– Действительно, – я убрал комбинезон в пакет. – И я любопытен только тогда, когда это имеет отношение ко мне. Сейчас я интересуюсь вами. На какой работе вы теперь?
– О, на весьма специфической. На секретарской, особого рода. Когда чья-то личная секретарша выходит замуж, или берет отпуск, или получает нагоняй от жены босса – тогда вызывают меня. У вас есть секретарь?
– Конечно. Ей восемьдесят лет, она никогда не берет отпуск и отказывается от всех предложений выйти замуж. И у меня нет жены, делающей нагоняй. А вы замужем?
– Нет. Но муж был – в течение года, что оказалось для меня чересчур долгим сроком. Я выскочила замуж, не оглядевшись, и никогда больше этого не сделаю.
– Возможно, это оттого, что вам все приелось. Ведь вы – секретарь в конторах у важных лиц. Может вам следует немного разнообразить вашу работу в среде ученых, ректоров или писателей. Очевидно, весьма интересно работать для знаменитого писателя. Вы никогда не пробовали?
– Нет, никогда. Я думаю, они имеют личных секретарей.
– Да, конечно.
– Вы знаете кого-нибудь из знаменитостей?
– Я знаю человека, который пишет книгу о пуговицах, но он не очень знаменит, – я взглянул на ее полупустой стакан. – Повторим?
Она хотела, я – нет. Но не сказал об этом. От нее нечего было больше ждать, и я хотел бы откланяться, но она могла оказаться полезной в будущем, и я дал ей понять, что она произвела на меня впечатление, и поэтому я не мог внезапно вспомнить, что опаздываю на деловую встречу. Кроме того, на нее было приятно смотреть и ее было легко слушать, а если ваш ум должен руководствоваться опытом, то его необходимо приобретать. Все это говорило о том, что мое приглашение пообедать должно быть принято и вечер обойдется Люси Вэлдон по крайней мере в двадцать долларов.
Я вернулся домой вскоре после семи. Вульф читал в кабинете «Его собственный образ». Я извинился. Он задал мне вопрос взглядом, и я ответил. Подробный отчет он требует лишь тогда, когда больше уже нечего предпринять, и я просто изложил ему факты, не упуская, конечно, реакцию Энн Тензер на комбинезон. Когда я закончил, он сказал:
– Удовлетворительно. – Потом решил, что оценка недостаточна, и добавил: – Вполне удовлетворительно.
– Да, сэр, – согласился я. – Могу ли я рассчитывать на повышение?
– Несомненно. Ты ведь учел возможность того, что она видела объявление в газете, поняла, что ты притворяешься, и водила тебя за нос.
– Отдаю все решающие взятки за то, что объявления она не видела. Она не пыталась что-либо выпытать, хотя вовсе не молчала.
– Где находится Махопак?
– Шестьдесят миль к северу. Я могу перекусить на кухне и быть там к девяти.
– Нет. Для этого будет утро. Ты чересчур стремителен.
Он взглянул на стенные часы. С минуты на минуту должен был появиться Фриц и сообщить, что обед подан. Вульф вдруг спросил:
– Ты можешь сейчас же добыть Сола?
– Зачем? – спросил я. – Ведь я не заявил, что брошу работу, если не получу повышения.
– В Махопак ты поедешь утром. Тем временем Сол разузнает, что делала в январе племянница мисс Тензер, могла ли она дать жизнь этому ребенку? Ты считаешь, что не могла, но необходимо точно в этом убедиться. Сол сделает это…
Он повернул голову – в дверях стоял Фриц.
Я представлю Сола, поскольку было упомянуто его имя. Из трех детективов, которых мы приглашаем, когда нам необходима помощь, Сол Пензер – лучший. Если вы переберете всех отличных детективов в метрополии. он все равно будет лучшим. Хотя его час стоит десять долларов, ему предлагают в пять раз больше работы, чем он способен сделать. Если вам понадобится лучший детектив первого сорта – наймите его, если сможете. А высший сорт – Ниро Вульф – стоит, похоже, десять долларов в минуту.
Итак, в пятницу утром, прекрасным ярким утром, необычным даже для начала июня, когда я спокойно ехал вдоль Соумил Парквей Ривер в седане, я не волновался, поскольку мисс Энн Тендер проверял Сол. Если бы понадобилось, он мог бы узнать, где и во сколько она завтракала семнадцатого января, независимо от того, помнил ли кто-нибудь об этом или нет, не возбуждая при этом ни в ком любопытства и не устраивая суматохи.
Было 10.35, когда я заехал на бензоколонку на окраине Махопака, подошел к парню, мывшему ветровое стекло машины и спросил, не знает ли он, где живет мисс Эллен Тензер. Он ответил, что не знает, но может быть знает босс. Я разыскал босса, который оказался вдвое моложе своего помощника. Он знал, где живет Эллен Тензер, и объяснил, как туда добраться.
