– Нет.
– Если суд не против, я предлагаю взвесить их сейчас, – сказал Мейсон.
– С какой целью? – поинтересовался судья Алберт.
– Если весы покажут, – объяснил адвокат, – что сейчас эти две вещи, без пакетиков, весят сорок шесть фунтов, тогда это будет определяющим доказательством, что кто-то подбросил пакетики в чемодан после того, как обвиняемая сдала вещи в багаж.
– Полагаю, что я могу принять такое объяснение, – решил судья Алберт. – Объявляю перерыв на десять минут. Судебный пристав принесет в зал суда какие-нибудь весы, и мы взвесим эти два чемодана.
– Совсем не обязательно, что это прояснит дело, – запротестовал Кезуэлл. – Мы знаем, что чемоданы весили сорок шесть фунтов, только со слов обвиняемой. Тогда она была отпущена под залог. Мы не знаем, что было изъято из чемоданов.
– Разве они не были под надзором полиции? – спросил судья Алберт.
– Были, но ей разрешалось приходить и брать из чемоданов одежду.
– Она приходила и брала что-нибудь из чемоданов?
– Я не знаю, ваша честь.
– Если вы не знаете, брала ли она что-либо из чемоданов, то вы не можете знать, не подложил ли кто-нибудь что-то в чемоданы, – резко проговорил судья Алберт. – Суд удаляется на перерыв, а сюда принесут весы.
Мейсон неторопливо направился к телефонной будке, позвонил в Главное полицейское управление, в комнату для журналистов, и сообщил:
– Через десять минут в зале суда ожидается интересное представление. Судья Алберт собирается взвешивать доказательство.
– Он всегда взвешивает доказательства? – оживленно поинтересовался один из журналистов.
– Не таким образом, – пояснил Мейсон. – Он собирается взвешивать его на обычных весах.
– Что?!
– Именно так. Через десять минут, на обычных весах. Вам лучше поторопиться. Может оказаться что-то интересное для вас.
– Номер комнаты? – спросил журналист.
Мейсон ответил.
– Мы придем, – пообещал журналист. – Если возможно, задержите немного эту процедуру.
– Не могу, – отозвался Мейсон. – Как только появятся весы, судья опять откроет заседание суда. Он полагает, что ему хватит на это десяти минут, я тоже так думаю. Судебный пристав пошел за весами. – И он повесил трубку.
Мейсон, стоя за спиной Вирджинии Бакстер, сказал:
– Я делаю ставку на то, что вы говорите правду. Но если лжете, то вас ждут страдания.
– Я не лгу, мистер Мейсон.
Мейсон пояснил:
– После вашего ареста на первой полосе газеты появилась ваша впечатляющая фотография с рассказом, что бывшая секретарша юриста занялась контрабандной перевозкой наркотиков. А заметка о снятии с вас вины на предварительном слушании займет всего строк пять-шесть где-нибудь в середине газеты. Их мало кто заметит.
Я же стараюсь, чтобы это превратилось в столь поразительное действие, которое будет достойно грандиозного сообщения в печати. Если вы говорите правду, то таким образом мы восстановим ваше честное имя: все, кто читал о вас первую статью и помнит ее содержание, прочтут новую и запомнят, что вы оправданы. Но если вы лжете, это испытание причинит вам боль.
– Мистер Мейсон, я говорю вам чистую правду. Почему наконец я захотела торговать наркотиками или каким бы то ни было образом ввязаться в это дело?
Мейсон усмехнулся:
– Как правило, я не задаю себе подобных вопросов. Просто говорю: «Эта девушка моя клиентка, и в любом случае она должна быть права. По крайней мере, я собираюсь действовать исходя из этой посылки».
Судебный пристав и два его помощника вкатили в зал суда весовую платформу, взятую из тюрьмы, на которой взвешивали заключенных во время их регистрации. Судебный пристав исчез в судейской комнате, чтобы доложить судье Алберту, что его задание выполнено.
Двустворчатые двери зала суда распахнулись, и в зал вошли шестеро журналистов, сопровождаемые фотографами. Один из журналистов подошел к Мейсону:
– Не подойдете ли вы и ваша клиентка к весам, чтобы сфотографироваться?
– Я – нет, – отказался Мейсон, – а моя клиентка подойдет. Но, думаю, вам придется подождать, пока не закончится заседание суда, а тогда, может быть, вам повезет, и вы сделаете снимок судьи Алберта.
– Почему вы не хотите фотографироваться?
– Это было бы не этично, – ответил Мейсон.
Лицо репортера вспыхнуло от злобы.
