Еще не успел появиться врач, а из дома позвонил перепуганный лакей и спросил, нет ли в клубе его хозяина, а если он там, пусть немедленно идет домой, потому что миссис Бендикс очень и очень плохо.
В это время события на Итон-сквер принимали трагический оборот, но болезнь миссис Бендикс развивалась намного стремительней. После того как муж ушел, она еще с полчаса оставалась в гостиной и за это время съела, должно быть, еще три шоколадки. Затем она поднялась к себе в спальню и позвонила горничной. Когда та пришла, миссис Бендикс сказала ей, что очень скверно себя чувствует и хочет немного полежать. Так же как и ее муж, она сочла причиной недуга сильный приступ несварения желудка.
Горничная дала ей с водой порошок, в состав которого входили питьевая сода и висмут, и принесла бутылку с горячей водой. А затем ушла, оставив хозяйку в постели. Позже, когда она рассказывала, как выглядела ее хозяйка, ее рассказ полностью совпадал с тем, что говорили швейцар и шофер такси, когда описывали состояние Бендикса, но в отличие от них горничную симптомы болезни ничуть не встревожили. Она призналась, что подумала, будто миссис Бендикс переела за обедом, потому что, какая бы жадная она ни была, а уж в еде-то она никогда себе не отказывала.
В четверть четвертого в комнате миссис Бендикс отчаянно зазвонил колокольчик.
Девушка поспешила наверх и нашла свою хозяйку без памяти и неподвижной. На этот раз горничная сильно перепугалась и, теряя драгоценное время, попыталась безуспешно привести больную в чувство. Ничего не добившись, она сбежала вниз, чтобы позвонить врачу. Но врача, лечившего супругов Бендикс, она не застала. Время шло, девушка билась в истерике у телефона, пока наконец ее не услышал лакей, который тут же стал действовать и вызвал другого врача. Врач прибыл полчаса спустя после того, как раздался отчаянный звон колокольчика из спальни миссис Бендикс. Но ей уже ничто не могло помочь. Наступила кома, и, несмотря на все усилия врача, через десять минут после его приезда она скончалась.
Так что когда лакей звонил в «Радугу», ее уже не было в живых.
На этом месте Морсби прервал свое повествование, чтобы дать возможность аудитории прочувствовать важность всего сказанного, передохнуть и освежиться напитками. Несмотря на жадный интерес, с которым слушали его члены Клуба, Морсби до сих пор не сообщил им ничего такого, о чем им не было известно. Им, конечно, не терпелось услышать результаты расследования, проведенного полицией, так как в прессе совсем не освещались детали этого дела, более того, не было и намека на какую-либо официальную версию.
Возможно, Морсби уловил настроение слушателей и поэтому после короткого отдыха, улыбнувшись, он возобновил свое повествование.
— Леди и джентльмены, я не буду больше задерживать ваше внимание на предварительных данных, но сделать это было необходимо, чтобы сложилась полная картина дела, раз уж мы за него взялись. Как вам известно, мистер Бендикс выжил. На его счастье, он успел съесть только две шоколадки, а не шесть, как его жена. Кроме того, ему попался умный врач. Правда, в случае с миссис Бендикс было уже поздно ей помочь, и врач оказался бессилен. Бендикс принял меньшую дозу яда, что означало, что отравление организма развивалось медленнее и у его врача было время принять спасительные меры. В тот момент врач еще не знал, какой яд был причиной отравления. Он лечил Бендикса от отравления синильной кислотой, так как, исходя из симптомов заболевания и специфического запаха, заключил, что мистер Бендикс отравился маслом горького миндаля. Однако, не будучи в этом уверен, он добавил в лекарство другие компоненты. Так или иначе позже выяснилось, что доза яда была не смертельна, и к восьми вечера того же дня мистер Бендикс пришел в сознание. Его перенесли в одну из спален клуба, и на следующий день он уже пошел на поправку.
— Поначалу, — продолжал Морсби, — в Скотленд-Ярде создалось впечатление, что смерть миссис Бендикс и тяжелейшее, с угрозой для жизни отравление ее мужа явились результатом чудовищного несчастного случая. Полиция взялась за дело сразу, как только ей было сообщено о смерти женщины, наступившей вследствие отравления ядом. Вслед затем в клуб «Радуга» прибыл инспектор местной сыскной полиции, и, когда Бендикс пришел в себя, он, получив на то специальное разрешение врача, задал больному ряд вопросов. Инспектор, разумеется, утаил от Бендикса смерть жены — состояние больного оставалось тяжелым. Вопросы касались только самого Бендикса, поскольку было очевидно, что оба случая взаимосвязаны, и если бы удалось пролить свет на обстоятельства отравления мужа, то было бы легче выяснить, при каких обстоятельствах произошло отравление жены. Инспектор без обиняков объявил Бендиксу, что его отравили, и заставил его сосредоточиться и вспомнить, что он ел и в чем, по его мнению, мог содержаться яд. Через короткое время Бендикс вспомнил про шоколадки. Он рассказал, как они жгли рот, и добавил, что он уже говорил сэру Юстасу, что ему стало плохо, по всей видимости, от шоколада. Инспектор об этом уже знал.
