– Из чего они сделаны?
– Вопрос сложный. Возможно, я отвечу завтра.
– Так долго ждать я не смогу.
Я потянул к себе комбинезон, но он не отпускал его.
– Я предпочел бы эти пуговицы деньгам, – сказал он. – Или хоть одну из них. Вам ведь не нужны все четыре.
Мне пришлось бы применить силу, чтобы получить комбинезон обратно. Я убрал его в бумажный пакет и сказал:
– Если я когда-нибудь покончу с этими пуговицами, то подарю одну-две для вашей коллекции и расскажу вам, откуда они. Я надеюсь на это.
Вопрос о ленче крутился в моей голове, когда я выходил из здания. Рано или поздно завтракал Натан Хирш? Поскольку я мог дойти до него за двадцать минут, я не стал терять время на телефонный звонок. И мне повезло.
Когда я вошел в приемную «Лаборатории Хирша» на десятом этаже здания на 45-ой улице, сам Хирш тоже зашел туда по пути к выходу. Когда я рассказал ему, что у меня есть кое-что для него от Ниро Вульфа, не терпящее отлагательства, он повел меня вниз к себе. Несколько лет назад его показания в суде по одному из дел Вульфа совсем не причинили вреда его делам.
Я предъявил комбинезон и сказал:
– Один простой и маленький вопрос: из чего сделаны эти пуговицы?
– Не такой простой.
– Сколько времени займет ответ?
– От двадцати минут до пяти часов.
Я сказал, что чем скорее, тем лучше, а наш номер телефона он знал.
Я добрался до 35-ой улицы и вошел в наш дом как раз в тот момент, когда Вульф направлялся через холл к столовой. Поскольку за столом не разрешалось упоминать о делах, он остановился у порога и спросил:
– Ну?
– Все хорошо, – ответил я и все рассказал.
Он выразил удовлетворение и направился к столу, а я пошел мыть руки перед тем, как к нему присоединиться.
В этот день после ленча в кабинете я раздражал Вульфа тем, что каждую минуту смотрел на часы, пока он диктовал длинное письмо собирателю орхидей в Гондурас. Затем он раздражал меня тем, что весьма удобно устроился с «Путешествием с Чарли» Джона Стейнбека. Черт побери, у него ведь была работа!
Было 3:43, когда позвонил Хирш. Я приготовил блокнот на случай, если слова, которые он мне скажет, будут сложные и научные, но они оказались обычными, и их было немного. Я положил трубку, а Вульф сразу поднял глаза от книги.
– Конский волос, – сказал я, – ни лака, ни краски, только простой белый конский волос.
Он спросил:
– Есть еще время для того, чтобы дать объявления в завтрашних газетах? «Таймс», «Ньюс», «Газетт»?
– «Таймс» и «Ньюс» – может быть. «Газетт» – да.
– Возьми записную книжку. Две колонки шириной четыре дюйма или около того. Наверху: «сто долларов» – цифрами, жирным шрифтом в тридцать пунктов. Ниже тоже жирным в четырнадцать пунктов: «Будет заплачено за информацию, имеющую отношение к создателю или исполнителю пуговиц, сделанных вручную из белого конского волоса.» С красной строки: «Пуговицы любого размера и формы, пригодные к использованию в одежде.» С красной строки: «Я хочу узнать не о том, кто мог бы делать такие пуговицы, а о том, кто такие уже сделал.» С красной строки: «Сто долларов будут заплачены только тому, запятая, кто первым доставит информацию.» Внизу – мое имя, адрес и номер телефона.
– Жирно?
– Нет. Стандартным шрифтом, сжато.
Поскольку вечер среды я провел в театре, а потом с приятелем во «Фламинго», то было уже больше часа, когда я вернулся домой и поставил будильник на 9.30.
Но то, что подняло меня с постели в четверг утром, не было ни часами, ни радио. Когда это случилось, я протер глаза, чтобы выяснить, что происходит. Дело не в телефоне, поскольку я его отключил и сигнал у него был громче. Это был шмель, но с какой стати шмель жужжит на 35-ой улице среди ночи? Я заставил себя открыть глаза и взглянул на часы: без шести девять… это, верно, домашний внутренний телефон. Я повернулся и дотянулся до трубки.
– Комната Арчи Гудвина…
– Прошу прощения,. Арчи… – голос Фрица. – Но она настаивает.
– Кто?
– Женщина по телефону. Что-то насчет пуговиц. Она…
– О'кей. Я поговорю, – я включил городской телефон и снял трубку. – Да? Я Арчи Гудвин.
– Мне нужен Ниро Вульф… я тороплюсь…
– Его нет. Если вы насчет объявления…
– Да. Я увидела его в «Ньюс». Я знаю о нескольких пуговицах, похожих на эти, и рассчитываю быть первой.
– Вы первая. Как ваше имя?
– Беатрис Эппс.
