Я решил прибегнуть к помощи нашего друга Майклса — в основном потому, что Барри знал его как приятеля и сообщника Филда и не удивился бы, узнав, что тот завладел подлинниками документов. Я продиктовал Майклсу письмо, предполагая, что в результате общения с Филдом Барри может быть знаком с почерком Майклса. Это может показаться маловажным соображением, но я не хотел рисковать. Если Барри почует подвох, больше на мою хитрость он уже не поддастся.
Я вложил в письмо один из подлинных документов, чтобы он убедился, что новый шантажист не блефует. В письме говорилось, что Филд отдал Барри лишь копии, — и вложенный мной документ это подтверждал. У Барри не было оснований сомневаться, что Майклс пошел по пути своего хозяина. Письмо было сформулировано как ультиматум. Майклс требовал от Барри, чтобы он принес определенную сумму денег в условленное место и время. Не буду вдаваться в детали, джентльмены, скажу только, что мой план сработал…
Собственно говоря, это — все. Барри пришел на свидание со своим шприцем, в котором был тетраэтилсвинец, а также с фляжкой. То есть он задумал точную копию убийства Филда, только не в театре, а в парке. Я отправил на свидание Риттера, предупредив его не рисковать. Как только он узнал Барри, он выхватил револьвер и позвал на помощь. К счастью, мы были рядом, а не то Барри убил бы и себя и Риттера.
Инспектор замолчал, достал табакерку и сунул себе в нос понюшку. Наступило молчание. Потом Сэмпсон восхищенно сказал:
— Ну и история, Квин! Только я кое-чего не понял. Например: если про этот тетраэтилсвинец никто не знает, откуда о нем узнал Барри — о нем и о рецепте его изготовления?
— Да, я тоже над этим ломал голову — с того самого момента, как Джонс рассказал, что это за яд. Даже когда мы поймали Барри, я не знал ответа на этот вопрос. Между тем — каким же я был дураком! — ответ бросался в глаза. Вы, наверно, помните, что в доме Айвз-Поупов нам представили некоего доктора Корниша. Так вот, этот Корниш — друг старого Айвз-Поупа, и оба они интересуются медициной. Я даже припоминаю, как Эллери спросил: «Это тот самый Айвз-Поуп, что недавно пожертвовал сто тысяч долларов Химическому фонду?» Так оно и было. Так вот Барри случайно узнал про тетраэтилсвинец несколько месяцев тому назад, когда делегация ученых во главе с Корнишем пришла домой к Айвз-Поупу с просьбой оказать помощь этому фонду. В ходе их визита разговор естественным образом коснулся медицинских сплетен и последних научных открытий. Барри признался на допросе, что один из директоров фонда, известный токсиколог, рассказал коллегам про этот малоизвестный яд и что он запомнил это название, хотя понятия не имел, что ему когда-нибудь понадобится эта информация. Но когда он задумался о том, как убить Филда, он сразу вспомнил про этот яд, который легко добыть и источник которого невозможно проследить.
— А что за странную записку вы мне прислали с Луи Панзером в четверг? — спросил Кронин. — Помните, вы просили меня проследить за Левином и Панзером, когда они встретятся: не окажется ли, что они знакомы друг с другом? Как я вам доложил, Левин отрицал, что знаком с Панзером. А что вы имели в виду?
— Меня интриговал Панзер, — тихо сказал инспектор. — А когда я его послал к тебе, мы еще не пришли к окончательному выводу насчет шляпы, который снимал с него вину. Я послал его к тебе просто из любопытства: если Левин его узнает, между Панзером и Филдом, возможно, была какая-то связь. Но никакой связи между ними не обнаружилось; да я на это и не очень-то надеялся. Может быть, Панзер и был знаком с Филдом, но не через Левина. С другой стороны, мне не хотелось, чтобы Панзер в то утро околачивался в театре, так что это мое поручение пошло нам всем на пользу.
— Во всяком случае, надеюсь, вам пригодилась пачка газет, которую я вам прислал в конверте с Панзером? — с ухмылкой сказал Кронин.
