– Тихо, Дональд! – резко бросил Джозеф. – Сибилла, будь любезна, веди себя более сдержанно. – Его холодные серые глаза так и впились в меня. – Вас действительно зовут Арчи Гудвин и вы работаете на Ниро Вульфа?
Я подтвердил, что это именно так.
– Вы утверждаете, что приехали поговорить с Красицким?
– Не поговорить с ним, а забрать его у вас. – Я рассчитывал, что такой ответ спровоцирует затяжной спор – мне ведь надо было выиграть время. Однако Джозеф не клюнул на мою приманку.
– Допустим. И что же, вы считаете, будто это дает вам право вломиться ко мне в дом и забаррикадировать эту дверь?
– Нет, что вы, – горячо возразил я. – Позвольте мне все объяснить. Красицкий сам пригласил меня в оранжерею. Там я и стоял, когда вы вдруг начали его звать и стучать в дверь. Энди в тот момент был занят с мистером Вульфом. Я глянул на дверь, увидел, что она заперта на задвижку, и решил, что вы имеете полное право войти в свою собственную оранжерею. Ну, я ее и открыл. А вы говорите, что я забаррикадировался. Вот мы и подходим к сути вопроса. Не буду спорить, я веду себя странно. Боюсь, причина моего странного поведения неким образом связана с мисс Лауэр, с которой я, позвольте заметить, не знаком. Одним словом, позвольте полюбопытствовать: почему вы спрашиваете, здесь ли мисс Лауэр. Мистер Питкирн, почему вы задали этот вопрос?
Джозеф сделал один широкий шаг и вплотную подошел ко мне.
– С дороги, – произнес хозяин поместья. В его голосе слышалась угроза.
Я покачал головой, по-прежнему улыбаясь рафинированной улыбкой аристократа. Питкирн протянул руки, чтобы оттолкнуть меня в сторону. К этому моменту я уже решил, что не допущу превращения холодной войны в горячую, поскольку численный перевес был на стороне Джозефа: к нему на помощь в любой момент могли прийти Дональд и Нейл Имбри. На крайний случай я был готов поделиться с Питкирном кое-какими фактами, и уже открыл было рот, но тут необходимость в этом отпала. В тот самый момент, когда мои мышцы рефлекторно напряглись, почувствовав прикосновение рук Джозефа, с улицы донесся рокот моторов. Имбри, стоявший в двух шагах от окна, выглянул наружу. И, повернувшись к хозяину поместья, пояснил:
– Полиция штата, мистер Питкирн, – целых две машины.
Я сразу понял, что беседа Вульфа и Энди оказалась краткой и безрезультатной. Вульф, не откладывая дела в долгий ящик, обратился в полицию. Так он поступал, только когда у него не оставалось другого выхода.
Пять часов спустя, в три пополудни, Ниро Вульф, сидя на самом приличном стуле, который нашелся для него в подсобке, предпринял последнюю отчаянную попытку выправить ситуацию.
– Можете обвинить Красицкого в чем угодно, кроме предумышленного убийства, – настойчиво уговаривал он полицейских. – Я согласен на любой залог – тут же внесу необходимую сумму. Риск минимальный. Вы же сами меня потом еще будете благодарить, когда в конце концов получите факты и пустите их в ход.
Но трое мужчин в ответ дружно покачали головами. Решение их было окончательным.
Первый сказал:
– Советую вам махнуть на это дело рукой. Поищите другого садовника, не успевшего замарать себя убийством.
Это был Бен Дайкс, начальник следственного отдела округа.
Другой мужчина раздраженно произнес:
– Будь моя воля, вам бы пришлось вносить залог за самих себя. Я бы отправил вас за решетку как ключевых свидетелей.
Это был лейтенант Кон Нунан из полиции штата. Он с самого начал вел себя как последний козел. Отношение к нам изменилось только после приезда окружного прокурора, прекрасно помнившего, какую неоценимую помощь мы оказали ему в расследовании одного дела.
Третий мужчина заключил:
– Бесполезная затея, Вульф. Конечно, мы с радостью выслушаем все то, что вам удастся узнать.
Это был Кливленд Арчер, окружной прокурор Уэстчестера. При других обстоятельствах он бы непременно пошел нам навстречу, но не сейчас, когда столкнулся не просто с убийством, но с убийством, связанном, пусть даже и косвенно, с Джозефом Питкирном.
– В чем, интересно, еще мы можем обвинить Красицкого, если как раз и имеем дело с предумышленным убийством? – продолжил Арчер. – Впрочем, я не утверждаю, что дело закрыто и готово к передаче в суд. Завтра будет новый день – нам нужно прояснить кое-какие моменты, и мы это непременно сделаем. Но пока мне представляется, что убийца – садовник.
Наконец мы остались наедине с представителями закона. Вульф, как я уже упоминал, сидел на самом лучшем стуле, который только удалось найти, я примостился на заставленной горшками скамейке, а остальные стояли. Труп давно увезли, скрылась из виду орда криминалистов. Полиция задала всем обитателям поместья тысячи вопросов, получила тысячи ответов, запротоколировала показания и увезла Энди Красицкого, пристегнув его наручниками к одному из детективов. Действовали копы быстро и ловко.
