После того как мы сняли подозрение с Панзера, Нейлсона и прочих служащих, остались только актеры. Пока я не буду объяснять, каким образом мы сузили круг подозреваемых до одного человека — Стивена Барри. Самое интересное, что мы пришли к этому выводу путем чистой дедукции. Под «мы» я имею в виду себя и Эллери.
— Такого скромнягу полицейского, как вы, инспектор, поискать, — усмехнулся Кронин. — До чего же интересно вы рассказываете — ну прямо детективный роман! Мне вообще-то надо бы идти работать, но, раз уж мой босс слушает вас с таким же интересом, как и я, продолжайте, инспектор.
Квин улыбнулся и продолжал:
— Вычислив убийцу как актера, мы получили ответ на вопрос, который, наверно, пришел в голову и вам и который вначале приводил нас в недоумение. Мы не могли понять, почему тайное рандеву с Филдом было назначено в театре. Ведь, если подумать, театр — страшно неудобное место для свидания. Во-первых, нужно было покупать лишние билеты, чтобы рядом не было любопытных соседей. Зачем все эти сложности, когда существует масса более подходящих мест для тайных свиданий? В театре большую часть времени темно и тихо. Любой неуместный звук обращает на себя внимание. Среди зрителей могут встретиться знакомые. Но все эти сомнения отпадают, если оказывается, что убийца — член труппы. С его точки зрения, театр — идеальное место для свидания: кто заподозрит в убийстве актера, когда его жертву найдут в партере? А Филд согласился с его предложением, не подозревая, что Барри замышляет его убийство. Даже если у него возникли сомнения, не забывайте, что он привык иметь дело с опасными людьми и, наверно, считал, что может постоять за себя. По-видимому, он был чересчур в себе уверен — но этого нам уже не суждено узнать.
Так вернусь к своей любимой теме — Эллери. Еще до того, как он разобрался со шляпами, Эллери заподозрил, что Филд не случайно пристал к Фрэнсис Айвз-Поуп во время антракта. Между этими очень разными людьми явно существовала какая-то связь, хотя Фрэнсис о ней, по-видимому, не подозревала. Она была убеждена, что никогда раньше не видела Монте Филда. У нас не было оснований ей не верить. А связь эта могла существовать, если Стивен Барри и Филд были знакомы без ведома Фрэнсис. Если у Филда было назначено в театре на понедельник тайное свидание с актером и если он вдруг увидел там Фрэнсис, то, одурманенный алкоголем, вполне мог с ней заговорить, тем более что его свидание с Барри касалось именно ее. Как он ее узнал? Тысячи людей знают, как она выглядит: ее фотографии непрерывно появляются в газетах. Филд был весьма методичен в своих делах и, несомненно, ознакомился с ее описанием и фотографиями. Пьяную выходку Филда нельзя связать ни с одним членом труппы, кроме Барри, который был официально помолвлен с Фрэнсис, о чем было много шуму в газетах.
Фрэнсис весьма убедительно объяснила другое подозрительное обстоятельство: то, что ее сумочку нашли в кармане Филда. Она просто уронила ее, разволновавшись от оскорбительного поведения Филда. Это подтвердил и Джесс, видевший, как Филд подобрал сумочку Фрэнсис. Бедная девочка — как я ей сочувствую!
Инспектор вздохнул.
— Так вернемся к шляпе. Вы заметили, что мы без конца возвращаемся к этой проклятой шляпе? — продолжал Квин. Мне еще не приходилось вести дело, где бы одна улика так влияла на все аспекты расследования… Прошу заметить: из всех членов труппы Барри был единственным, который ушел из театра в смокинге и цилиндре. Эллери наблюдал, как публика покидала театр, и со свойственной ему наблюдательностью заметил, что вся труппа, кроме Барри, была в повседневной одежде. Позднее, когда мы собрались в кабинете Панзера, он даже сказал про это нам с Сэмпсоном, но тогда никто из нас не придал этому значения… Короче говоря, Барри был единственным из актеров, кто мог вынести из театра шляпу Филда. Не нужно особой проницательности, чтобы понять: рассуждения Эллери по поводу шляпы неоспоримо доказывали, что убийцей мог быть только Барри.
В тот же день — в четверг — мы решили посмотреть спектакль. Мы хотели убедиться, что в течение второго акта у Барри было время, чтобы совершить убийство. Как это ни поразительно, из всех актеров Барри был единственным, у кого это время было. Появившись на сцене в 9.20 при поднятии занавеса, он затем отсутствовал до 9.50, после чего уже не уходил со сцены до конца акта. Это было предусмотрено ходом спектакля. Все другие актеры или были на сцене все время, или уходили, но очень скоро возвращались. Короче говоря, мы вычислили преступника в прошлый четверг, пять дней тому назад. А все расследование заняло девять дней. Но одно дело выяснить личность преступника для себя, и совсем другое — юридически доказать его вину. И вот почему.
