Разумеется, сама она не могла предложить девушке работу, у нее этой работы просто не было. Но Эмили… Сестра богата и, как подозревала Шарлотта, немного мается от скуки. Прошло два года с момента ее замужества, а она уже перезнакомилась со всеми влиятельными друзьями Джорджа Эшворда, а также переносила кучу превосходной одежды и побывала во всех модных местах. Возможно, эта история немного встряхнет сестру. Шарлотта приняла решение немедленно: сразу же после обеда она навестит Эмили. Пораньше — так, чтобы не столкнуться с ее более влиятельными посетителями, но до того, как Эмили сама куда-нибудь уедет.
Ровно в два часа Шарлотта прибыла к парадной двери лондонского дома Эмили на Тависток-сквер. Горничная знала ее и впустила без объяснений. Шарлотту препроводили в гостиную с зажженным камином, и буквально через минуту туда вошла Эмили. Она уже была одета для послеобеденного визита. Леди Эшворд выглядела изумительно в своем бледно-зеленом шелковом платье с бархатными темно-коричневыми лентами. Должно быть, этот наряд стоил больше, чем Шарлотта тратила на одежду за полгода. Лицо Эмили осветилось радостью. Она нежно, с неподдельной теплотой поцеловала сестру.
— Дорогая, если ты собираешься навещать меня чаще, я должна предупредить тебя о наиболее удобном времени для визита. Не стоит приходить раньше трех — и это самое раннее. Благородные леди навещают друг друга еще позже.
— Я пришла к тебе не для светской беседы, — возразила Шарлотта. — У меня и мысли такой не было. Я пришла к тебе за помощью, если ты сможешь оказать мне одну услугу. И, конечно, если ты заинтересуешься.
Эмили подняла светлые брови, ее глаза засияли:
— Какая помощь? Только не благотворительность, вот уж уволь!
Шарлотта знала свою сестру очень хорошо, чтобы беспокоить ее такими просьбами.
— Разумеется, нет, — резко сказала она. — Преступление…
— Шарлотта!
— Не совершать, дуреха. Помочь после того, как оно будет раскрыто.
Даже вновь приобретенные манеры не помогли Эмили скрыть охватившее ее возбуждение.
— Мы сможем раскрыть его? Сможем помочь? Если мы…
— Это не обычное преступление, Эмили, не воровство или нечто подобное, — поспешно проговорила Шарлотта.
— И что же это такое? — Эмили ничуть не выглядела расстроенной.
Шарлотта просто забыла, насколько сдержанной была ее сестра и как легко она приспосабливалась к любым ситуациям. В тот день, когда Эмили надумала выйти замуж за лорда Джорджа Эшворда, она легко приняла тот факт, что у него множество недостатков и что вряд ли она его от них избавит, если только от парочки самых невинных. Но она приняла решение и считала, что ее брак — выгодная сделка. Эмили никогда не жаловалась. Впрочем, Шарлотта не была уверена, есть ли ей на что жаловаться.
— Ну боже мой, Шарлотта! — подстегнула сестра. — Неужели это так ужасно, что у тебя язык не поворачивается сказать? Я никогда не думала раньше, что ты не можешь найти нужных слов.
— Нет, это действительно очень печально. Два младенческих тельца были выкопаны в саду в центре Калландер-сквер.
Удивительно, но Эмили была потрясена.
— Младенцы?!
— Да.
— Но кто решился бы убить младенца? Это безумие.
— Служанка… незамужняя, разумеется.
Эмили нахмурилась:
— И ты хочешь узнать, кто это сделал? Зачем?
— Я не хочу узнать, кто это сделал, — раздраженно сказала Шарлотта. — Но если они умерли при рождении, что кажется вполне вероятным, возможно, ты могла бы найти бедняге другое место работы, если ее уволят.
Леди Эшворд уставилась на сестру. Мысли, проносившиеся в голове, явственно отражались на ее лице.
Шарлотта ждала.
— Я знаю кое-кого из жителей Калландер-сквер, — наконец заговорила Эмили. — По крайней мере, Джордж знает. Это Брэнди Балантайн. Его отец — генерал или кто-то в этом роде. Я уверена, они живут на Калландер-сквер. У него есть сестра Кристина. Я попрошу Джорджа познакомить нас. При желании это можно организовать. Затем я встречусь с ней… — От возбуждения ее голос звенел и щеки побледнели. Настроена она была явно решительно. — Мы должны узнать, что произошло в действительности. Я могу выяснить то, что полиция никогда не узнает, потому что я вхожа в нужный круг людей. Они согласятся поговорить со мной. А ты можешь побеседовать со слугами. Конечно, со слугами высокого статуса — поварами, гувернерами и тому подобное. Естественно, не стоит рассказывать им, что ты жена полицейского. Мы начнем немедленно. Как только Джордж вернется домой, я с ним поговорю, и он все организует.
