Викторианскую детективную прозу никак нельзя упрекнуть в однообразии, — но правила игры остаются неизменными. Детектив может представлять собой чистую головоломку — и даже обойтись без преступления, — но загадка должна иметь убедительную отгадку. Детектив может удариться в готику и пугать нас старыми замками и древними проклятиями, но каждый фокус должен быть с разоблачением. Герой плутовского детектива — мошенник, а не сыщик, однако и в этом случае канон требует раскрыть секреты ремёсла. Мошенник ведь тоже профессионал — '«этим и интересен».
На рубеже веков все сильнее ощущалась зыбкость привычных границ — социальных, нравственных, классовых и, как мы бы сейчас сказали, тендерных. Устоявшиеся литературные формы не успевали за переменами, детектив же легко ступил на неведомые территории.
Лучше всего это видно на примере женщин. В викторианском детективе поразительно много женщин-сыщиц. Они начали появляться еще на заре жанра — среди первых (часто анонимных) псевдомемуаров были «Записки леди-детектива», «Случаи из практики леди-детектива» и так далее. Потом на сцену вышли такие заметные фигуры, как леди Молли из Скотленд-Ярда, придуманная баронессой Орци, медсестра Хильда Уэйд (детище Гранта Аллена), мисс Кьюсак (действующая в рассказах Л. Т. Мид), очаровательная Вайолет Стрэндж из рассказов А. К. Грин и многие другие.
Странность состояла в том, что никаких леди-детективов в то время не существовало в природе. Первая женщина была принята на работу в Скотленд-Ярд в 1920-е годы, и отнюдь не на руководящую должность.
В отношении женщин викторианская эпоха была так же противоречива, как и во всем остальном. С одной стороны, во время правления королевы Виктории, как никогда, укрепились семейные ценности и женщине полагалось быть «ангелом в доме» (так называлась невыносимо приторная поэма Ковентри Патмора, написанная в 1854 году). С другой — при Виктории были приняты два поистине революционных закона: билль о разводе и билль об имуществе замужних женщин; оба сильно поспособствовали эмансипации.
«Джек, не уходите! Сейчас принесут чай». — «Я, пожалуй, выпью чаю со слугами. Не могу, знаете ли, без дамского общества». (Карикатура на «новых женщин» из журнала «Панч»)
Традиционный романный канон был скован довольно жесткими условностями, в результате литературные героини жили по совсем иным законам, чем живые женщины. Скажем, если у героя на чердаке обнаруживалась сумасшедшая жена, героине оставалось лишь тихо и горестно удалиться. Живая женщина могла принять другое решение: например, счастливо жить со своим возлюбленным, растить его детей и рожать новых. Именно так поступила Мэри Брэддон, автор сенсационных романов, чуть было не затмившая славой Джордж Элиот (правда, сумасшедшая жена в ее случае жила не на чердаке, а в клинике, но дела это не меняет). Сама Джордж Элиот тоже двадцать лет прожила в счастливом союзе с человеком, повенчанным с другой женщиной, — ее героиням такое и присниться не могло.
Детектив не посягал на основы нравственности, поскольку не интересовался любовной интригой — она годилась лишь для завязки сюжета (позднее Раймонд Чандлер скажет, что любовь в детективе — как муха в супе). Более того, почти все леди-детективы могли предъявить какое-нибудь оправдание столь сомнительному ремеслу: они разыскивают преступника, чтобы спасти возлюбленного, отомстить за невинно пострадавшего, обелить чье-то честное имя, заработать денег для нежно любимой сестры, просто заработать денег… И вот здесь звучит правдивая жизненная нота — в викторианскую эпоху было очень немного занятий, которые могли дать женщине финансовую независимость. Одним из них было писательство. Большинство историй о женщинах, зарабатывающих на жизнь профессиональным трудом, написаны женщинами, которые сумели зарабатывать профессиональным трудом. Леди-детективов не было, но леди-писательницы — были. Впрочем, немало женщин-сыщиц было придумано и мужчинами.
Как правило, сочинительницы детективных историй не были ни суфражистками, ни бунтарками. Большинство их героинь также придерживаются традиционных викторианских ценностей: в конце концов почти все они выходят замуж и оставляют карьеру. Тем удивительней героиня К.Л. Пиркис, Лавди Брук, — женщина, довольная своей участью, профессионал до мозга костей, лучшая среди равных.
У английских писателей оставалась лазейка: когда женщине выпадала уж слишком активная роль, ее можно было сделать американкой. Так поступил Кларенс Рук в рассказе «Происшествие у „Кафе-Рояль“»:
А в это время юная леди неторопливо вернулась к «Кафе-Рояль» и вошла в ресторан, бросив быстрый взгляд на людей, стоявших у входа. Кое-кто удивленно поднял брови, но девушка, не обращая на это внимания, направилась в обеденный зал.
