Ознакомительная версия.
— Мистер Джессеп, мы скажем ей, что она умирает?
— Я еще не знаю, это надо обдумать.
Хилари кивнула. Она испытывала глубокое сострадание к лежавшей здесь молодой женщине. Оливия должна была встретиться с человеком, которого любила. Или все это неправда?
И она приехала сюда только за тем, чтобы рассеяться и дождаться каких-нибудь сведений о его судьбе?.. Размышления Хилари прервал равнодушный голос сиделки:
— Кажется, мадам, она кончается, пойду позову доктора. — С этими словами она вышла. Джессеп отошел в угол и стал так, чтобы Оливия не могла его увидеть.
Светлые ресницы вдруг вздрогнули, голубовато-зеленые глаза пристально посмотрели в лицо Хилари.
— Где я?..
В эту минуту в палату стремительно вошел врач. Он взял руку больной и стал считать пульс.
— Вы в больнице, мадам, — произнес он. — Ваш самолет потерпел аварию.
— Самолет?.. — Голос Оливии был чуть слышен, дышала она с трудом, едва разжимая бескровные губы.
— Хотели бы видеть кого-нибудь здесь, в Касабланке, мадам? Может быть, вы хотите кому-нибудь что-либо сообщить?
Глаза умирающей остановились на лице врача.
— Нет. — Вдруг она увидела Хилари. — Кто.., кто вы?
— Я тоже из Англии, прилетела самолетом, — Хилари говорила сбивчиво. — Если я могу чем-нибудь помочь вам, говорите…
— Нет, ничем.., ничем…
— Послушайте, — сказала Хилари, — мне, может быть, удастся увидеть вашего мужа. Что ему передать?
— Передайте ему.., скажите, чтобы был осторожен… Борис… Борис… Это опасность…
— Скажите мне еще что-нибудь, помогите мне связаться с вашим мужем.
— Снег.
— Что?.. Снег? — в замешательстве повторила Хилари. Хилари наклонилась ближе и услышала тихий шепот Оливии:
— Да снег.., на землю упал… — И Оливии Беттертон не стало.
Последующие пять дней для Хилари Крейвен были необыкновенно напряженными. В больнице ее поместили в особую палату, где она засела за работу. Все подробности жизни Оливии Беттертон, мельчайшие детали — все, что удалось установить, Хилари должна была вызубрить наизусть. Каков дом, где та жила, его обстановка, внешность и имя домашней прислуги, имена всех родственников, клички любимых собак, имя канарейки. Надо было запомнить все подробности жизни Оливии с Томасом в течение» шести месяцев их супружества. Свадьба, туалеты приглашенных… А вкусы Оливии, ее времяпрепровождение, друзья и знакомые, любимые блюда и напитки. Все это должно было слиться воедино, в образ Оливии Беттертон.
Однажды Хилари спросила у Джессепа, может ли все это пригодиться?
— Может, и пригодится, а может, и нет, — ответил спокойно Джессеп.
Описание внешности Хилари и Оливии в их паспортах абсолютно совпадало. В действительности Оливию можно было назвать просто хорошенькой, что касается Хилари, то в ее глазах светился живой ум, необычный овал подбородка говорил о характере. Скульптор, видимо, нашел бы ее лицо интересным.
— Вот вы говорите, — опять вернулась Хилари к прежнему разговору, — что ни у кого не возникнет сомнений, что я — Оливия Беттертон. Вы полагаете, что они не знают, как она выглядит. Какие у вас основания утверждать это?
Джессеп пожал плечами.
— Абсолютно уверенным нельзя быть ни в чем. Однако у нас есть кое-какие соображения о преступном существовании международной организации, и нам кажется, что связь у них несовершенная. Отсюда мы делаем вывод, что они плохо осведомлены о деятельности различных звеньев. Каждый знает только свой участок. Оливия Беттертон как личность никого не интересовала, она всего лишь пешка в большой игре. Их задача, видимо, заключалась в том, чтобы доставить ее к мужу. А уж какова причина, мы можем только догадываться. То ли он просил об этом, то ли там, где он находится, считают, что работа у Беттертона пойдет лучше, если жена будет рядом. Вам не следует забывать и того, что идея подменить Оливию возникла неожиданно, и то только потому, что произошла это воздушная катастрофа. Мы предполагали просто установить за миссис Беттертон наблюдение, чтобы выяснить, куда и каким путем она поедет, с кем будет встречаться в дороге и так далее.
— Значит, теперь вы установите наблюдение за мной?
— Естественно. Но вам об этом лучше не знать. То, чего вы не знаете, вы не расскажете. Но с вами ничего не должно случиться, вы способная ученица, Хилари!
— Ну, хорошо. А что будет со мной, когда я достигну конечной цели путешествия?
