Он был чрезвычайно вежлив, однако без малейшего подобострастия. Усевшись в предложенное ему кресло, Пуаро мягко сказал.
— А леди Аствелл когда-нибудь упоминала при вас о своих подозрениях?
По губам Оуэна Трефузиса скользнула легкая улыбка.
— Насколько я знаю, — ответил он, — подозревает она как раз меня. Глупо, конечно, это, но так оно и есть. С тех пор, как убили сэра Рубена, она и изо всех сил старается меня не замечать, а стоит нам случайно столкнуться в коридоре, так она прижимается к стене, чтобы случайно не коснуться меня, будто я прокаженный.
Он говорил абсолютно естественно. В голосе его не было обиды, скорее печальная ирония. Пуаро сочувственно покивал.
— По правде сказать, — пробормотал он, — примерно то же самое она сказала и мне. Конечно, спорить с ней я не стал. Признаюсь вам откровенно, у меня такое правило — никогда не спорить с дамами. Вы же понимаете, это пустая трата времени.
— Абсолютно с вами согласен.
— Я сказал: «Да, миледи! Совершенно согласен с вами, миледи! Конечно, миледи!» — Простые, ничего не значащие слова, но женщине всегда приятно это слышать. И после этого приступил к расследованию, хотя невозможно представить, чтобы кто-то, кроме злополучного мистера Леверсона, мог совершить это ужасное преступление. Однако все мы знаем такие случаи, когда нечто абсолютно невероятное на первый глаз тем не менее оказывалось правдой.
— Я все прекрасно понимаю, — сказал секретарь. — Прошу вас, не стесняйтесь, считайте, что я в вашем распоряжении.
— Bon[1], - кивнул Пуаро, — Так, значит, мы поняли друг друга. А теперь, прошу вас, давайте вернемся к событиям того самого вечера. Лучше всего начать с обеда.
— Как вы уже знаете, Леверсона за столом не было, — начал секретарь. Накануне молодой человек довольно сильно повздорил с дядей и отправился обедать в Гольф-клуб. Из-за этого сэр Рубен расстроился и за обедом был сильно не в духе.
— Он не очень-то церемонился с остальными, этот мсье, — Пуаро деликатно кашлянул.
Трефузис с горечью рассмеялся.
— О, это ещё слабо сказано! Я проработал с ним больше девяти лет и, можно сказать, знал его наизусть. Знаете, мсье Пуаро, с ним было не просто поладить. Характер у него был не сахар. А порой он, словно избалованный ребенок, впадал в истерику, и мог поругаться с кем угодно из-за какой-нибудь ерунды. Но со временем я привык и перестал обращать внимания на его выходки. Просто делал вид, что ничего не произошло Ведь на самом деле сэр Рубен был совсем не злой человек, но иногда вел себя как полный идиот и мог вывести из себя кого угодно. Самое лучшее было просто не обращать на него внимания.
— А другие в этом случае вели себя так же?
Трефузис передернул плечами.
— Леди Аствелл и сама обожала поскандалить от души, — неохотно сказал он. — Она ни чуточки не боялась сэра Рубена, всегда перечила ему, где могла, и высказывала, что она о нем думает, нимало не стесняясь в выражениях. На следующий день они охотно мирились и, хотите верьте — хотите нет, а сэр Рубен был искренне предан ей.
— А в тот вечер они тоже поссорились?
Секретарь покосился на него, немного помешкал, а потом сказал:
— По-моему, да. А почему вы спрашиваете?
— Так, небольшая идея, ничего больше.
— Конечно, я не уверен, — объяснил секретарь, — но у меня сложилось впечатление, что оба они были сильно не в духе.
Пуаро предпочел оставить эту тему.
— Кто ещё был за обедом?
— Мисс Маргрейв, мистер Виктор Аствелл и я.
— А что было после обеда?
— Мы перешли в гостиную. Сэр Рубен не пошел с нами. Но минут десять спустя он примчался вниз и устроил мне головомойку из-за какой-то пустячной ошибки в письме. Я поднялся с ним наверх и все быстро исправил. Потом вошел мистер Виктор Аствелл и заявил, что ему срочно нужно что-то обсудить с братом. Поэтому я ушел и присоединился к дамам в гостиной.
— Прошло около четверти часа, и я услышал, как в его кабинете неистово зазвенел колокольчик. Пришел Парсонс и сказал, что мне следует немедленно подняться к сэру Рубену. На пороге я столкнулся с Виктором Аствеллом, он вылетел оттуда, как ошпаренный, чуть с ног меня не сбил. У него характер ещё почище, чем у сэра Рубена. Мне показалось, что он меня попросту не заметил.
— А сэр Рубен как-нибудь это объяснил?
— Нет. Пожал плечами и бросил: — «Виктор совершенно ненормальный! В один прекрасный день он просто прикончит кого-нибудь в припадке бешенства!»
