— Мне кажется, вы совсем не думаете о своем положении.
— Вы хотите сказать, что я не боюсь? — произнес доктор Харт, склоняясь над больной. — Это так, леди Херси. Я австрийский беженец и еврей, получивший британское подданство. У меня развился хороший, как вы говорите, нюх на правосудие. Австрийское правосудие, нацистское правосудие, английское правосудие. Я уже знаю, когда бояться, а когда нет. Я стал своего рода барометром страха. И сегодня мой барометр показывает «ясно». Я не верю, что меня признают виновным в убийстве, которого я не совершал.
— А вы верите, — спросила леди Херси после длительной паузы, — что убийца будет арестован?
— Да, безусловно верю, — ответил он, распрямляясь, но не сводя глаз с миссис Комплайн.
— Доктор Харт, — резко спросила Херси, — а вы знаете, кто убийца?
— О да, — ответил Харт, первый раз взглянув прямо на нее. — Да, думаю, что знаю. Назвать имя?
— Нет, не надо. Давайте не будем об этом говорить.
— Хорошо, — согласился Харт.
Внизу, в зеленой гостиной, Джонатан Ройял слушал мадам Лисс. Посторонний наблюдатель, обладающий чувством юмора, нашел бы эту сцену забавной, особенно если бы у него была развита склонность к мрачной иронии. Чувство приличия заставило мадам надеть изысканное траурно-черное платье, плотно облегающее фигуру. В комнате стоял аромат ее дорогих духов. Она попросила миссис Паутинг передать хозяину дома о своем желании поговорить с ним. Джонатан, только что бывший немым свидетелем отчаяния Николаса, смотрел на гостью весьма настороженно.
— Было любезно с вашей стороны согласиться на встречу со мной, — начала мадам Лисс. — С тех пор как все это случилось, меня не покидает чувство, что вы один из всех сохраняете здравый смысл и можете как-то влиять на события. Я инстинктивно ощущаю, что положиться можно только на вас.
Тронув очки, Джонатан рассыпался в благодарностях за столь лестное суждение о нем. Мадам Лисс еще порассуждала в том же духе. В ее манерах ощущалось то, что отличало ее от англичанок, — сильное женское начало. Женщина доверительно беседовала с мужчиной. Каждым своим взглядом, а все они были хорошо рассчитаны, она льстила мужскому самолюбию Джонатана. И хотя он еще неловко хмыкал и беспокойно теребил очки, выражение его лица, которое удивило бы сейчас кузину Херси и Клорис, говорило, что он польщен. Мадам Лисс начала с объяснения причин, по которым держала в секрете свое замужество. Инициатива была ее, пояснила она. Ей не хотелось бросать свое процветающее предприятие. А задолго до их женитьбы доктор Харт опубликовал книгу, в которой разоблачал то, что называл «косметическим рэкетом». С этой довольно известной работой и связывалось его имя.
— Если бы стало известно, что я его жена, — говорила мадам Лисс, — я не смогла бы продолжать свое дело. Мы оба выглядели бы просто смешно. Поэтому мы тайно поженились в Лондоне и продолжали жить каждый своим домом.
— Двусмысленное положение, — слегка улыбнувшись, заметил Джонатан.
— До недавнего времени все шло нормально.
— Пока Николаса Комплайна не перевели в Большой Чиппинг?
— Да, — подтвердила она, и оба замолчали. Непроницаемые очки Джонатана были нацелены прямо на нее. — Все так, — продолжала мадам Лисс. — Я ничего не могла поделать. Фрэнсис страшно ревновал. Я ни за что бы не согласилась сюда приехать, но Фрэнсис догадался, что Николас будет здесь, и принял предложение. Я надеялась, что Николас будет вести себя благоразумно, и Фрэнсис успокоится. Но они оба были как безумные. А потом еще его брат и их изуродованная мать — все это слишком ужасно. Я до конца жизни не прощу себе этого. Никогда я не приду в себя, — говорила она, грациозно поводя плечами. — Никогда.
— Что вы хотели мне сказать?
— Объяснить все. Я была потрясена, когда услышала вчера вечером об этой трагедии. Всю ночь я не спала и все думала, думала. Но не о себе, как вы понимаете, а об этом нескладном Уильяме, которого убили, как оказывается, из-за меня. Ведь подумают именно так. Будут говорить, что Фрэнсис принял его за Николаса и убил из ревности. Но это же неправда, мистер Ройял.
Джонатана изумило это заключение, так не соответствующее всем ее рассуждениям. Но тут мадам Лисс, наклонившись, заглянула ему в очки, и он промолчал.
— Это будет неправда, — повторила она. — Поймите меня. Я не сомневаюсь в том, что он это сделал. Но мотив преступления — мотив! Этот несчастный молодой человек кричал, что он разоблачит Фрэнсиса, всем расскажет, кто погубил его мать. Ведь почему она пыталась покончить с собой? Она поняла, что из-за нее Фрэнсис Харт убил Уильяма.