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду тот момент, когда я встречусь с Томасом Беттертоном.
Джессеп помолчал.
— Что ж, это опасный момент, — наконец сказал он. — Единственное, что я могу вам сказать сейчас, — если все пойдет хорошо, то защита у вас будет. Если все будет так, как мы рассчитываем, я хочу сказать… Надеюсь, вы помните, в самом начале я предупреждал, что задание само по себе будет очень опасным, шансов остаться в живых не так уж много.
— Хорошо, — Хилари опять вернулась к практической стороне дела. — А если кто-нибудь узнает меня как Хилари Крейвен?
— Вряд ли. Вы будете жить под именем миссис Оливии Беттертон, носить ее туалеты, вам сделают такую же прическу, какую носила она. Кроме того, пара наклеек пластыря также изменит вашу внешность. Врачам придется немного поработать над вашим лицом. Под местной анестезией, разумеется. Это не больно. Надо же вам иметь настоящие следы катастрофы.
— Да, вы все предусмотрели, — отозвалась задумчиво Хилари. — Мистер Джессеп, почему вы не спрашиваете, что сказала Оливия перед смертью?
— Я знал, что вы скажете мне об этом сами.
— Это было что-то вроде: «Скажите ему, чтобы он был осторожен и опасался Бориса…»
— А-а, это тот корректный иностранец, майор Борис Глидер.
— Мне показалось, что Оливия говорила о нем с каким-то испугом. Опишите мне Глидера, чтобы я могла при случае узнать его.
— Что ж, может, это и пригодится. Рост шесть футов, плечи широкие, вес сто шестьдесят фунтов, волосы светлые, лицо бесстрастное, глаза светлые, хорошие манеры, говорит на правильном английском с небольшим акцентом, военная выправка. Глидер был у меня с рекомендательным письмом из американского посольства. Наблюдение за ним ничего не дало, он вернулся прямо в посольство. Может быть, Оливия права, и майор Глидер действительно представляет какую-то опасность.
Миссис Оливии Беттертон врачи разрешили покинуть больницу ровно через пять суток после катастрофы. Санитарная карета доставила ее в гостиницу Сан-Луи. Бледная измученная женщина с перевязанной головой и наклейками пластыря на лице вызвала глубокое сочувствие управляющего гостиницей, который сам проводил ее в приготовленный для нее номер.
— Ах, это так ужасно! Так ужасно, мадам, — непрестанно восклицал он.
Хилари так вошла в роль, что чувствовала слабость во всем теле — как если бы она действительно возвратилась из больницы после тяжелой болезни.
Наутро Хилари приняла решение — если сейчас же не будет никаких известий, то она закажет билеты в Фец и Марракеш. Ни писем, ни телеграмм не было, по телефону тоже никто не звонил и она отправилась в агентство Кука. Ждать ей пришлось довольно долго, так как там было много народу. Когда наконец очередь дошла до нее, клерк удивленно взглянул поверх очков:
— Мадам Беттертон, не так ли? Все в порядке, билеты для вас уже заказаны.
— Но это было давно, я боюсь, что все сроки уже прошли. Видите ли, я лежала в больнице…
— О мадам! Я все знаю. Разрешите поздравить вас с чудесным спасением. Но билеты для вас перезаказаны по телефону.
Хилари почувствовала, как сильно забилось сердце. Значит, кто-то предусмотрительно позаботился, чтобы Оливия Беттертон могла продолжать свое путешествие.
— Я не была уверена, что вам позвонят, — нашлась она.
— Не беспокойтесь, все в порядке, мадам. Я могу показать вам ваши билеты.
На следующий день, сделав предварительно кое-какие покупки, Хилари села в поезд, который направлялся в Фец.
Погода стояла прекрасная, солнечная, и Хилари с удовольствием смотрела в окно. Ее соседом по купе оказался небольшого роста французик, выглядевший обычным коммивояжером. Предложив огня для сигареты, попутчик не замедлил начать разговор. Он рассказал о тех местах, мимо которых они проезжали, и показался умным и занятным собеседником.
— Вам необходимо побывать в Рабате, мадам, — посоветовал он. — Это будет колоссальным упущением, если вы не заедете туда.
— Я попытаюсь, но у меня очень мало времени. Кроме того, — Хилари улыбнулась, — не так уж много денег. Ведь вы знаете, за границу можно взять с собой только определенную сумму.
— Ну, это пустяки, надо только иметь здесь друзей.
— Боюсь, что в Марокко у меня их нет.
— Когда вы приедете, мадам, в следующий раз, поставьте меня в известность. Я все устрою для вас. Мне часто приходится бывать в Англии, и там вы сможете возместить эту сумму. Это же так просто!
Ознакомительная версия.