— Ага, — хмыкнул Пуаро, — А у вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? Например, что послужило причиной ссоры?
— Понятия не имею.
Вскинув голову, Пуаро внимательно посмотрел на секретаря — уж слишком поспешно тот ответил на последний вопрос. Поэтому у него мелькнула мысль, что Трефузис мог бы сказать гораздо больше, если бы захотел. Но, как и прежде, он предпочел не настаивать.
— А что было потом? Продолжайте, прошу вас!
— Мы с сэром Рубеном поработали ещё около получаса. Примерно в 11 часов пришла леди Аствелл и сэр Рубен отпустил меня.
— И вы ушли?
— Конечно.
— А вы случайно не знаете, сколько она там оставалась?
— Понятия не имею. Ее комната на первом этаже, а моя — на втором, так что, как видите, я никак не мог услышать, когда она поднялась к себе.
— Понятно.
Пуаро задумчиво кивнул головой и вскочил на ноги.
— А теперь, мсье, будьте добры, проводите меня в «Башню».
Он отправился вслед за секретарем по широкой лестнице на второй этаж. Там Трефузис свернул в коридор. В конце его за тяжелыми портьерами скрывалась площадка задней лестницы, которой обычно пользовалась прислуга, и крохотный коридорчик, заканчивающийся запертой дверью. Секретарь отпер её, и они с Пуаро оказались на том самом месте, где совсем недавно разыгралась трагедия.
Хотя на самом деле комната была не очень большой, но казалась просторнее из-за необыкновенно высоких потолков. Стены её украшали развешанные тут и там старинные мечи и причудливой формы дротики, столы вокруг были сплошь заставлены всякими экзотическими безделушками. В дальнем её конце, возле самого окна стоял массивный письменный стол. Пуаро пересек комнату и остановился перед ним.
— Значит, здесь и нашли сэра Рубена?
Трефузис молча кивнул.
— Я так понимаю, удар был нанесен сзади?
Ответом снова послужил молчаливый кивок.
— Скорее всего, объяснил он, — убийца воспользовался одной из этих вещиц, возможно, дубинкой, которых тут немало. Жутко тяжелая штука. Должно быть, смерть наступила практически мгновенно.
— Что наводит на мысль, что преступление вряд ли планировалось заранее. Вероятнее всего, разразилась ссора, и убийца в приступе ярости обрушил дубинку на ничего не подозревающую жертву.
— Да, и это не снимает вину с бедняги Леверсона.
— Тело лежало на столе, когда его обнаружили?
— Нет, сэр Рубен соскользнул на пол. Там его и нашли.
— Вот оно как? — пробормотал Пуаро, — Любопытно.
— Почему? — не понял секретарь.
— А вот хотя бы взгляните на это.
И Пуаро торжествующе указал на большое, уродливое пятно, испачкавшее полированную поверхность стола.
— Насколько я понимаю, это кровь, мой друг!
— Она могла брызнуть сюда, — пожал плечами секретарь, — или капнуть с тела, когда его уносили.
— Очень может быть, очень может быть, — задумчиво пробормотал Пуаро. А теперь скажите, сюда ведет только эта дверь?
— Нет. Вот тут есть ещё одна лестница.
Трефузис отдернул тяжелую портьеру, висевшую в углу — за ней виднелась узенькая винтовая лестница, уходившая куда-то вверх.
— Вначале этот дом и башню выстроили для одного астронома. Лестница ведет на самый верх «Башни», где раньше стоял телескоп. Но обычно сэр Рубен использовал верхнюю комнатку как спальню в те дни, когда засиживался допоздна.
Пуаро с ловкостью кошки вскарабкался по ступенькам наверх. Крохотная комнатка наверху была обставлена очень просто. В ней почти не было мебели, стояла только узкая раскладная кровать, стул и туалетный столик. Пуаро, убедившись, что из неё нет другого выхода, снова спустился в кабинет, где его терпеливо поджидал Трефузис.
— А вы слышали, как входил мистер Леверсон? — спросил он.
Секретарь покачал головой.
— Думаю, я тогда уже крепко спал.
Пуаро кивнул. Потом ещё раз очень медленно обошел всю комнату.
— Ну, хорошо, — наконец вздохнул он, — Думаю, мы вряд ли найдем здесь что-нибудь интересное. Впрочем, могу я попросить вас задернуть портьеры?
Трефузис послушно задернул тяжелые портьеры, плотно закрывавшие окно. Пуаро щелкнул выключателем, и на потолке загорелась большая люстра с алебастровым абажуром.
— А настольная лампа здесь есть? — спросил он.
Вместо ответа секретарь щелкнул выключателем, и стоявшая на столе небольшая настольная лампа под зеленым абажуром загорелась мягким светом. Пуаро выключил верхний свет, потом зажег и снова выключил.