Тот факт, что убийца не мог войти в зал раньше 9.30, объясняет, почему корешки билетов были надорваны по-разному. Филду и Барри было необходимо войти в театр в разное время. Филд не мог войти в театр вместе с Барри и не мог опоздать на спектакль. Барри настаивал на секретности, а Филд понимал — или думал, что понимает, — почему все должно быть шито-крыто.
Когда в четверг вечером мы окончательно уверились, что убийца — Барри, мы решили тихонько расспросить актеров и рабочих сцены, не видел ли кто из них, как Барри ушел из-за кулис или туда вернулся. Но все были слишком заняты, играя на сцене, переодеваясь или готовя смену декораций. Так что результатом наших расспросов был полный шах и мат.
Панзер предоставил в наше распоряжение план театра. Изучив этот план, осмотрев прогулочную площадку слева и расположение уборных за кулисами, что мы проделали сразу после второго акта в четверг, мы установили, как именно Барри убил Филда.
— Я все это время ломал над этим голову, — признался Сэмпсон. — Филд ведь тоже был не простак. Как же Барри ухитрился его убить так, чтобы никто ничего не заметил?
— Загадки решаются очень просто, если заранее знать ответ, — отозвался инспектор. — Освободившись в 9.20, Барри тут же вернулся к себе в уборную, наложил поспешный, но неузнаваемый грим. Надел плащ и цилиндр — не забывайте, что он уже на сцене был в смокинге, — и выскользнул на прогулочную площадку.
Разумеется, вы не знаете топографии театра. С левой стороны кулис в несколько ярусов расположены уборные актеров. Уборная Барри находится на нижнем ярусе, и дверь оттуда открывается прямо на площадку, куда можно спуститься по железным ступенькам.
Через эту дверь Барри и вышел на темную площадку. Двери театра на протяжении второго акта были заперты, Джесс Линч и его «девушка», на его счастье, еще не появились, и он прошел на улицу и нагло вошел в главный подъезд театра, изображая опоздавшего на спектакль зрителя. Он предъявил билетеру свой билет, и тот его, естественно, не узнал: он был загримирован и закутан в плащ. Войдя в театр, Барри бросил в урну корешок своего билета, рассчитав, что, если полицейские найдут корешок в фойе, их подозрения обратятся к зрителям, а не к членам труппы. Кроме того, если его замысел потерпит провал и его позднее обыщут, то наличие в кармане корешка будет серьезной уликой против него. В общем, он считал, что, выбросив корешок, он не только собьет с толку полицию, но и защитит себя от подозрений.
— Но как же он надеялся, никем не замеченный, сесть на свое место? — спросил Кронин.
— Он и не собирался прятаться от билетерши. Разумеется, он надеялся добраться до последнего ряда — того, что был ближе всех к выходу, — прежде, чем к нему подойдет капельдинерша. Но даже если она его перехватит и проводит до места, он был уверен, что она его не узнает в полумраке зрительного зала. Так что в самом худшем случае она лишь сможет сказать полиции, что во время второго акта рядом с Филдом сел какой-то мужчина без особых примет. На самом деле капельдинерша к нему не подошла, поскольку Мадж О'Коннел в это время прижималась к боку своего любовника. И Барри, никем не замеченный, сел рядом с Филдом.
Между прочим, все это — отнюдь не результат наших рассуждений. Этого мы сами узнать никак не могли, но это стало ясно из признания, которое вчера сделал Барри. Конечно, зная, что Филда убил Барри, мы могли бы предположить подобное развитие событий, исходя из характера преступника. Но в этом не было нужды. Так что мы с Эллери вроде как организовали себе алиби.
Инспектор слегка улыбнулся:
— Сев рядом с Филдом, Барри приступил к выполнению заранее разработанного плана действий. Не забывайте, что в его распоряжении было очень мало времени и он не мог себе позволить потерять ни секунды. С другой стороны, и Филд знал, что Барри надо возвращаться на сцену, и он тоже не был склонен затягивать время. Как нам сказал Барри, все прошло проще, чем он предполагал. Филд был вполне сговорчив, тем более что был сильно пьян и предполагал в скором времени получить большую сумму денег.
Барри потребовал, чтобы Филд показал ему бумаги. Филд же сказал, что сначала хочет увидеть деньги. Барри показал ему бумажник, набитый, на первый взгляд, настоящими долларами. Но в театре было темно, и Барри не вытащил деньги из бумажника. На самом деле это были фальшивки. Он похлопал по бумажнику и, как и ожидал Филд, захотел посмотреть на документы. Не забывайте, что Барри мастерски умел лгать и мог выкрутиться из трудной ситуации с апломбом, который ему привили в школе драматического искусства… Филд полез под кресло, и Барри буквально остолбенел, увидев его цилиндр. И при этом, по словам Барри, он заметил: «Что, не думал, что я держу документы в шляпе? А я, между прочим, отвел эту шляпу специально тебе. Видишь — на ней твое имя!» И он отвернул кожаную ленту. В свете карманного фонарика Барри увидел на внутренней стороне ленты свое имя.