— Американка, бьюсь об заклад, — бросил кто-то ей вслед. — Этим закон не писан. Делают что хотят…
Вероятно, из-за океана свобода американских женщин казалась несколько преувеличенной: Вайолет Стрэндж, героиня Анны Кэтрин Грин, никогда не ездила в дом, где есть мужчины, без сопровождения брата.
Детектив — дитя прогресса, и потому ему нередко выпадало опережать — а иногда и подталкивать — события, пересматривать границы дозволенного, ставить рискованные эксперименты.
Может быть, самый рискованный из них — главный герой. Кого мы видим, оглядывая ряды доблестных детективов, нарочито непохожих — и в то же время неотвратимо похожих — на Великого Сыщика? Обманчиво простоватого полицейского, незамужнюю даму невыразительной наружности, старика в углу, крутящего в руках неизменную веревочку, слепого нумизмата, декадентствующего русского князя, полусумасшедшего знатока железной дороги… Все они вполне сгодились бы во второстепенные, комические персонажи традиционного викторианского романа. Но в том-то и штука, что эти маргиналы и чудаки — наша единственная надежда. Мы поневоле отбрасываем привычные критерии: молодость, богатство, родовитость, золотое сердце… Все это не важно. Личная жизнь претендента нас тоже не интересует. Пол, возраст и национальность не имеют значения. Он (или она) должен уметь только одно: разобрать окружающий мир на мелкие детали, посмотреть, как он устроен, устранить неисправность и снова собрать, не потеряв ни шурупа.
Читатель следит за руками. Доктор Ватсон (кто бы он ни был) подает отвертку — как правило, не ту. Собрано! Мы и не сомневались. Но все равно приятно.
Напоследок мне хочется напомнить, что все попытки теоретизировать о детективе и искать в нем сложную социальную подоплеку призваны, как правило, замаскировать позорную любовь исследователя к столь легкомысленному жанру.
Читателю тоже не возбраняется воспользоваться этим приемом: ознакомившись с предисловием, вы можете смело говорить всем любопытствующим, что читаете историческую, познавательную книгу. На самом же деле на этих страницах вас ждут убийства, грабежи, скандалы и прочие восхитительные вещи. Потому что главный секрет детектива — это конечно же удовольствие от чтения.
1814–1887
ЗАГАДКА ДОМА НОМЕР СЕМЬ
Перевод и вступление Анастасии Завозовой
Эллен Вуд (урожденная Прайс) родилась в семье зажиточного торговца. С детства Эллен страдала серьезным недугом — тяжелой формой искривления позвоночника, поэтому большую часть времени ей приходилось проводить в специальном кресле с высокой спинкой. По воспоминаниям сына, писательница не могла держать в руках ничего более тяжелого, чем зонтик или книжка, не говоря уже о том, что долгие прогулки и прочие развлечения были для нее совершенно недоступны. Кроме того, из-за болезни Эллен так и не выросла, оставшись ростом около пяти футов.
Несмотря на хрупкое здоровье, в 21 год Эллен Прайс все же вышла замуж за банкира Генри Вуда и впоследствии родила ему пятерых детей. Двадцать лет миссис Вуд прожила с мужем и детьми в Париже, ведя самую обычную жизнь и не помышляя о писательстве. И только когда дела Генри Вуда значительно пошатнулись, Эллен Вуд в поисках заработка наткнулась на объявление в газете, обещавшее сто фунтов за лучший роман на тему умеренности и воздержания. Так на свет появился роман «Дэйнсбери Хаус» (Danesbury House, 1860), принесший миссис Вуд писательскую славу. К сожалению, кроме призовых ста фунтов, она не получила ни пенни от огромных продаж романа, так как права на него целиком и полностью принадлежали газете. В январе 1861 года миссис Вуд начала работу над своим самым известным романом «Ист Линн» (East Lynne, 1861), который выходил отдельными выпусками в ежемесячнике New Monthly. «Ист Линн» принес ей не только всеанглийский, но и всемирный успех и практически сразу был переведен на все основные мировые языки (в русском переводе этот роман вышел в 1864 году и назывался «Тайна Ист-Линскаго Замка»). Тираж романа только в Англии составил 200 000 экземпляров. В общей сложности Эллен Вуд написала около тридцати романов и более сотни рассказов, став родоначальницей «сериального» детектива. Ее рассказы печатались по частям в газетах и журналах, и действовали в них, как правило, одни и те же персонажи. Большая часть рассказов ведется от лица Джонни Ладлоу, юного джентльмена, проживающего вместе со своей мачехой, миссис Тодхетли, ее мужем, сквайром Тодхетли и их детьми. Семейство Тодхетли в полном составе постоянно попадает в различные как смешные, так и довольно трагические ситуации, но Джонни всегда удается найти разгадку даже самых таинственных происшествий.