У Вульфа с самого завтрака маковой росинки во рту не было, за исключением четырех бутербродов и трех чашек кофе. И сейчас босс пребывал в еще большем отчаянии, чем мрачным утром, когда садился ко мне в машину. Энди Красицкий, можно сказать, был уже у него в руках, и вот теперь он упустил его.
Дела у подозреваемого складывались не лучшим образом. Все в один голос показали, что садовник с первого взгляда по уши втрескался в Дини Лауэр. Девушка появилась в поместье два месяца назад: ее наняли ухаживать за миссис Питкирн, которая свалилась с лестницы и повредила себе позвоночник. Гас Требл, помощник Энди, тот самый парнишка в радужной рубашке, которого мы встретили по дороге в оранжерею, горой стоял за своего шефа, но даже он подтвердил: Красицкий был без ума от Дини. Кроме того, Гас показал, что Дини дала Энди от ворот поворот, причем в очень категоричной форме. Я подумал, что если помощник садовника действительно искренне сочувствовал Красицкому, то поступил не слишком разумно, рассказав об этом эпизоде.
Естественно, неизбежно возникал вопрос: с какой стати Энди вдруг понадобилось избавляться от Дини в тот самый день, когда она, уступив его ухаживаниям, наконец согласилась выйти за него замуж. Ответ был простой: а кто сказал, что она и впрямь согласилась? Только сам Энди. Больше никто этого подтвердить не мог. Мало того, выяснилось, что Красицкий поделился этим радостным известием только со мной и Вульфом. Получается, Энди отравил девушку смертоносным газом, потому что не мог ее заполучить? В частности, окружной прокурор хотел прояснить именно этот момент. Было ли это предумышленное убийство на почве ревности? В этом случае, сами понимаете, куда больше шансов убедить присяжных и судью вынести обвинительное заключение. Однако тут имелись определенные сложности, так что мне было вполне понятно желание прокурора все хорошенько обдумать. Если имел место любовный треугольник, возникал логичный вопрос: кто был его третьим углом? Нейл Имбри? Не похоже. Гас Требл? Тоже вряд ли, поскольку тогда он вел бы себя иначе. Дональд, сын Джозефа Питкирна? Его прокурор без крайней необходимости трогать не смел. Вот бедняга Арчер! Несмотря на то что он тщательно всех опросил и вопросы задавал очень толковые, однако ничего ценного так и не узнал.
Нунан и Дайкс еще до этого допросили всех присутствовавших в поместье и выяснили, кто где был накануне и чем занимался. Затем в районе полудня на связь вышло полицейское управление. Стали известны первые предварительные результаты анализов: в крови потерпевшей обнаружили морфин. Окружной прокурор приказал всех допросить по новой. Из лаборатории сообщили, что доза морфина не была смертельной и что Дини погибла от отравления газом. Теперь стало ясно, каким образом преступнику удалось ввести Дини в бессознательное состояние, запихать в нишу и отравить цефогеном. Однако одновременно с этим возник другой вопрос: где Энди раздобыл морфин? Ответ нашли без особого труда за считанные минуты. Повариха Вера Имбри, супруга Нейла, та самая женщина в форме горничной, которую я увидел, когда влетел в гостиную, страдала невралгией лицевого нерва и потому принимала морфин в таблетках, которые держала в кухонном шкафу. Сейчас боли ее не беспокоили, и она уже месяц не притрагивалась к лекарству. Заглянув в шкаф, полиция обнаружила, что коробочка с морфином пропала. Энди, как и все остальные, знал и про лекарство, и про то, где оно хранилось. Таким образом, у стражей закона появился серьезный повод обыскать всю усадьбу. С десяток полицейских убили на это целый час, однако так и не нашли ни таблеток, ни коробочки. Естественно, обыскали и коттедж Энди – с тем же нулевым результатом.
Тогда окружной прокурор распорядился еще раз всех допросить, но ничего нового не узнал. Разумеется, в первую очередь допросили садовника. По словам Энди, они с Дини накануне встретились с глазу на глаз у него дома, и она наконец сдалась. Девушка не только пообещала в скором времени выйти за Красицкого замуж, но и собиралась уйти от миссис Питкирн и найти себе подходящую работу в Нью-Йорке, поскольку хотела, чтобы Энди принял предложение Вульфа. При этом Дини попросила садовника держать рот на замке и никому ничего не говорить, пока она сама обо всем не расскажет миссис Питкирн. Все это случилось около пяти вечера. В следующий раз Дини и Энди встретились часа через четыре, в самом начале десятого. Он как раз находился в оранжерее – совершал вечерний обход, а она вошла туда из гостиной. Они полюбовались цветами, поболтали, потом отправились в подсобку – посидеть и выпить пива, которое девушка принесла с кухни. В одиннадцать вечера Дини пожелала Энди спокойной ночи и ушла в усадьбу, скрывшись за дверью, что вела в гостиную. Больше он ее живой не видел. Вот что поведал нам Красицкий.