— Эмили…
— Что? Я думала, ты ищешь моей помощи. Мы не можем знать, что должно предпринять в данной ситуации, пока не знаем правды. Надо выяснить ее — и либо прекратить это дело, либо скрыть его, либо, возможно, просто забыть о нем. Но если мы начинаем что-то делать, не зная истинного положения вещей, то можем натворить непоправимые ошибки.
Шарлотта смотрела в озорные глаза Эмили, и ее здравый смысл буквально вопил о том, что нужно немедленно отказаться от задуманного…
— Мы должны действовать очень скрытно. — Здравый смысл потерпел фиаско.
— Само собой! — Эмили сникла. — Моя дорогая Шарлотта, я, наверное, не продержалась бы в этом обществе целых два года, если бы не научилась говорить что угодно, только не то, что я действительно думаю. Я — само благоразумие. Нам стоит начать сразу же. Иди домой и узнай все, что сумеешь. Мне кажется, ты не сможешь быть скрытной, тебе это никогда не удавалось. Но хотя бы не рассказывай никому о наших планах. Мистеру Питту это вряд ли понравится.
Недооценка способностей Шарлотты была слишком явной. Тем не менее она встала, намереваясь спокойно обдумать то, что услышала. Ее пощипывал страх, да и возбуждение Эмили было чрезмерным.
На следующий день Питт снова пошел на Калландер-сквер, чтобы поговорить со слугами из оставшихся двух домов. Он смог сделать это только после обеда, когда те вернулись после выходных из деревень.
Достопочтенный Гарсон Кэмпбелл был младшим сыном из богатой семьи, принадлежащей к высшему обществу. Образ жизни соответствовал его положению. В четвертом часу дворецкий препроводил инспектора в комнату позади гостиной, и он по очереди встретился с каждым из слуг. Его расспросы уже не были неожиданностью. Ведь новости буквально поджидали их на ступенях дома, преподнесенные посудомойкой, малолетней служанкой либо мальчиком-коридорным, которые буквально разрывались от желания поделиться событиями, изрядно их приукрашивая.
Питт не узнал ничего нового и уже собирался уйти, когда буквально столкнулся с хозяйкой дома. Мэрайя Кэмпбелл была привлекательной женщиной около сорока лет, с широким добродушным лицом и красивыми карими глазами. Она была занята своим семейством, которое, как она сразу же сообщила Питту, состояло из сына Альберта и двух дочерей — Виктории и Мэри. Она выразила глубокое искреннее сожаление, узнав о цели его визита. Очевидно, слухи еще не достигли ее ушей. Она попросила Питта говорить потише, чтобы дети не услышали.
— Уверяю вас, мэм, я не желаю, чтобы дети ведали о таких вещах, — вежливо ответил Питт.
Он решил пока не говорить, что, если кто-то из детей упомянет деталь, касающуюся этого дела, он не будет возражать и выслушает. На детей весть о смерти действует гораздо меньше, чем на взрослых. И редкий ребенок не обладает даром врожденного любопытства и не выпытает у слуг мельчайшие подробности случившегося, настоящие или выдуманные, чтобы вставить их потом в пересказ.
— Спасибо, — вежливо ответила миссис Кэмпбелл. — Детям такое ни к чему, — она посмотрела в окно, — это пугает их. Вокруг так много безобразных и вредных вещей. Самое малое, что мы можем сделать, — защитить их.
У инспектора Питта было на этот счет совершенно противоположное мнение. Он полагал, что чем дольше люди прячутся от правды, тем сложнее будет смириться с ней, когда жестокая действительность прорвется через все барьеры и снесет тщательно выстроенную систему существования, как плотину на реке. Томас открыл было рот, чтобы поспорить, сказать, что мало-помалу происходит привыкание к боли и принятие правды жизни, — но затем вспомнил о своем положении. Полицейские не дают советов по воспитанию детей титулованным особам с Калландер-сквер. Они и вовсе не должны рассуждать.
— Боюсь, мэм, дети могут услышать об этом от слуг, — сказал он как можно мягче.
Женщина неодобрительно посмотрела на него:
— Я смогу предупредить такой вариант. Слуга, который упомянет об этом деле при детях, потеряет работу.
Питт мысленно пожалел молодую, беззаботную, болтливую девушку, которая могла уступить детским расспросам или, возможно, клюнуть на мелкую подачку, — и тотчас потерять жилье и работу. Молодость не защитит ее от жизненных невзгод.
