Мисс Рейнберд повернулась и посмотрела на лестницу, вспомнив падение пьяного Шолто… Он считал, что Гарриэт опозорила его. И не простил ей этого, укоряя даже после смерти… А сам Шолто бесконечно позорил мисс Рейнберд своим пьянством, развратом, распутством. Если бы не эти двое, она могла бы выйти замуж, завести семью. Но не завела. И была не из тех, кто рыдает по упущенным возможностям в прошлом.
На мгновение, пока мисс Рейнберд смотрела вниз в сторону холла, ей померещилось, будто она видит тело Шолто, скрюченное рядом с перилами. Бедняга Шолто, как глупо он распорядился своей жизнью! Как и Гарриэт, он был полностью поглощен собой. И мисс Рейнберд подумала, что никто в этом доме не одарил ее подлинной любовью, искренней привязанностью.
В десять часов утра Буш вошел в кабинет Грандисона. Он провел в департаменте всю ночь. К полуночи поступил дополнительный рапорт от полиции Солсбери, информацию о визите Бланш Тайлер в дом Шебриджа. Текст немедленно передали Грандисону. Радостное предвкушение охватывало Буша и плавно растекалось в сознании – легкое, но мощное ощущение. Удовольствие казалось тем более удивительным, что первоначальным источником для него послужила ничтожная малость данных, имевшаяся у них изначально. Вот теперь им предстояла настоящая работа. Время и счастливый случай пока были на их стороне, но Буш считал, что удача им уже не изменит.
Он сел напротив Грандисона. Шеф был костюме из плотного твида, а к моноклю привязал зеленый шнурок – они у него всегда были зелеными или красными. Буш полагал, что в смене одного цвета на другой неизменно присутствовал скрытый ритм, тайное значение. Об этом стоило позже поразмыслить: зависела замена шнурка от настроения хозяина или просто от погоды на улице? Он улыбнулся. Чувствовал себя превосходно и мог позволить ненадолго отвлечься на посторонние мысли.
– Ты похож на кота, дорвавшегося до сметаны, – заметил Грандисон.
Буш пожал плечами:
– Но вы же понимаете, что он у нас в руках. С моей точки зрения, никаких сомнений нет.
– Место для сомнений есть всегда. Однако вынужден согласиться. В данном случае все предельно ясно. Что ты успел предпринять?
– Связался с полицией Солсбери и графства Сомерсет. Полицейские из Сомерсета нанесут визит Шебриджу, ссылаясь на информацию, полученную от Ламли, и возьмут показания по поводу приезда туда мисс Тайлер. У Шебриджа нет криминального прошлого, но им кое-что о нем известно, а мы знаем теперь даже больше. О его рождении и приемных родителях. Женат он вторично. И жена – я имею в виду вторую – прежде работала врачом. Оставила медицинскую практику, когда вышла за него замуж.
– Она бы сумела изготовить тиопентал?
– Безусловно. Компьютер не указал нам на него, потому что официально в его доме нет подвала. Здесь-то и крылась ошибка. Его дом построили на месте прежнего, там подвалы имелись.
– Если наши подозрения оправданы, то подвалы сушествуют.
– Готов спорить на любые деньги. Одна из маловероятных ситуаций, которая становится вдруг реальной. И он помешан на охотничьих птицах. Так Ламли и сумел узнать его адрес. Давний друг вспомнил, как они вместе были членами «Клуба любителей соколов».
– Похоже, Ламли сделал за нас всю работу.
– Да, но не догадываясь об этом. Шум, который слышал Пэйкфилд, могла произвести одна из таких птиц. Хозяева любят таскать их за собой. Шебридж включил систему внутренней связи, а птичку в этот момент что-то встревожило. К каждой из них привязан маленький колокольчик. Дом стоит на возвышенном сухом месте. Шебриджа и его жены не было в прошлую субботу, когда мисс Тайлер в первый раз приехала туда. Они вернулись в половине седьмого.
– Она столкнулась с ними в самый неподходящий момент. Наверное, видела архиепископа.
– Не исключено. Им пришлось обезвредить ее. В хладнокровии этой парочке не откажешь. Сначала у них появляется она, а потом приезжает Ламли. И они спокойно справляются с обоими. Ламли рассказывает в полиции Солсбери, какой славный малый этот Шебридж. Они оба ему понравились, готовы были оказать любую помощь и даже явиться на следствие.
