— Все кинотеатры сегодня закрыты. Рейды Лиги борьбы за нравственность.
— Тогда найди себе девицу на вечер. Когда хочешь собрать яйца, заглядывай в каждое гнездо.
Билл Гор фыркнул.
Взгляд, которым я посмотрел на Вулфа, был красноречивей всяких слов, во всяком случае, мне так казалось. Я вышел в холл и взял шляпу.
Я проснулся, когда не было ещё и семи. Была среда. Вставать не хотелось, и я лежал, любуясь солнечным лучом, косо падавшим в окно, прислушивался к пробуждающемуся городу за окном и гудкам барж и паромов в порту, а также размышлял, каким будет предстоящий день. Если Билл, Фред и Орри, следуя инструкциям, встретились в половине седьмого в гараже, то теперь они должны быть уже где-то у Главного перекрёстка. Своего задания я ещё не знал. Вчера я вернулся поздно, и Вулф уже ушёл к себе, не оставив никакой записки.
Наконец я заставил себя встать, не спеша побрился, оделся и спустился вниз. Фриц в отличном настроении уже хлопотал на кухне. Я вяло съязвил, а потом подумал, что нечестно срывать на нём своё раздражение, и, стараясь загладить свой поступок, съел лишнее яйцо всмятку и прочитал вслух заметку в утренней газете о нападении летучей мыши-вампира на ребёнка в зоопарке. Фриц, родом из Французского каньона Швейцарии, выписывал газету на родном языке и читал её каждое утро. Но мне всегда казалось, что там ничего интересного не пишут, поэтому я удивлялся, когда встречал там словечко или два из свежих новостей, не сходивших с первой полосы целую неделю, например, о Барстоу.
Я пил уже вторую чашку кофе, когда в кабинете зазвонил телефон. Сняв трубку, я услышал голос Вулфа, опередившего меня. Звонил Орри, он доложил, что они прибыли и все уже на своих местах. Вот и весь разговор. Я прослушал его до конца, затем вернулся в кухню к своему недопитому кофе.
После третьей чашки я закурил сигарету и нехотя вернулся в кабинет. Что ж, рано или поздно гений должен посвятить меня в свои планы, успокаивал я себя. Наберись терпения, займись уборкой, вытри пыль с письменного стола, заправь ручку хозяина свежими чернилами и вообще сделай так, чтобы учитель тебя заметил и похвалил. Рано или поздно, малыш… о, чёртов осел… дурак! Я уже в буквальном смысле начал дёргаться. Пару раз я хватал трубку телефона и проверял, не звонил ли Вулф кому-нибудь. Он не звонил. Я разобрал почту и положил её на его стол, открыл сейф, вынул конверт Маттеи и ещё раз проверил, всё ли на месте. Конверт с фотокопиями показался мне тоньше, чем был. Так и есть, один экземпляр фотокопии исчез. Я сделал две копии, в конверте же была лишь одна. Это подсказало мне одну отгадку в шараде Вулфа, но мне не пришлось поразмышлять над ней, потому что, когда я снова вкладывал фотокопию в конверт, вошёл Фриц и сказал, что Вулф зовёт меня.
Я поднялся на второй этаж. Дверь спальни шефа была открыта. Он был уже одет, только без пиджака. Широкие рукава его неизменной канареечно-жёлтой сорочки — он менял сорочки два раза в день — были похожи на два огромных надутых пузыря, когда он, стоя перед зеркалом, щёткой приглаживал волосы. Вдруг я увидел в зеркале, что он подмигнул мне. От удивления у меня отвалилась челюсть.
Положив щётку, Вулф повернулся.
— Доброе утро, Арчи. Ты уже завтракал? Отлично. Приятно видеть снова солнце после вчерашнего бесконечного дождя. Возьми из сейфа документы Маттеи. И не забудь прихватить оружие. Отправляйся в Уайт-Плейнс за мистером Андерсоном, он будет ждать тебя. Отвезёшь его в поместье Кимболлов. Покажешь ему Мануэля, если понадобится, ткнёшь в него пальцем, чтобы запомнил. Когда Андерсон задержит его, передашь ему документы. После этого тут же возвращайся домой. Фриц готовит сегодня твоё любимое блюдо.
— Хорошо, босс. Но зачем такая таинственность?..
— Комментировать будешь потом, а пока оставь всё при себе. У меня всего десять минут, а я ещё должен выпить шоколад.
— Счастливо поперхнуться, — весело брякнул я.
С документами Маттеи во внутреннем кармане пиджака и с заряженным пистолетом в кобуре, я отправился в гараж за машиной. Было солнечное и тёплое утро двадцать первого июня — день летнего солнцестояния. Весьма подходящая погода, чтобы поставить точку в деле Мануэля Кимболла, самом длинном деле за весь этот год. Я залил бензин в бак, сменил масло и воду в радиаторе, выехал на Парк-авеню и свернул на север. Проезжая мимо мраморного фасада Манхэттенского банка, я отсалютовал ему — здесь я вчера предъвил к оплате чек Андерсона на десять тысяч.