Джонатан поджал губы. Мадам Лисс наклонилась к нему:
— Вы светский человек, вы понимаете женщин. Я это почувствовала при первой же встрече. Мне трудно объяснить. Я просто кожей ощутила, это какая-то внутренняя связь. Здесь трудно ошибиться. Это инстинкт.
Она машинально взяла Джонатана за руку, потом как-то нечаянно случилось, что уже Джонатан держал ее руку в своих ладонях. Она говорила и говорила. Он должен понять, что она жертва мужских страстей. Что тут можно было поделать? Не могла же она запретить Николасу Комплайну влюбляться в нее. Муж обращается с ней ужасно. Но это убийство ничего не имеет общего ни с ней, ни с Николасом. Какой кошмар ее ждет впереди, она никогда не оправится. Она поднесла руку Джонатана к своей щеке. Только он, Джонатан, защитит ее. Он не выдаст их секрета. «Какого секрета?» — вскричал обеспокоенный Джонатан. Того, что Николас влюблен в нее. Нельзя допустить, чтобы всплыло ее имя.
— Но вы просите невозможное! — воскликнул он. — Даже если бы я…
Она тихо заплакала, потом придвинулась вплотную к нему и что-то прошептала на ухо. Джонатан побледнел и залепетал:
— Если бы я только мог… я был бы счастлив… это не в моей власти, — он вытер губы. — Нет, ничего не получится. Мандрэг знает. Все они знают. Это невозможно.
Он все еще не спускал с нее глаз, когда оба услышали шум поднимающейся по дороге к дому машины.
Аллейн вошел в курительную один. Сразу после приезда Мандрэг отправился на поиски Джонатана и вернулся с сообщением, что тот скоро придет.
— А тем временем, — сказал он, — мне поручено показать вам все, что вас интересует. Я полагаю… я хочу сказать, что ключи у меня.
Поблагодарив, Аллейн взял ключи и вошел в курительную. Он раздвинул занавески на окнах, и теперь холодный свет падал на тело Уильяма Комплайна. Топорик из нефрита лежал на полу, футах в двух от левого ботинка Уильяма. На острие остались темные пятна. К ручке был привязан короткий ремешок. Аллейн видел такие топорики народа маори в музеях Новой Зеландии. Еще тогда он размышлял о смертоносности этого оружия, о его превосходно рассчитанных формах и размерах.
— Подобную штуку можно сделать только из такого твердого камня как новозеландский нефрит, — бормотал он, склоняясь над топориком. — Если этот тип не сумасшедший, никаких отпечатков я не найду.
Он внимательно осмотрел приемник — всеволновый аппарат известной фирмы. Под шкалой было пять ручек настройки и ниже надписи: «Высокие частоты», «Низкие частоты», «Настройка», «Диапазоны», «Громкость». Головки винтов, которые крепили ручки, были утоплены в отверстиях. Регулятор настройки располагался выше других и представлял собой двойную ручку, меньшая центральная часть которой служила для тонкой подстройки. Выключатель был сбоку и обращен к двери в будуар. Аллейн мысленно отметил, на какую станцию настроен приемник. Если потребуется подтверждение времени, надо будет связаться с Би-би-си. От приемника он перешел к письменному столу, стоящему по той же стене между окнами. Над столом висела коллекция оружия: малайский кинжал, бумеранг, китайский кинжал, японский нож — трофеи, приобретенные кем-то из Ройялов в путешествиях по Востоку и Океании. Слева на обоях виднелось невыгоревшее пятно. Должно быть, именно отсюда сняли топорик мери. Оружие висело так, что, сидя у приемника и поворачивая ручки настройки, Уильям должен был хорошо его видеть. Вот это-то и было странно. Не мог же он настолько увлечься радиопередачей, чтобы не заметить, как убийца снял со стены этот топорик. Это было маловероятно. А не мог ли убийца взять оружие заранее? Или Уильям видел, как снимали топорик, но нисколько не встревожился? В таком случае Харт вряд ли мог быть убийцей. Не таковы были их отношения, чтобы эти действия Харта не вызвали подозрений Уильяма. А если Харт взял оружие заранее? Но когда? Перед разговором с Мандрэгом в бударе? Но не позже, так как Уильям был здесь с Николасом, и тот запер дверь перед носом Харта. Аллейн перевел взгляд с ручки громкости на стену, где висел топорик, и задал себе вопрос: притворялся Харт или нет, когда говорил, что не разбирается в приемниках. Так, а если топорик все же взял Харт? Он ведь не обедал вместе со всеми. Может, в это время он его и взял? Аллейн повернулся к небольшому столику с двумя ящиками, один из которых не был задвинут. Поддев ногтем, он открыл его. Внутри лежали маленькие блокнотики.
