– Я могу вместе со своим письмом бросить и ваши в ящик в холле.
– Весьма вам благодарен, – ответил предприниматель, протягивая китайцу оба конверта.
Когда Чан вернулся, Кирк уже смотрел на часы.
– Вам бы хотелось ознакомиться с биографией миссис Таппер-Брок? – спросил он.
Детектив отрицательно покачал головой.
– Большое спасибо, но мне не хотелось бы вмешиваться в это дело. Им занимается мисс Морроу. Мне уже довелось выступать здесь в роли пятого колеса телеги. На сей раз я займусь другим делом.
– Как пожелаете, – небрежно бросил Кирк и, схватив свои пальто и шляпу, мгновенно исчез.
По внутренней лестнице Чарли поднялся в апартаменты Кирка и застал в салоне ожидающего его Билла Ранкина. Тот с улыбкой приветствовал детектива.
– Добрый день, добрый день. Значит, сегодня вы отплываете домой, не так ли?
Чарли нахмурился.
– Откладывать свой отъезд стало у меня уже плохой привычкой. Вот и сегодня никуда я не отправляюсь. Не могу. Слишком много темных туч клубится над сценой.
– Я был уверен в этом, – с дружеской улыбкой заметил журналист. Ведь не могли же вы уехать, не доставив мне сенсации. Нет, я верю вам, вы человек слова. Китайцы вообще замечательный народ!
– Весьма признателен за столь похвальное мнение о моем скромном народе, – поклонился Чарли Чан.
– А теперь к делу, – потер руки Ранкин. – У меня для вас есть маленький подарочек.
– Ах, какая любезность с вашей стороны! Журналист продолжал:
– Вообще-то я парень скрытный. Ваши туманные намеки о полковнике Битэме заставили меня пошевелить мозгами. А когда я начинаю мыслить – люди, берегитесь! И я прочел «Жизнь», биографию, полковника с первого до последнего листа. Полагаю, мне нет нужды информировать вас, что четвертого мая тысяча девятьсот тринадцатого года Битэм отправился из Пешавара в Тегеран в восьмимесячную экспедицию через Афганистан и пустыню Кевир?
– Да, я тоже прочел книгу и обратил внимание на этот факт, – подтвердил Чарли.
– Так я и думал. А известно ли вам, что полковник написал книгу, посвященную только этой экспедиции? Маленькую книжечку? Данную экспедицию он называет в ней своими каникулами. Отпуском, отдыхом и чем там еще? Но никак не научной экспедицией. Просто возвращение домой. И все. Здорово?
Чарли Чан даже вскочил от волнения.
– Нет, я ничего не знал об этой книге!
– Она не пользуется такой известностью, как другие его произведения, издана была всего одним небольшим тиражом, который давно разошелся. А знаете, как он назвал эту книжонку? «Страна за Хайберским перевалом». Не представляете, сколько сил и времени потратил я, чтобы приобрести эту книгу! Весь город обыскал и раздобыл один экземпляр в Беркли.
– Раздобыли?! – вскричал обычно такой спокойный и уравновешенный китайский детектив.
Вместо ответа журналист вынул небольшую книжечку в фиолетовом переплете и победно потряс ею.
– И это тот самый подарочек, о котором я имел случай упомянуть, – закончил он, передавая книгу Чарли.
– Посмотрим, что она нам даст. А я, мистер Ранкин, как был, так и остаюсь вашим вечным должником, все глубже погружаясь в пучину долга. Чем я могу вас отблагодарить?
– Даст она нам что-нибудь или нет – не знаю, – признался честный репортер. – Я, если говорить начистоту, ничего особенного в ней не нашел. Но то я! А вы прочтете – наверняка обнаружите что-нибудь интересное.
Не слушая журналиста, детектив с ходу принялся листать книжку и, перебив собеседника, воскликнул:
– Ну как же вы не заметили? Уже в самом начале поражает одна весьма любопытная вещь.
– Да вы даже до первой страницы не добрались! – рассмеялся Билл Ранкин.
– Правильно, но я прочел посвящение. Очень нетипичное для нашего сухого и невозмутимого героя. «Тому, кто помнит и понимает». Значит, и этому сухарю не чужды простые человеческие чувства?
– Романтические чувства! – подхватил журналист.
