Ознакомительная версия.
— Очень поучительно, — заметил Холмс. — Насколько я понимаю, из того, что вы говорите, следует, что два человека затеяли ужасную драку и при этом умудрились не прикоснуться к мебели и не разбить ни одной стеклянной витрины, которыми заставлена комната. Затем, избавившись от своего противника, убийца ускакал на лошади в ночь с чемоданом в руке и с головой своей жертвы под мышкой. Воистину замечательная картина.
Лицо Долиша покраснело от злости.
— Очень просто камня на камне не оставить от чужих рассуждений, мистер Шерлок Холмс, — презрительно фыркнул он. — Может быть, вы преподнесете нам свою теорию?
— У меня нет никакой теории. Я ищу доказательства. Кстати, когда здесь в последний раз шел снег?
— Вчера днем.
— Тогда еще есть надежда. Но давайте посмотрим, может ли эта комната дать нам какую-нибудь еще информацию.
Минут десять мы стояли и наблюдали за ним — Грегсон и я — с интересом, Долиш — с выражением плохо скрываемого презрения на обветренном лице: как он медленно ползал по комнате на четвереньках, что-то бормоча себе под нос, словно огромное серовато-коричневое насекомое. Из кармана плаща Холмс вытащил увеличительное стекло, и я заметил, что предметом самого тщательного изучения стал не только пол, но и содержимое каждого столика.
Потом, поднявшись на ноги, он замер, погруженный в свои мысли, и его вытянутая тень лежала поперек тускло-красной гильотины.
— Нет, это все не то, — вдруг сказал он. — Это было преднамеренное убийство.
— Откуда вы знаете?
— Шестерни гильотины недавно смазаны, а жертва была без сознания. Одно-единственное движение освободило бы ему руки.
— Тогда зачем они были связаны?
— Не знаю. Однако нет никакого сомнения, что этого человека принесли сюда без сознания, с уже связанными руками.
— Вот тут вы ошибаетесь, — громко вмешался Долиш. — Веревка совершенно такая же, как шнуры оконных портьер.
Холмс покачал головой.
— Шнуры на оконных портьерах выгорели от солнца, а этот — нет. Можно почти не сомневаться, что это шнур от дверной портьеры, каковой в этой комнате нет. Ну что ж, больше мы, пожалуй, здесь ничего не узнаем.
Два полицейских что-то обсудили между собой, потом Грегсон обернулся к Холмсу.
— Так как уже за полночь, — сказал он, — нам лучше вернуться в гостиницу в деревню, а завтра продолжить наши поиски врозь. Я не могу не согласиться с инспектором Долишем, что, пока мы здесь теоретизируем, преступник спокойно доберется до побережья.
— Я хотел бы прояснить один вопрос, Грегсон. Я официально нанят полицией?
— Но это невозможно, мистер Холмс!
— Хорошо. Тогда я могу себе позволить иметь свое собственное суждение. Но мне нужно еще минут пять побыть во дворе, а затем доктор Уотсон и я присоединимся к вам.
Меня охватило жестоким холодом, когда я двинулся вслед за отблеском лампы Холмса вдоль окруженной сугробами дорожки, которая вела через двор к главному входу.
— Кретины! — воскликнул Холмс, наклоняясь над запорошенной снегом дорожкой. — Посмотрите, Уотсон, целый полк навредил бы меньше! Колеса коляски в трех местах! А вот сапожищи Долиша и пара сапожных гвоздей, по всей вероятности — на сапогах конюха. Вот следы женщины — бежавшей. Конечно, это леди Коуп: она пробежала здесь, когда поднялась суматоха. Да, конечно, это она. А что здесь делал Стивен? Нет ни малейшего сомнения, что это его ботинки с квадратными носами. Вы, разумеется, обратили на них внимание, Уотсон, когда он открыл нам двери? Но позвольте, а это что такое?
Лампа замерла, а затем медленно двинулась дальше.
— Туфли, туфли! — возбужденно воскликнул Холмс. — Идут от главного входа. Смотрите, вот опять! Судя по размеру ноги — высокий человек, и нес он что-то тяжелое. Шаг укорочен, и носки отпечатались яснее, чем пятки. У нагруженного человека центр тяжести всегда смещен вперед. Он возвращается! Ага, так-так! Ну, теперь, я думаю, мы имеем право на заслуженный отдых.
