Как раз накануне мы с мисс Тернер вспоминали войну, и я передал Ганфштенглю то, что сказал ей.
— Война уже давно закончилась.
— Да, но от старых привычек трудно избавиться.
— Если это все еще беспокоит партийцев, зачем они наняли пинкертонов? Наверно, и в Германии есть частные сыскные агентства.
— Нанять пинкертонов предложил господин Гитлер. Он знает репутацию агентства и питает к нему доверие. И, разумеется, к вам с мисс Тернер. Он необыкновенный человек, Фил, поразительно широких взглядов. Верю, только он и спасет Германию.
— Если Гитлер не беспокоится…
— Не все партийцы отличаются столь глубоким пониманием. — Он печально улыбнулся. — Боюсь, у некоторых еще сохранились враждебные чувства.
— Тут я ничем не могу помочь.
— Конечно, но если бы я смог их убедить…
— В чем же?
— Во-первых, в том, что вы прекрасно понимаете, насколько серьезно предстоящее расследование. Сегодня для многих из нас господин Гитлер первый человек в Германии. Как я уже говорил, его смерть стала бы трагедией для нас, партийцев, и для всех немцев. Поэтому тот, кто это сделал, должен ответить.
— Хорошо, Пуци, я постараюсь.
— Вы даете мне слово, Фил?
— Какое еще слово?
— Что проведете объективное и тщательное расследование.
— Я всегда так работаю.
— И сохраните в тайне все, что узнаете.
— Все наши расследования строго конфиденциальны.
Он просиял и протянул мне свою ручищу.
— Бесподобно!
Я дал ему свою руку и позволил ее потрясти.
— Спасибо, Фил. Я так рад… — Он глянул через мое плечо. — А вот и мисс Тернер.
* * *
Берлинский ночной поезд
Утро вторника
15 мая
Ева! Не обращай внимания на мое последнее письмо. Или, по крайней мере, забудь о последнем абзаце, в котором я назвала господина Бомона свиньей. Господин Бомон — НЕ свинья. При случае все объясню. Я отправлю эту записку, когда мы прибудем в Берлин.
С любовью,
Джейн
— Рекомендую сегодняшнее фирменное блюдо, — сказал Пуци Ганфштенгль, глядя на меня поверх меню. — Свиной желудок, Pfälzer. Бесподобное деревенское блюдо. Желудок нашпиговывают свининой, луком и картошкой и несколько часов варят на пару, на маленьком огне.
— Как-нибудь в другой раз, — сказал я.
Мы сидели в ресторане в задней части гостиницы, самом просторном из двух гостиничных ресторанов, по словам Пуци. Помещение было почти тридцати метров в длину и десяти в ширину, стены украшены мраморными пилястрами и мраморными же медальонами. В зале было полно откормленных немцев и сытых иностранцев — и те и другие тихо и почтенно беседовали. Официанты сновали по толстому ковру так плавно, что казалось, будто они катятся на роликах.
— Тогда, может, Finkenwerder — камбалу? — предложил Пуци. — В это время года она просто бесподобная — мелкая, нежная, сочная. За уши не оттащишь. Ее жарят на сливочном масле — кладут совсем чуть-чуть и добавляют бекон, затем посыпают кусочками поджаренного бекона.
— А говядина у них есть? — спросил я.
Он заглянул в меню.
— Мясо с кислой капустой. И антрекоты.
— Антрекот годится. Нельзя еще картошку и салат?
— Картошку в каком виде предпочитаете? Отварную с маслом? Или Kartoffelpuffer — картофельные блинчики?
— Жареную.
Он кивнул.
— Bratkartoffeln. А вам, мисс Тернер?
— Наверно, камбалу, — сказала она. — И белую спаржу под голландским соусом.
Он снова кивнул.
— А я возьму Pfälzer Saumagen.
Подошел официант и принял заказ. Пуци заказал себе еще кружку пива. Мисс Тернер попросила бокал рислинга, а я — еще стакан воды.
Когда официант ушел, я обратился к Пуци.
— Мне нужен список людей, которые знали о поездке Гитлера в Берлин.
— Разумеется. Список при мне. — Он полез во внутренний карман пиджака, достал небольшой сложенный листок и протянул мне.
Я развернул его. На нем от руки, в алфавитном порядке были обозначены четкими прописными буквами следующие фамилии:
Эрнст Ганфштенгль
Капитан Герман Геринг
Рудольф Гесс
Эмиль Морис
Фридрих Нордструм
Капитан Эрнст Рём
Альфред Розенберг
Гуннар Зонтаг
— Каждый из них, — добавил Пуци, — поклялся хранить все в тайне.
Я передал листок мисс Тернер.
— Кто из вас приезжал в Берлин вместе с Гитлером?
