— Два доллара! — заявила Делла Стрит.
— Гони монету, — потребовал Мейсон и отправился к десятидолларовой кассе. — Паунд Стерлинг оплошал. Попробуем теперь для контраста номер пятый, Каунтерфейт Кэш.
— Один?
— Два, — сказал Мейсон. — Два билета по десять долларов на нос.
Человек за окошком принял деньги и выдал билеты.
Мейсон вернулся на трибуны к Делле Стрит.
— Вы не ощущаете потребности в усиленном эскорте при таких-то суммах? — спросила она.
— Пачка солидная, — согласился Мейсон. — Нас, возможно, ожидают неприятности. В данный момент я подозреваю всех и каждого.
— В чем?
— Сам не знаю, — ответил Мейсон. — Но посуди сама, странным образом я оказываюсь в паре с неким растратчиком, храню капитал спорного происхождения, и уже предпринимаются, по меньшей мере, попытки навесить на меня ярлык соучастника в хищениях. Впрочем, забудем об этом и насладимся зрелищем, а после уберемся потихонечку.
И они, не сговариваясь, устремили взоры на табло тотализатора.
— Шансы нашей фальшивой монеты по кличке Каунтерфейт Кэш — двадцать к одному. Вероятно, они понизятся до старта, — прокомментировал Мейсон.
— Почему?
— Предварительные ставки искушают публику заключать пари ради самого пари. Ставки, как правило, невелики, но проигравшие десяток раз по два доллара выбирают лошадку, идущую десять к одному, в надежде отыграться.
Мейсон оглядел трибуны и вдруг понизил голос:
— А вот и наш приятель Марвин Фремонт. Кажется, следит за нами, конечно, руководствуясь своими представлениями об этом занятии.
— Небось, боится, что вы из легкомыслия просадите его сбережения.
— Чертовски странная история, — промолвил Мейсон.
— Ага, — воскликнула Делла, — вот свежая информация. Теперь восемнадцать к одному… Ах нет, пятнадцать к одному. Не понимаю, кому взбрело в голову ставить на лошадь с таким именем, разве что обманутым роскошной кличкой Паунда Стерлинга.
— Пора, пожалуй, выбираться отсюда и спрятать в сейф деньги.
— Но хоть этот забег досмотрим? — спросила Делла Стрит.
— Разумеется. А то и тебе придется нанимать адвоката, чтоб отоварить твой билет.
Делла Стрит рассмеялась.
Они продолжали болтать, и вдруг Делла шепнула:
— Теперь Фремонт не один, с ним еще двое типов.
Взглянув через плечо, Мейсон предположил:
— Наверное, вызвал подкрепление.
— А что он может сделать? — спросила она.
— Абсолютно ничего.
— А если деньги все-таки похищены?
— На сей счет нам ровно ничего не известно. И добавлю, никому не известно. Нет способа идентифицировать билеты. Конечно, служитель в окошке может припомнить того, кто делал предварительную ставку. Но идентифицировать деньги — выше человеческих возможностей.
— Предположим, обнаружится, что ставку сделал растратчик. — проговорила Делла.
— Тогда им придется провернуть несколько операций, — сказал Мейсон. — Доказать, что растратчик приобрел билеты на украденные деньги. Доказать, что он обратился ко мне. Доказать, что я выступил в роли его доверенного лица и что я знал о сомнительном происхождении денег. В заключение они должны будут обратиться в суд и там решить их судьбу.
— А если вас возьмут под стражу, деньги конфискуют?
— Все равно этот Фремонт, кем бы он ни был, пожнет гораздо больше, чем посеял. И столкнется все с теми же проблемами. На стадии уголовного разбирательства каждый пункт обвинения должен быть подкреплен полновесной аргументацией. Косвенными уликами и гипотезами не обойтись… Они стартовали, Делла.
— Ох, — застрадала та, — наш идет третьим, нет, четвертым… Боюсь, и кличка недостаточно солидная, а что касается рывка…
— Погоди-ка, — одернул ее Мейсон, — видишь, он опять третий.
— Плохо старается, — скептически произнесла Делла, — я же ставила на победителя, а не на третьего.
— Он старается победить. Смотри, на повороте он настиг второго. Давай, давай, пятый! — заорал вдруг Мейсон.
Пятый номер мало-помалу догнал вторую лошадь, подтянулся к фавориту.
Трибуны замерли. А затем тысячи голосов стали подстегивать фаворита. Делла вспрыгнула на скамью, держась за плечо Мейсона.
— Давай, давай! — кричала она. — О, шеф, он все-таки… Нет, все-таки нет…
Она села, сникнув.
— Черт побери, если бы я поставила два доллара за его второе место, я бы выиграла.