– Единственное посвящение, ни в одной другой книге полковника нет ничего подобного.
– Видел я это посвящение, – сказал Ранкин, – да не придал ему значения. Возможно, любовь, пережитая в молодости и оставившая след на всю жизнь? «Помнит»… Наверняка, это посвящено женщине. Возможно, было время, когда он горячо любил ее и надеется, что она тоже помнит, как он, уезжая в свои страшные, безумные экспедиции, прощаясь у калитки, горячо целовал ее под кустом цветущей сирени. Во время последней войны, – продолжал репортер, – знал я одного летчика. Камень, не человек! Можно сказать, питался одними гвоздями. И что же? Выяснилось, что в глубине души он был нежен и сентиментален, и в самолете не расставался с засушенным букетиком вереска.
– Да, все может быть, – поддакивал Чарли, думая о своем.
Ранкин встал.
– Мне пора. Надеюсь, мой драгоценный шеф извелся в ожидании меня. Любит меня, паршивец, хотя грозится вышвырнуть с работы за то, что я до сих пор не раскрыл тайны смерти сэра Фредерика.
– Не один он такой, – пробормотал китаец. Репортер тут же вцепился в детектива:
– Неужели у вас нет сердца, Чарли? Неужели вы не можете дать мне какой-нибудь, хоть самый малюсенький кусочек информации для моих оголодавших читателей?
– Уверяю вас, я все еще не имею права даже намекнуть на что-нибудь, ведь идет следствие, а утечка информации чревата.
– Да сейчас самое время хотя бы на момент заглянуть за ваш проклятый занавес! – разозлился Ранкин. – Я так стараюсь!
– Не имею права, – покачал головой Чарли. – Такое трудное дело! Если бы я был в Пешаваре… Но я в Сан-Франциско, да еще через пятнадцать лет после случившегося. Разумеется, я могу кое о чем догадываться, но домыслы – не лучшее из занятий, они могут завести в сторону от истины, и потом приходится долго блуждать по ложным следам.
– И все-таки вы о чем-то догадываетесь, – сказал Ранкин. – Ладно, перестану канючить и удаляюсь, пожелав вам бодрости и удачи. И когда вы одержите победу – не сомневаюсь, одержите, Чарли, и нечего строить такие мины! – обещайте, что я первым узнаю об этом и сразу окажусь рядом, да еще буду иметь возможность прямого общения с редакцией по телефону.
– Будем надеяться, что ваше благое пожелание осуществится, – сердечно попрощался с репортером Чарли.
Ранкин вышел, оставив Чарли с книгой. Детектив устроился у камина и погрузился в чтение. Пользы от этого могло быть больше, чем от разговора с миссис Таппер-Брок.
Приблизительно в это же время Барри Кирк легко взбежал по лестнице роскошного особняка своей бабки на улице Пасифик Хайта. Пожилая дама приняла его в гостиной.
– Привет! – насмешливо встретила миссис Кирк внука. – Как это могло случиться, что ты встал в такую рань? Более того, если меня не подводят глаза, а они, увы, уже не такие острые, как в молодости, ты в полном порядке? Невероятно! Свеженький, как огурчик.
– Что поделаешь, обязанности детектива, – рассмеялся Барри.
– Браво! А я чем могу тебе помочь? Меня совсем отстранили от этого дела, что мне вовсе не нравится.
– Бабуля, не обольщайся, – возразил внук. – Остаться в стороне от него тебе не удастся. А сейчас я пришел к тебе в такую несусветную рань не за мудрым советом, хотя очень ценю их, да и не один я пользуюсь советами мудрейшей женщины Сан-Франциско. Я ищу миссис Таппер-Брок. Где она?
– Наверху. Чего ты от нее хочешь?
– Я хочу забрать ее на прогулку. Мы поедем к мисс Морроу.
– О, значит эта молодая дама продолжает задавать вопросы? И насколько мне известно, до сих пор не может похвастаться результатами.
– Что поделаешь. Для получения результатов требуется много времени.
– Не сомневаюсь, ей очень много его потребуется. Когда женщина берется за дела, которые стоило бы предоставить мужчинам…
– Бабуля, зачем же вы так обижаете собственный пол? А я вот думаю, очень хорошо со стороны мисс Морроу, что она занимается именно такой работой. Вот только не мешало бы ей немного помочь.