— Я и Эмиль Морис, шофер господина Гитлера. Еще Гуннар Зонтаг. Помощник господина Гесса.
— А кто такой Гесс?
— Личный секретарь господина Гитлера.
— А кто эти остальные?
— Капитан Геринг возглавляет атлетическую секцию партии. Фридрих Нордструм — его помощник. Альфред Розенберг — наш пресс-секретарь.
— А капитан Рём?
— Он по связям с армией.
— Ладно. Покушение произошло во вторник, так?
— Да, во вторник восьмого числа. Около четверти шестого вечера.
— А когда договорились о встрече?
— В предыдущую пятницу.
— Значит, все эти люди знали о предстоящей встрече с прошлой пятницы.
— Да.
— Когда вы уехали из Мюнхена?
— В воскресенье около полудня.
— Где-нибудь останавливались по дороге в Берлин?
— В Байрейте на ночь. В небольшом городишке в полутораста километрах от Мюнхена.
— Вы останавливались в гостинице?
— Да, то есть мы — я, Эмиль и Гуннар. Господин Гитлер остановился в доме у Вагнеров. У Козимы Вагнер, вдовы композитора, и ее сына Зигфрида.
— Надо будет и с ними побеседовать.
— Зачем?
— Нужно поговорить со всеми, кто мог знать о встрече Гитлера в Берлине.
— Но, Фил…
— Извините, Пуци. Побеседовать с ними просто необходимо.
Он кивнул.
— Ладно. Мы остановимся в Байрейте по дороге в Мюнхен.
— Договорились. Когда вы и все остальные уехали из Байрейта?
— В понедельник рано утром. Мы заехали за господином Гитлером примерно в половине восьмого.
— И когда прибыли в Берлин?
— В тот же вечер. Около восьми.
— По дороге останавливались?
— Только чтобы поесть и дозаправиться.
— А в Берлине где остановились?
— В «Кайзерхофе». Очень хорошая гостиница.
— И чем занимались после приезда?
— Поужинали, довольно поздно, и отправились спать.
— Кто-нибудь из вас выходил из гостиницы?
— Насколько я знаю, нет. Мы здорово устали. Лично я отправился в постель сразу после ужина.
— Гитлер поехал в парк во вторник?
— Да.
— А когда вы вернулись в Мюнхен?
— Мы уехали в среду утром. Эмиль гнал без остановок. Так что приехали в четверг утром.
Я кивнул на листок. Мисс Тернер положила его на стол.
— У этих людей есть в Берлине друзья или родственники?
— Не могу сказать.
— Узнать можете?
— Могу позвонить Гессу. Он должен знать. Хотя постойте. У Гуннара здесь живет подружка. Англичанка. — Он улыбнулся мисс Тернер, еще одной англичанке, и повернулся ко мне. — Не знаю, как ее зовут, но Морис при нем все время подтрунивал над нею. Похоже, Гуннар влюблен в нее по уши.
— Как ее зовут?
— Гесс должен знать.
— Эти люди будут в Мюнхене, когда мы туда приедем?
— По правде говоря, — сказал Пуци, — Рём сейчас в Берлине. Хотите с ним поговорить?
— Да.
— Если смогу, я устрою вам встречу.
— И нам надо бы еще переговорить с человеком, с которым Гитлер встречался в парке.
Пуци поджал губы.
— Встреча была конспиративная.
— Все равно нужно с ним поговорить.
— Уверяю, Фил, этот человек никак не связан с покушением. Он не может быть замешан в этом деле.
— Возможно. Но он мог кому-нибудь проговориться о встрече.
Пуци глубоко вздохнул, медленно выдохнул. И кивнул.
— Хорошо. Попрошу господина Гесса узнать у господина Гитлера. Но имени без его разрешения я, разумеется, назвать не могу.
— Идет. И передайте господину Гессу, что, если мы не узнаем этого имени, нам нет смысла оставаться в Германии.
На лице Пуци появилось удивленное выражение.
— Что вы хотите этим сказать?
— А то, что, если нам не назовут имени второго участника встречи, мы с мисс Тернер возвращаемся в Англию.
Его широкое лицо мигом осунулось, как будто я только что отнял у него бейсбольную перчатку и заявил, что он выбывает из финальной игры.
— Вы что, откажетесь от расследования, Фил?
Он перевел взгляд с меня на мисс Тернер, а с нее обратно на меня. И снова глубоко вздохнул.
— Хорошо, — печально промолвил он. — Я все передам Гессу.
Когда принесли еду, Пуци повеселел. У меня создалось впечатление, что стоило ему только увидеть еду, как настроение его тут же поднималось.
Тарелки были заполнены доверху. Мой антрекот был величиной с машину и почти такой же сочный.
