжонку? «Страна за Хайберским перевалом». Не представляете, сколько сил и времени потратил я, чтобы приобрести эту книгу! Весь город обыскал и раздобыл один экземпляр в Беркли.
– Раздобыли?! – вскричал обычно такой спокойный и уравновешенный китайский детектив.
Вместо ответа журналист вынул небольшую книжечку в фиолетовом переплете и победно потряс ею.
– И это тот самый подарочек, о котором я имел случай упомянуть, – закончил он, передавая книгу Чарли.
– Посмотрим, что она нам даст. А я, мистер Ранкин, как был, так и остаюсь вашим вечным должником, все глубже погружаясь в пучину долга. Чем я могу вас отблагодарить?
– Даст она нам что-нибудь или нет – не знаю, – признался честный репортер. – Я, если говорить начистоту, ничего особенного в ней не нашел. Но то я! А вы прочтете – наверняка обнаружите что-нибудь интересное.
Не слушая журналиста, детектив с ходу принялся листать книжку и, перебив собеседника, воскликнул:
– Ну как же вы не заметили? Уже в самом начале поражает одна весьма любопытная вещь.
– Да вы даже до первой страницы не добрались! – рассмеялся Билл Ранкин.
– Правильно, но я прочел посвящение. Очень нетипичное для нашего сухого и невозмутимого героя. «Тому, кто помнит и понимает». Значит, и этому сухарю не чужды простые человеческие чувства?