В этот ранний час северное шоссе было ещё пустынным, но я даже не подумал увеличить скорость — стрелка спидометра устойчиво стояла на цифре сорок, а то и того меньше. Вулф обещал Андерсону, что не будет ни шума, ни показухи, поэтому встреча с дорожным патрулём не входила в мои планы.
Нервы были напряжены, я с трудом сдерживал нетерпение, как всегда, когда выходил на след того, кого так долго искал. Мне не хватало воздуха, всё, к чему прикасались мои руки, например, рулевое колесо, словно оживало, становилось частью меня. Я не любил это ощущение, но в критические минуты оно неизменно охватывало меня.
Андерсон ждал меня. Секретарша лишь кивнула мне, продолжая разговаривать по телефону. Андерсон вышел сразу же, за ним ещё двое, атлетического сложения, с одинаковыми шляпами в руках. Один из них был уже мне знаком — сыщик Г. Р. Корбетт, другого я видел впервые. Андерсон задержался у стола секретаря и что-то сказал девушке, затем подошёл ко мне.
— Ну? — спросил он.
— Я готов, если вы готовы, — ухмыльнулся я. — Привет, Корбетт. Ты тоже с нами?
— Я беру с собой этих двоих. Ты знаешь, какая предстоит работа. Хватит, как ты считаешь? — поинтересовался Андерсон.
Я кивнул.
— Пригодятся. Подержат в случае чего мою шляпу.
Мы вышли. Андерсон сел в мою машину. Его подчинённые ехали за нами в служебной, но я заметил, что это не был личный лимузин Андерсона. На Главной улице каждый постовой отдавал нам честь, а я с ухмылкой думал про себя: что бы ты, друг, сказал, если бы узнал, во что обошлась окружному прокурору Андерсону эта небольшая прогулка?
Как только мы выехали на шоссе, я дал полный газ и не сбавлял скорости ни на крутых поворотах, ни на спусках, к немалому беспокойству Андерсона. Он не догадывался, что это тоже было частью нашей программы. Иногда я чуть уменьшал скорость и оглядывался назад, чтобы проверить, поспевает ли за мной Корбетт. Дорога от Уайт-Плейнс до поместья Кимболлов заняла двадцать пять минут. На щитке часы показывали десять сорок, когда я, сбавив скорость, свернул к воротам поместья.
Даркин был на посту. Я увидел его сидящим на подножке нашего седана, поставленного так, как мы договорились. Я махнул ему, но не остановился.
— Это человек Вулфа? — спросил Андерсон. Я кивнул.
Мы проехали футов сто по подъездной аллее, как вдруг Андерсон сказал:
— Стоп!
Я нажал на педаль, переключил скорость и затормозил.
— Это поместье Е. Д. Кимболла, — заявил прокурор. — Ты можешь показать мне материалы прямо здесь.
— Не выйдет, мистер Андерсон, — покачал я головой. — Вы хорошо знаете Ниро Вулфа. Я выполню все его указания. Можно ехать?
Машина с Корбеттом остановилась позади нас. Кусая губы, Андерсон смотрел на меня в нерешительности. Я напряг слух, но не для того, чтобы услышать ответ окружного прокурора, а потому что мне показалось, будто я слышу гул самолёта. Даже если бы я вышел из машины и попытался его увидеть, всё равно ничего бы не получилось — мешали густые кроны деревьев, которыми была обсажена аллея, ведущая к дому. Но сомнений не было — это был самолёт. Я рывком тронул машину с места.
— Чёрт побери, Гудвин! Надеюсь, ты соображаешь, чем рискуешь? Если бы я знал… — рассердился Андерсон, решивший, что это розыгрыш.
— Помолчите, сэр, — огрызнулся я.
Остановив машину у крыльца, я взбежал по ступеням и нажал кнопку звонка. Через минуту дверь открыл толстый дворецкий.
— Мне нужен мистер Мануэль Кимболл, — проговорил я.
— Да, сэр. Он ждёт вас. Он просил сказать, чтобы вы шли прямо к ангару.
— Как, он не в доме?
Дворецкий ответил не сразу, он явно был обеспокоен.
— Он, кажется, решил подняться в воздух на своём самолёте, сэр.
Я вернулся к машине. Корбетт, подошедший к Андерсону, в чём-то убеждал его.
Когда я сел за руль, Андерсон, повернувшись ко мне, недовольно начал:
— Послушай, Гудвин…
— Я просил вас помолчать. Мне сейчас не до вас. Поберегись, Корбетт!
Я круто свернул на аллею, огибавшую дом и ведущую к ангару. На взлётном поле гул самолёта был отчётливо слышен. Я свернул так резко, что из-под колёс брызнул гравий. В широких дверях ангара стоял механик Скиннер. Я бросился к нему.
— Где мистер Мануэль?
Скиннер пальцем указал в небо. Я поднял голову. Да, это был самолёт Мануэля Кимболла. Он был хорошо виден, солнце играло на его красно-синем фюзеляже. Гул мотора показался мне чрезвычайно громким, и в ту же секунду я увидел другой самолёт, летевший выше самолёта Мануэля и с гораздо большей скоростью. Оба кружили в воздухе и против солнца казались чёрными диковинными птицами.