Пока Бендикс приходил в себя, инспектор брал показания у людей, которые видели Бендикса и разговаривали с ним, начиная с момента его появления в клубе во второй половине дня. Инспектор побеседовал со швейцаром и попросил своих подчиненных разыскать шофера такси; говорил он и с теми членами клуба, которые были с Бендиксом, когда он, уже почувствовав дурноту, находился в гостиной. Тогда-то сэр Юстас и сообщил инспектору, что сказал Бендикс о шоколадках.
Но в первый момент инспектор не придал большого значения этим словам. Формальности ради он попросил сэра Юстаса поподробнее описать весь эпизод, а затем, следуя формальностям, проверил содержимое мусорной корзины, откуда были извлечены пакет от коробки конфет и сопроводительное письмо фирмы. И опять-таки, соблюдая формальности в ходе первых шагов расследования, еще не очень ясно представляя себе, какое это имеет значение, он обратился с теми же вопросами к Бендиксу, и тот рассказал ему, как они с женой после обеда ели конфеты и что жена еще до того, как Бендикс ушел из дома, успела съесть больше него. Теперь инспектору было все ясно.
Но тут вмешался врач, и инспектор вынужден был оставить больного. Он тотчас же позвонил коллеге, который в это время работал в доме Бендиксов, и велел ему немедленно взять в гостиной коробку с шоколадными конфетами, где они, по-видимому, до сих пор находились; одновременно он просил коллегу сосчитать, сколько шоколадок в коробке недоставало. Тот ответил, что девяти или десяти. По словам Бендикса получалось, что должно было не хватать шести или семи. Инспектор тут же позвонил в Скотленд-Ярд и с точностью изложил сведения, которые только что получил.
Теперь все внимание следствия было устремлено на шоколадки. В тот же вечер они были доставлены в Скотленд-Ярд и срочно отправлены в лабораторию на анализ.
— Так что врач был недалек от истины, — сказал Морсби, — в шоколадках оказался нитробензол, а не масло горького миндаля. Но, как я понимаю, между тем и другим ядом различия почти нет. Леди и джентльмены, кое-кто из вас, возможно, изучал химию и знает достаточно о химикатах, а поэтому вам должно быть лучше известно, что этот химикат иногда используется в производстве дешевых кондитерских изделий (хотя последнее время реже), в которых необходим привкус миндаля. Он заменяет масло горького миндаля, которое — стоит ли об этом вам говорить — тоже является сильнодействующим ядом. В промышленности нитробензол обычно применяется в производстве анилиновых красителей.
Получив предварительный результат анализа, — продолжал Морсби, — в Скотленд-Ярде утвердились в правильности первоначальной версии, что причиной смерти женщины явился несчастный случай. Точно было установлено, что отравление произошло ядом, используемым в производстве шоколадных конфет и других кондитерских изделий. По всей вероятности, была совершена страшная технологическая ошибка. Заключалась ошибка в том, что, используя это вещество в малых дозах в качестве заменителя натуральных ликеров, фирма переусердствовала в дозе. Предположение было подтверждено фактом. Дело в том, что все три вида конфет: «Мараскино», «Кюммель» и «Кирш» в той или иной степени имеют привкус миндаля.
Но прежде чем полиция занялась фирмой, приславшей шоколад, с целью получить объяснения по делу, всплыли и некоторые другие факты. Было обнаружено, что только верхний слой конфет содержал яд. Шоколадки в нижних слоях коробки яда не содержали. Более того, ликерная начинка в каждой шоколадке нижних слоев строго соответствовала надписи на серебряной обертке, тогда как в верхнем слое, помимо яда, каждая конфетка содержала смесь всех трех вышеназванных ликеров. То есть ни в одной шоколадке, обозначенной, например, «Мараскино», не содержался только один этот ликер плюс яд. Интересно и то, что в нижних слоях коробки шоколадок с надписями «Мараскино», «Кирш» и «Кюммель» вообще не было.