– Ох уж эта ассоциация адвокатов! – воскликнул он. – Назначаете комиссии, стараетесь наладить связи с общественностью, а потом пытаетесь скрыться за фальшивым фасадом профессиональной этики юриста. Когда вы, юристы, запомните, что общественные связи означают просто совместные действия и предоставление возможности читателям заглянуть через ваше плечо, увидеть, что вы делаете? Каждый раз, когда юристы слишком надуты или слишком боятся раскрыть свою деятельность, они теряют связь с общественностью.
Мейсон опять усмехнулся:
– Успокойтесь, приятель. Я не возражаю, чтобы вы заглянули через мое плечо. Я только не желаю, чтобы вы нацеливали фотоаппарат мне в лицо и слепили меня вспышкой. Думаю, что это была бы дешевая реклама. Мне на нее наплевать. Однако что касается этой истории, объясните, почему, черт побери, вы думаете, что у меня возникнут неприятности?
Сердитый журналист посмотрел на адвоката, его лицо смягчилось, он улыбнулся.
– Думаю, в этом вы правы, – ответил он. – Судья на самом деле собирается взвешивать доказательство?
– Будет взвешивать материальное доказательство, – уточнил Мейсон.
– Черт возьми! Вот так история! – воскликнул журналист в тот момент, когда открылась дверь в судейскую комнату и судебный пристав объявил:
– Всем встать!
Присутствующие встали. Судья Алберт вошел в зал суда, с удовольствием заметив, что полупустой до перерыва зал теперь заполнен до отказа служащими учреждений, газетными репортерами и фотографами.
– «Народ против Вирджинии Бакстер», – возвестил он. – К заседанию готовы?
– Готовы, ваша честь, – отозвался Кезуэлл.
– Защита готова, – объявил Мейсон.
Детектив Джек Эндрюс был на свидетельском месте, а доказательство готово к взвешиванию.
– Весы на месте, мистер судебный пристав?
– Да, ваша честь.
– Проверьте их, пожалуйста, точны ли они. Поставьте стрелку на «ноль» и проследите за ней.
Судебный пристав проверил весы.
– Все в порядке, – заметил судья Алберт. – Что ж, ставьте на весы чемодан и сумочку.
Секретарь взял обе вещи, предназначенные для взвешивания, поставил их на весы и отошел.
– Ровно сорок шесть фунтов с четвертью, ваша честь, – заявил судебный пристав.
На минуту в зале суда воцарилась напряженная, волнующая тишина, затем кто-то начал аплодировать. Судья Алберт нахмурился и сказал:
– Здесь не спектакль. У обвиняемой есть билет на самолет и квитанция на излишек багажа?
– Да, ваша честь, – проговорил Мейсон, передавая судье билет и квитанцию.
Судья Алберт сердито посмотрел на помощника прокурора.
– Сколько весили те пакетики, что изъяты из багажа?
– Я не знаю, ваша честь. Как показал свидетель Эндрюс, они сосчитали пакетики, но не взвешивали их.
– Хорошо, давайте их взвесим, – предложил судья Алберт. – Они здесь?
– Да, ваша честь.
Судебный пристав начал убирать багаж с весов. Мейсон сказал:
– С позволения суда, я бы внес предложение – положить пакетики поверх чемодана и сумочки, пока они на весах, и мы увидим, насколько увеличится вес.
– Очень хорошо, – согласился судья Алберт. – Во всех отношениях сделать так проще, это будет впечатляюще и в то же время убедительно. Последуем совету защиты.
Полицейский Эндрюс вынул из сумки полиэтиленовые пакетики и положил их на чемодан Вирджинии.
Стрелка весов дрогнула и поползла вверх. Судебный пристав зафиксировал вес и объявил:
– Один фунт и три четверти, ваша честь.
Судья Алберт взглянул на обвинителя, потом на Эндрюса:
– У обвинения есть какое-либо объяснение?
– Нет, ваша честь, – отозвался Кезуэлл. – Мы убеждены, что пакетики были найдены в чемодане обвиняемой, и, таким образом, она несет ответственность за это. Кроме того, ей ничто не мешало положить их в чемодан после того, как взвесили багаж. Она легко могла это сделать, как и любой другой.
– Не так уж легко, – вмешался Мейсон. – Во время регистрации багажа вещи взвешиваются тогда, когда пассажиры регистрируют билеты, затем контролер снимает вещи с весов и отправляет их в багажное отделение самолета. Я заявляю суду, что доказательство убедительно и дело прекращено.
Судья Алберт встал, окинул взглядом переполненный зал суда и с легкой улыбкой объявил:
– Заседание суда закрыто.
Один из журналистов бросился к нему:
– Ваша честь, вы не возражаете сфотографироваться около весов? Мы хотим написать статью и поместить фотографию к ней. Было бы неплохо возбудить общественный интерес.
Судья Алберт заколебался.