Первый поворот у церкви соответствовал его объяснениям, но через милю была развилка, о которой он не упомянул. Я выбрал дорогу наугад и через милю подъехал к мосту, о котором молодой босс говорил. Через полмили слева я увидел ее почтовый ящик и свернул на узкую подъездную аллею к дому. Бумажный пакет с комбинезоном я оставил в ящике для перчаток.
Я огляделся – со всех сторон был лес. На мой взгляд – чересчур много деревьев, расположенных слишком близко к дому. Одноместный гараж был открыт, и в нем стояла машина. Гараж соединялся с одноэтажным домиком белого цвета. Краска казалась совсем свежей и все, включая цветочные клумбы, выглядело чистым и опрятным.
Если вы без шляпы, то неудобство заключается в том, что вы не можете ее снять, когда встречаетесь с приятной женщиной средних лет (а может быть и преклонных) с седыми волосами, уложенными в аккуратный пучок, и с серыми глазами, живыми и чистыми. Я спросил:
– Мисс Эллен Тензер?
Она кивнула и ответила:
– Да, это я, так меня зовут.
– А меня – Гудвин. Мне следовало бы позвонить вам, но я так обрадовался возможности оставить работу и поехать за город в этот чудесный день. Я занимаюсь пуговицами, и вы, насколько я знаю, тоже. Я заинтересовался пуговицами из конского волоса, которые вы делаете. Я могу войти?
– Почему вы ими заинтересовались?
Это меня поразило. Было бы гораздо естественнее, если она спросила бы: «Как вы узнали, что я делаю пуговицы из конского волоса?»
– Знаете, – сказал я, – вам бы больше пришлось по душе, если бы я сделал вид, что интересуюсь этим искусством ради искусства, но я занимаюсь коммерцией и специализируюсь на пуговицах, что совсем другое дело. Я предполагал, что вы захотите продать некоторое их количество. Я хорошо заплатил бы, наличными.
Ее взгляд остановился на моем седане, потом она взглянула на меня.
– У меня есть немного. Всего семнадцать.
Она не проявляла никакого любопытства к тому, откуда я знаю о пуговицах. Возможно, как и ее племянница, она интересуется только тем, что касается лично ее.
– Этого достаточно для начала, – сказал я. – Вас не затруднит, если я попрошу глоток воды?
– Отчего же, нет.
Она вошла в дом, я последовал за ней. У меня хорошие глаза, достаточно хорошие, чтобы с расстояния в шесть ярдов узнать вещь, которую я видел раньше, или весьма на нее похожую. Она лежала на столе, и это полностью изменило программу относительно Эллен Тензер.
Не желая, чтобы она заметила мое открытие, я прошел в кухню. Мисс Тензер наполнила стакан водой из-под крана, протянула мне и я его выпил.
– Хорошая вода. Из глубокого колодца?
Она не ответила. Похоже, она не слышала моего вопроса, поскольку у нее на уме вертелся собственный. Его она и задала:
– Как вы узнали, что я делаю пуговицы?
Слишком поздно она спросила. Я допил воду и поставил стакан на стол.
– Большое спасибо. Чудесная вода. Как я узнал – вопрос достаточно сложный. Да и какое это имеет значение? Могу я их посмотреть?
– У меня их только семнадцать…
– Да, и если вы не возражаете…
– Как, вы сказали, вас зовут?
– Гудвин. Арчи Гудвин.
По-моему, она что-то вспомнила и сказала довольно резко:
– Вы утолили жажду и теперь можете уходить.
– Но мисс Тензер, я проехал шестьдесят миль, чтобы…
– Даже если бы вы проехали шестьсот, меня это не касается. Я не собираюсь показывать вам никаких пуговиц и не буду говорить о них.
Пока это меня вполне устраивало, о чем я, конечно, ей не сказал. В будущем, и, я надеялся, в ближайшем будущем, развитие событий заставит ее говорить, и притом подробно. Но торопить ее, пока я не все знал, было бы ошибкой. Ради приличия я сделал попытку настоять на своем, но она и слушать не хотела. Я еще раз поблагодарил ее за воду и ушел. В седане, когда я разворачивался и выезжал, я думал, что, будь у меня в машине специальное приспособление, я перехватил бы ее телефонный разговор. Спустя пять минут, как я уехал от мисс Тензер, я был в телефонной будке и называл телефонистке номер, который мне не нужно было искать в справочнике. Часы показывали двенадцатый час, поэтому Вульф должен взять трубку сам… Так и случилось:
– Да?
– Это я. Из телефонной будки в Махопаке. Сол звонил?