— Подожди. Решающее слово за фотофинишем, — сказал Мейсон. — Они шли вместе. Сейчас проявят снимки.
— По-вашему, еще есть надежда?
— И неплохая. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Проберемся пока к выходу.
— Пятнадцать к одному — это уже кое-что, — быстро прикинула Делла Стрит. — Может, останемся на следующий забег?
— Ты забываешь, мы здесь по делу. Ну вот, совсем втянулась.
Они двинулись к выходу.
— Что ж, нам приготовили почетные проводы, и караул на месте, — заметила Делла.
Марвин Фремонт выступил вперед.
— Вы посоветовали, чтоб я обратился к юристу. У меня теперь есть юрист.
Один из свиты Фремонта представился:
— Меня зовут Баннистер Даулинг, мистер Мейсон. Я представляю интересы Марвина Фремонта.
— Понятно, — сказал Мейсон. — Ваши услуги понадобятся.
— А это Морей Хобарт из детективного агентства Хобарта.
— Прекрасно, — безмятежно проговорил Мейсон. — Итак, в вашем распоряжении буквально несколько секунд. Что вам нужно?
— Деньги, — сказал Хобарт, — Причем немедленно.
— У вас находятся деньги, принадлежащие моему клиенту, — пояснил Даулинг.
— А почему вы думаете, что они принадлежат вашему клиенту? — спросил Мейсон.
— Деньги были внесены вчера в качестве пари на скачках, — сказал Хобарт.
— На какую лошадь делалась ставка? — поинтересовался Мейсон.
— На Даф-Боя.
— И на этом основании вы делаете вывод, что деньги принадлежат Марвину Фремонту? — спросил Мейсон.
— Давайте попробуем прийти к взаимопониманию, — предложил Даулинг. — Родни Бэнкс присвоил деньги моего клиента, чтобы заключить предварительное пари. Он рассчитывал выиграть и расплатиться с долгами. В игре он видел единственный выход из положения… Но мы уже вели за ним слежку. Морей Хобарт настиг Бэнкса у пятидесятидолларового окошка, когда тот получал выигрыш. Естественно, мы предположили, что он сделал и другие ставки на ту же лошадь.
— Где же билеты? — поинтересовался Мейсон.
— Он передал их сообщнику, а сообщник — вам.
— И кто этот сообщник?
— Сообщница — сестра Бэнкса. Ее видели у стодолларового окошка.
— Почему вы ее не задержали?
— Она не явилась за выигрышем. Арест брата спугнул ее.
— Вы можете идентифицировать деньги, которые она поставила на эту лошадь? — спросил Мейсон.
— В целом, да. Но у нас не записаны номера всех купюр.
— Очень интересно, — усмехнулся Мейсон. — Но я не вижу, какое отношение все это имеет ко мне.
— Если деньги были украдены, — заявил Даулинг, — значит, выигрыш Бэнкса автоматически становится собственностью моего клиента. Иными словами, он обладал деньгами фактически, не обладая ими юридически. Они находились как бы под его опекой. И, стало быть, любая прибыль принадлежит моему клиенту.
— Крайне любопытная ситуация, — сказал Мейсон. — Хотелось бы убедиться, что мне полностью ясна ваше точка зрения. Итак, Бэнкс растратчик?
— Да.
— Но выигранные им деньги возместили бы недостачу?
— Пожалуй, да, — сказал Даунинг. — Вряд ли я выдам профессиональную тайну, если скажу, что выигрыш с избытком перекрывает недостачу.
— Но Бэнкс в тюрьме?
— Он арестован по обвинению в растрате. Залог назначен в пять тысяч долларов. Он не может осилить эту сумму.
— Я так понимаю, что недостача меньше пяти тысяч долларов?
— Естественно.
— И вы не намерены дать ему возможность возместить недостачу?
— Разумеется, нет. Покрывать уголовщину — вот как это называется. Мой клиент намерен обвинить его в растрате.
— И одновременно отнять выигрыш?
— Конечно. Деньги-то моего клиента!
— Теория чрезвычайно интересная, — сказал Мейсон. — К величайшему моему сожалению, не могу под ней подписаться, и поэтому…
— Но хоть на один вопрос вы можете нам ответить? — воскликнул Даулинг. — Как билеты оказались у вас?
Мейсон молча улыбался.
— Хочу, чтобы вы поняли, — вновь заговорил Даулинг, — мы намерены быть по отношению к вам абсолютно корректны, мистер Мейсон. Профессиональная этика обязывает меня призвать вас к сотрудничеству. Вместе с тем, учитывая изложенные мною факты, вы теперь имеете представление об истинном положении вещей и, таким образом, можете стать косвенным соучастником растраты и сообщником преступника.