– А вот это нам ни к чему. Я сам свяжусь с Солсбери и отдам необходимые распоряжения. Судебного медика удовлетворит копия заверенных полицией Сомерсета письменных показаний Шебриджа. Ламли они могут вызвать. А вот эту самую мисс Рейнберд… Думаю, ее лучше не втягивать в дело. Ограничимся письменным заявлением от нее. Нужно, чтобы все прошло тихо и сдержанно. Люди из Солсбери легко согласятся с подобной позицией. Я им все внятно объясню. Если Шебридж действительно тот, кого мы ищем, его ничто не должно насторожить. Расследование следует провести гладко и без осложнений. Беременная женщина, разочарованная в провале своих профессиональных планов после встречи с Шебриджем, семейная наклонность к самоубийствам… Никакому следователю не понадобятся дополнительные улики или показания. А потом и обмен архиепископа на выкуп проходит так же непринужденно и спокойно. Ни слова не просачивается в печать. Всего нескольким людям известна правда, но они вынуждены навсегда забыть о ней. Никаких проверок дома Шебриджей и слежки за ними. Пока их следует оставить в покое.
– Но только до субботы. А что потом?
Грандисон улыбнулся:
– Наш департамент выполнит задачу, ради которой создавался. При условии, конечно, что Шебриджи действительно похитители. – Он поднялся. – В случае успеха операции никакой нашей заслуги в этом не будет. Если Шебриджи те, кто нам нужен, то это чистейшее везение. Нам останется лишь прибрать за собой, подчистить хвосты. Я хочу, чтобы в субботу в Блэгдоне находился один наш наблюдатель. Примерно к полуночи. К тому времени они уедут, чтобы вернуть архиепископа. Наш человек дождется их возвращения и сообщит нам.
– Но они могут попытаться сразу сбежать из страны. Необходимо оповестить офицеров пограничной охраны в портах и аэровокзалах.
– Если они те, кто нам нужен, то вернутся домой. Они не могут все бросить. Там много птиц. Подвал с уликами. Нет, они непременно вернутся и какое-то время будут незаметно жить в своем доме. Если моя догадка верна, то они даже не успели сбыть с рук алмазы, которые получили от нас прежде.
– К чему они стремятся? К богатству? К легкой и беззаботной жизни?
– Если боги действительно к нам благосклонны, то мы будем иметь удовольствие задать этот вопрос лично Шебриджу. Но у меня сейчас есть кое-какие соображения относительно того, что он скажет.
– Красивая жизнь?
– Да, но в его понимании.
Буш тоже поднялся.
– Хорошо бы поскорее все закончить.
Грандисон покачал головой:
– Ничто и никогда не кончается. Мы имеем дело с извечно продолжающейся ситуацией.
На слушания итогов расследования Джордж отправился вместе с матерью Бланш. Ни мисс Рейнберд, ни Эдварда Шебриджа не вызвали. В зале зачитали только их письменные заявления. Все произошло очень быстро. Самоубийство в состоянии глубокой депрессии и душевного расстройства – таков был вердикт по поводу причин смерти Бланш. На следующий день – в субботу – снова вместе с миссис Тайлер Джордж присутствовал при прощании с телом в местном крематории, а потом при церемонии захоронения урны с прахом. Венков набралось изрядное количество. Многие были присланы бывшими клиентами Бланш, включая и мисс Рейнберд. Поскольку ее имя прозвучало во время расследования, мисс Рейнберд приняла решение отказаться от идеи анонимного венка. По дороге домой матушка Бланш немного поплакала, а затем они сели в кухне пить чай, добавляя в него виски. Миссис Тайлер заявила, что в память о дочери непременно посадит у колумбария розовый куст. Она даже немного взбодрилась, когда они принялись обсуждать, какой сорт роз предпочесть, и Джордж, уже входивший в роль эксперта по садоводству, обещал прислать ей каталог. Хотя сам считал, что никакие розы, как и маленькая урна с прахом, не имеют больше к Бланш отношения. Когда гроб медленно опустился и исчез из виду, скрытый под платформой из мрамора, впечатление у него сложилось такое, словно это нечто тяжелое провалилось под талый лед, и никаких ассоциаций с Бланш у него не возникло. Бланш не стало за много дней до этого. Она уже оказалась по ту сторону, счастливая от встречи с Генри, и Джордж искренне надеялся, что там у нее все сложилось, как она представляла. Но в глубине души сомневался. Разочарование – извечный удел каждого человеческого существа.
Вскоре Джордж отправился в «Красный лев», где выпил еще три или четыре порции виски в знак своего личного прощания с Бланш. И хотя она никогда не любила Альберта, не забыл и о собаке, купив псу два пирога с мясом, чтобы тот полакомился.
Но уже по пути к дому его проняла глубокая печаль, и, сворачивая в узкие ворота, он ободрал один из бортов своего красавца фургона о бетонный столб. Собственная неуклюжесть привела Джорджа в ярость, и он сорвал злость на Альберте, решив не давать ему сразу оба куска пирога.
