— Вы видите при таком освещении?
Он даже не взглянул.
— Что это такое?
— Моя лицензия. Я не журналист, а частный детектив, расследующий убийство Томаса Г. Еджера.
Он прикрыл один глаз. Его грудь поднялась от глубокого вздоха.
— Так вы не из полиции?
— Нет.
— Тогда убирайтесь отсюда. Вон из этого дома. Я уже объяснял трем полицейским, что не знаю ничего о том человеке в котловане. Убирайтесь.
— Ладно, — сказал я, — дом ваш. Но знаете, что произойдет, если вы меня выставите? Не пройдет и получаса, как сюда ворвется дюжина полицейских с ордером на обыск. Они обшарят тут каждый дюйм, вывернут наизнанку всех и каждого, начиная с вас и вашей дочери, и станут задерживать всякого, кто сюда войдет. А сделают они это потому, что я смогу доказать, что в воскресенье вечером Томас Г. Еджер приходил в этот дом и был здесь убит.
— Это ложь! Вы как полицейский. Это оскорбление.
— Хорошо. Первым делом я позову патрульного с улицы, чтобы он был тут, рядом с вами, и не дал вам никого предупредить.
Я повернулся. И попал в цель. К полиции он был готов, но я явился неожиданно и сбил его с толку. Он схватил меня за рукав. Я посмотрел на него и увидел, как у него напряглись скулы.
— Это вы его убили? — спросил я.
— Вы из полиции, — сказал он.
— Нет. Меня зовут Арчи Гудвин, и я работаю на частного детектива по фамилии Ниро Вульф. Нам должны заплатить за расследование этого дела, так мы зарабатываем на жизнь. Буду откровенен: нам лучше самим выяснить, почему Еджер приходил сюда, чем подключать к этому полицию. Но если вы не захотите нам помочь, придется мне позвать сюда патрульного. Это вы убили Еджера?
Он повернулся, как на колесах, и устремился по парадному. Я ухватил его за плечо и опять развернул.
— Это вы его убили?
— У меня есть нож, — ответил он. — Я имею право держать его в собственном доме.
— Разумеется. А у меня вот что есть, — я вытащил из кобуры «морли», — И разрешение имеется. Это вы его убили?
— Нет. Мне надо посоветоваться с женой. Она соображает лучше меня. Моя жена и дочь… Я хочу…
Футах в десяти дальше по коридору распахнулась дверь и послышался женский голос:
— Мы здесь, Цезар.
У подошедшей женщины было волевое лицо и командирские повадки. Мария осталась у двери. Перес начал было говорить жене что-то по-испански, но она оборвала его:
— Прекрати! А то он решит, что мы секретничаем. Говори с американцем по-американски.
Она сфокусировала на мне свои острые черные глаза.
— Мы слышали ваши слова. Я знала, что когда-то это произойдет, но думала, что припрутся полицейские. Мой муж честный человек, он не убивал мистера Еджера. Как вы узнали, что это его дом?
Я сунул «морли» обратно в кобуру.
— Раз уж я знаю, то неважно откуда, миссис Перес.
— Ладно, задавайте вопросы.
— Я бы предпочел, чтобы на них отвечал ваш муж. На это может уйти время. У вас есть комната со стульями?
— Я сама вам отвечу. А сесть мы предлагаем только друзьям. Вы же угрожали мужу револьвером.
— Я только пускал пыль в глаза. Ладно, если ваши ноги смогут это выдержать, мои и подавно. Во сколько мистер Еджер пришел сюда в воскресенье?
— Я думала, вы знаете.
— Знаю. Я выясняю, как вы отвечаете на вопросы. Если вы дадите слишком много лживых ответов, переключимся на вашего мужа. Либо я, либо полиция.
Она чуть поразмыслила.
— Он пришел около семи часов вечера.
— Он приходил к кому-то из вас?
— Нет!
— Тогда к кому?
— Не знаем.
— Повторяю вопрос. Я не собираюсь торчать тут целый день, выдаивая из вас по капельке.
Она оглядела меня.
— Вы когда-нибудь были там, наверху?
— Вопросы задаю я. К кому он приходил?
— Не знаем, — она повернулась к дочери. — Мария, иди.
— Но, мама…
— Отправляйся!
Мария ушла, закрыв за собой дверь. Ее мать повернулась ко мне.
— Он пришел около семи и постучал в дверь. Вот в эту, — она указала на дверь, за которой скрылась Мария. — Мистер Еджер переговорил о чем-то с мужем и дал ему немного денег. Потом пошел к лифту. Мы не знаем, был ли кто-нибудь наверху или, может, кто-то пришел позже. Мы смотрели телевизор и не услышали бы. Да нам и не полагалось знать.
— Где у вас лифт?
— В задней части коридора. Он тоже на замке.
— Вы спросили, был ли я там, наверху. А вы были?