– Вы будете первой, если ваше сообщение подойдет. Миссис Эппс?
– Мисс Беатрис Эппс. Я не смогу вам рассказать всего сейчас…
– Где вы находитесь?
– В телефонной кабинке на Гранд Централь. Я по пути на работу. Я должна быть там в девять, поэтому сейчас не могу рассказать, но хочу быть первой.
– Безусловно. Это разумно. Где вы работаете?
– У «Квина и Колллинза» в Ченин Билдинг. Недвижимое имущество. Но не приходите туда, они этого не любят. Я позвоню вам в обеденный перерыв.
– Во сколько обед?
– В половине первого.
– О'кей. Я буду у газетного киоска в Ченин Билдинг в двенадцать тридцать и мы позавтракаем. У меня в петлице будет маленькая белая с зеленым орхидея, при мне будут сто долларов.
– Я тороплюсь. Я буду там.
Разговор закончился, я упал на подушку и обнаружил: чтобы быть в форме, мне следовало поспать еще не менее часа, но пришлось опускать ноги на пол.
В десять часов я сидел на кухне за моим столиком, посыпая сахаром намазанный сметаной кусок пирога. Передо мной стояла на подставке «Таймс». Фриц, находившийся рядом, спросил:
– Корицы не надо?
– Нет, – ответил я твердо.
Заметив, что я взял второй кусок, он пошел к плите, чтобы испечь еще один пирог и сказал:
– Я слыхал, что наиболее опасное дело для детектива – это похищение ребенка.
– Может быть, да, а может быть, нет. Важны обстоятельства.
– За все годы, что я у Ниро Вульфа, это первое дело с похищением ребенка. У него никогда не было ничего подобного.
Я сделал глоток кофе.
– Опять, Фриц, ты кружишь вокруг да около. Ты мог бы просто спросить: это дело о похищении? И я бы ответил: нет.
– Ты настоящий друг. Арчи. Но если что, знаешь как я поступлю? – Он перевернул пирог на плите. – Я положу корицу во все!
Я не одобрил его намерения, и мы обсудили этот вопрос.
Вместо того, чтобы дожидаться, пока Вульф спустится вниз, и доложить ему о развитии событий, я проделал всю утреннюю работу в кабинете: вскрыл почту, вытер пыль, вытряхнул корзины для бумаг, сорвал листки с настольных календарей, налил свежую воду в вазу с цветами на столе Вульфа и поднялся наверх в оранжерею.
Когда я подошел к нему, он повернул голову и почти прорычал:
– Ну?
Предполагалось, что мешать ему здесь можно лишь в случае крайней необходимости.
– Ничего срочного, – сказал я, – просто зашел сказать, что срываю Суприпедиум Ловренцеанум – один цветок. В петлицу. Звонила женщина насчет пуговиц. Когда я встречусь с ней, цветок будет опознавательным знаком.
– Когда ты уходишь?
– Около двенадцати. По пути зайду в банк.
– Хорошо.
Он возобновил осмотр орхидей. Слишком занят для вопросов. Я взял цветок и спустился вниз. В одиннадцать он пришел и потребовал полный отчет. Получив его, задал один вопрос:
– Что ты думаешь о ней?
Я предположил: есть один шанс к десяти за то, что у нее есть интересующая нас информация. Я торопился уйти, рассчитывая по дороге захватить комбинезончик у Хирша.
Итак, я занял свой пост у газетного киоска в вестибюле Ченин Билдинг немного раньше назначенного времени, в руках у меня был бумажный пакет. Когда вот так ждешь – совсем иное дело: можно понаблюдать лица приходящих и уходящих, старые и молодые, уверенные и поникшие… Около половины из них выглядят так, как будто нуждаются в докторе или детективе. К ним относилось и лицо женщины, остановившейся передо мной… Я спросил:
– Мисс Эппс?
Она кивнула.
– Я – Арчи Гудвин. Спустимся вниз? Я заказал столик.
Она покачала головой.
– Я всегда завтракаю одна.
Я хотел бы быть справедливым, но, честно говоря, у нее, скорее всего, было очень мало приглашений, если были вообще. У нее был плоский нос, а подбородок в два раза больше, чем ей было необходимо. Возраст ее колебался где-то между тридцатью и пятидесятью.
– Мы можем поговорить здесь, – сказала она.
– Хорошо, здесь мы можем начать, – кивнул я. – Что вам известно о пуговицах из белого конского волоса?
– Я видела несколько таких. Но прежде, чем я расскажу вам, как я узнаю, что вы мне заплатите?
– Никак, – я дотронулся до ее локтя и мы отошли в сторону от людского потока.
– Но я хочу знать.
Я достал визитную карточку и протянул ей.
– Мне ведь придется еще проверить то, что вы мне расскажете. Это должны быть факты. Вы можете рассказать мне, что знаете человека в Сингапуре, который делал пуговицы из белого конского волоса, но он умер.