— А кто прислал Моргану анонимное письмо? — спросил Сэмпсон. — И зачем — чтобы обратить на него внимание полиции?
— Затем, чтобы его подставить, — мрачно ответил Квин. — Это сделал Барри, и вчера он мне объяснил зачем. Он услышал, что Морган грозил убить Филда. Правда, он не знал, что Филд того тоже шантажировал. Но он решил проложить ложный след и зазвал Моргана в театр в понедельник вечером, зная, что история о таинственном письме покажется полиции весьма подозрительной. Если Морган не придет в театр, у Барри ничего не убудет. А если придет… Барри купил дешевую бумагу, отправился в машинописное агентство, сам, надев перчатки, напечатал письмо, подписал его неразборчивой каракулей и отправил из главного почтамта. Отпечатков пальцев он на письме не оставил, и никому бы не удалось доказать его авторство. Барри повезло: Морган заглотил наживку и пришел на спектакль. Барри полагал, что, рассказав полиции столь невероятную историю и предъявив очевидную фальшивку, он станет главным подозреваемым. Но судьба покарала Барри. Если бы не Морган, мы, возможно, не узнали бы о том, что Филд занимался шантажом. Но этого Барри предвидеть, естественно, не мог.
Сэмпсон кивнул.
— И последний вопрос: как Барри организовал покупку билетов? Или он этого не делал?
— Еще как делал! Он убедил Филда, что их встреча в театре и обмен документов на деньги должны произойти в обстановке полнейшей секретности. Филд согласился, и Барри ничего не стоило его уговорить купить в кассе восемь билетов. Филд и сам понимал, что им ни к чему свидетели на соседних местах. Семь билетов он послал Барри, и тот немедленно их уничтожил, кроме билета на место Лл 30.
Инспектор встал и устало улыбнулся.
— Джуна, — негромко сказал он. — Подай еще кофе.
Сэмпсон жестом остановил Джуну:
— Спасибо, Квин, но мне пора идти. У нас с Кронином куча работы по его гангстерскому делу. Но мне не терпелось услышать разъяснение этой загадочной истории из твоих уст… И должен признать, что ты блестяще справился с этим трудным делом.
— Потрясающе, — подтвердил Кронин. — Такое хитроумное убийство и такой четкий логический анализ!
— Вы так думаете? — спросил инспектор. — Я очень рад, джентльмены. Потому что главная заслуга в этом деле принадлежит Эллери. Я очень горд своим сыном…
* * *
Когда Сэмпсон и Кронин ушли, а Джуна отправился в свою крошечную кухню мыть посуду, инспектор сел за письменный стол и взял авторучку. Быстро перечитав свое письмо сыну, он добавил в конце еще несколько строчек.
«Не обращай внимания на то, что я написал в начале письма. С тех пор прошел час. Ко мне пришли Сэмпсон и Кронин, чтобы узнать, как все было. Слушали разинув рот, как дети, которым рассказывают волшебную сказку. Излагая им ход событий, я с ужасом осознал, что сам сделал очень мало и успехом следствия в основном обязан тебе. Как я мечтаю о том времени, когда ты найдешь себе славную жену и все семейство Квин сможет уехать в Италию и жить там в тишине и покое… Ну ладно, Эл, мне надо одеваться и ехать в управление. Я с понедельника не занимался текущими делами. А их накопилась целая куча.
Когда ты вернешься домой? Я тебя не подгоняю, но мне ужасно одиноко, сынок. Я… Впрочем, хватит об этом. Я просто эгоистичный старый хрыч, который, конечно, устал, но главным образом хочет, чтобы его пожалели. Но ты ведь скоро приедешь, правда? Джуна шлет тебе поклон. Он так гремит на кухне посудой, что уши закладывает.
Твой любящий отец».
Имеется в виду английский писатель польского происхождения Джозеф Конрад (1857–1924), пятнадцать лет прослуживший на флоте и побывавший в Индии, Австралии и Африке. (Здесь и далее примеч. пер.)
Квин (англ. queen) — королева.
Парацельс (1493–1541) — врач и естествоиспытатель.
Отец мой (фр.).