— Конечно. Каждый день. Мы там убираем.
— Значит, у вас есть ключ. Пошли, — я двинулся вперед.
Она поколебалась, открыла дверь, за которой была Мария, сказала что-то по-испански и пошла по коридору. Перес поплелся за ней, а я замкнул шествие. В конце холла она вытащила из кармана ключи и открыла стальную дверцу.
Изнутри лифт был облицован нержавейкой и красными лакированными панелями по трем стенам. Размерами он уступал тому, что был в доме Вульфа, поднимался мягко и бесшумно. На самом верхнем этаже он остановился, дверь скользнула в сторону, и мы вышли.
Вторично за сегодняшний день я разинул рот, едва Перес включил свет. Первое, что меня поразило, — шелк и кожа. Шелк, по большей части красный, но кое-где и бледно-желтый, украшал стены, потолок и был натянут на кушетки. Кожей же были обтянуты девушки и женщины на фотографиях и картинах, занимавших треть поверхности стен. Куда ни глянь, везде обнаженная кожа. Бледно-желтый ковер, от стены до стены, тоже был шелковый. Комната поражала размерами. Двадцать пять футов в ширину, а в длину — весь дом. Окон не было. Изголовьем к правой стене, ближе к центру, стояла квадратная кровать со стороной в 8 футов, покрытая бледно-желтым материалом. Поскольку это был любимый цвет Вульфа, я пожалел, что он не пришел сюда со мной. Я принюхался. Воздух был свежий и ароматный.
Поверхностей, на которых могли остаться отпечатки, было немного: два стола, телевизор на консоли, полочка с телефоном. Я повернулся к миссис Перес.
— Вы убирали тут после воскресного вечера?
— Да, вчера утром.
— Где дверь на лестницу?
— Здесь нет лестницы.
— Лифт — единственный способ подняться сюда?
— Да.
— Как долго здесь все это?
— Четыре года. С тех пор, как он купил дом. Мы здесь два года.
— Как часто он сюда приходил?
— Мы не знаем.
— Знаете, коль каждый день убираете тут. Как часто?
— Раз в неделю. Может, чаще.
Я повернулся к Пересу.
— Зачем вы его убили?
— Я? Нет… — он полуприкрыл один глаз.
— Кто это сделал?
— Не знаем, — сказала его жена. Я не обратил на нее внимания.
— Послушайте, — сказал я Пересу. — Я не хочу выдавать вас без крайней необходимости. Мы с мистером Вульфом предпочли бы оставить вас себе. Но если вы не станете нам помогать, у нас не будет другого выхода, а времени нет. Полиция может снять отпечатки с брезента, которым было прикрыто тело. Я знаю, что Еджер был убит в этом доме. Если хоть один из тех отпечатков совпадет с вашими, пиши пропало. А поскольку он был убит тут, кое-что вам известно. Что же именно?
— Фелита? — обратился он к жене. Она посмотрела на меня, ее колючие черные глаза пронизывали меня насквозь.
— Вы частный детектив, — сказала она. — Вы говорили мужу, что зарабатываете этим на жизнь. Мы вам заплатим. У нас есть немного денег, сто долларов.
— За что вы мне заплатите?
— За то, что вы станете нашим детективом.
— И что я должен расследовать?
— Мы вам расскажем. Деньги у нас внизу.
— Дайте мне сперва заработать их. Хорошо, я ваш детектив, но могу уйти в любое время, если, например, решу, что это вы или ваш муж убили Еджера. Что же мне расследовать?
— Помогите нам. Вы говорили об отпечатках. Я ему сказала, чтобы надел перчатки, но он не послушался. Мы не знаем, откуда вам так много известно, но представляем, что случится, если вы расскажете об этом деле полиции. Мы не убивали Еджера, мы не знаем, кто это сделал. Мой муж положил его тело в котлован потому, что мы были вынуждены так поступить. Когда он пришел в воскресенье вечером, то велел мужу сходить в магазин Мондорса и купить кое-чего: икры, жареного фазана и другой еды, и когда муж вернулся, Еджер был уже мертв. Его тело лежало здесь, на полу. Что нам оставалось делать? То, что он посещал этот дом, было тайной. А если б мы позвали полицейского? Ясно, что случилось бы тогда. Поэтому мы хотим, чтобы вы нам помогли, и заплатим. Может, больше, чем сто долларов…
Она резко обернулась. От лифта донесся шум: лязг и легкое, едва слышное шуршание.
— Лифт опускается, — сказал Перес — Кто-то там, внизу.
— Ага, — согласился я, — А кто?
— Не знаем, — проговорила миссис Перес.
— Тогда поглядим. Оставайтесь на месте, оба, — я вытащил «морли».
— Это полисмен, — сказал Перес.
— Нет, — ответила его жена. — У него не может быть ключа. Мы взяли ключи мистера Еджера себе.