Всю дорогу до деревни мой друг хранил молчание. Но когда мы расставались с инспектором Долишем у дверей гостиницы, Холмс положил ему руку на плечо.
— Человек, совершивший это убийство, высок и худощав. Ему около пятидесяти лет, левая ступня слегка вывернута внутрь, он заядлый курильщик и курит турецкие сигареты через мундштук.
— Капитан Лоудьян! — проворчал Долиш. — Я ничего не знаю ни о каких мундштуках, но во всем остальном ваше описание в точности совпадает. Но кто вам рассказал, как выглядит Лоудьян?
— Я отвечу вам вопросом на вопрос. Коупы — католическая семья?
Местный полицейский выразительно посмотрел на Грегсона и постучал пальцем по лбу.
— Католики?.. Ну, сейчас, когда вы спросили, я вспоминаю, что вроде когда-то давно они были католиками. Но какое отношение…
— Я рекомендую вам обратиться к вашему путеводителю. Спокойной ночи.
На следующее утро, высадив моего друга и меня у ворот замка, двое полицейских отправились на дальнейшие розыски. Холмс проводил их лукавым взглядом.
— Боюсь, что все эти годы я был несправедлив к вам, Уотсон, — заметил он таинственно, когда мы возвращались к дому.
Дверь нам открыл пожилой слуга, и, следуя за ним в парадный зал, мы с грустью отметили, что честный старик все еще глубоко потрясен смертью хозяина.
— Вам здесь нечего делать, — громко и раздраженно сказал он. — Господи! Ну неужели вы никогда не оставите нас в покое?
Я уже отмечал ранее необыкновенный дар Холмса успокаивающе действовать на окружающих, и старик тоже постепенно пришел в себя.
— Я полагаю, что это и есть знаменитый азенкурский витраж? — спросил Холмс, рассматривая небольшой оконный переплет с искусно расписанными стеклами, через которые зимнее солнце разбрасывало по каменному полу сверкающие краски.
— Да, сэр. Таких только два во всей Англии.
— Вы, конечно же, давно служите в этой семье?
— Давно ли служу? Да! Я и моя семья служим уже почти два века. Наш прах лежит на их могильных камнях.
— Думаю, что у этой семьи интересная история.
— Да, сэр, весьма интересная.
— Я слышал, что эта злосчастная гильотина была специально построена для какого-то дальнего предка вашего покойного хозяина?
— Да, для маркиза де Ренна. Построена его собственными людьми. Пройдохами, ненавидевшими его за то, что он соблюдал старинные обычаи.
— В самом деле? А какие обычаи?
— Что-то связанное с женщинами, сэр. Книга в библиотеке не дает точного объяснения.
— «Право первой ночи», надо полагать?
— Не знаем, не ученые. Но что-то вроде этого.
— Так-так. Я хотел бы посмотреть эту библиотеку.
Глаза старика скользнули в сторону двери в конце зала.
— Посмотреть библиотеку, — заворчал он. — Что вы там не видели? Там ничего нет, кроме старых книжек, и ее светлость не любят… Ну, впрочем, ладно.
Он нелюбезно проводил нас в длинную низкую комнату с прекрасным готическим камином напротив двери, до самого потолка уставленную старинными фолиантами. Холмс без видимой цели прошелся по комнате, потом остановился и закурил.
— Ну, Уотсон, я думаю, мы двинемся назад, — сказал он. — Спасибо, Стивен, это красивая комната, хотя мне и странно видеть в ней индийские ковры.
— Индийские?! — раздраженно возразил старый слуга. — Это старинные персидские ковры.
— Да нет! Конечно, индийские!
— А я говорю вам — персидские. На них есть надписи, уж вам-то следовало бы знать. Не видите, что ли, без своего шпионского стекла? Так посмотрите через него. Ну вот, все спички рассыпал, провалиться бы ему!
Когда мы, подобрав рассыпанные спички, поднялись на ноги, я был очень удивлен, что впалые щеки Холмса внезапно вспыхнули от возбуждения.
— Я ошибся, — сказал он. — Это персидские ковры. Пошли, Уотсон, нам уже пора в деревню и на поезд назад в город.
Через несколько минут мы покинули замок. Но, к моему изумлению, выйдя в наружный двор, Холмс быстро направился по дорожке, ведущей к конюшням.
— Вы хотите расспросить об исчезнувшей лошади? — предположил я.
— О лошади? Мой дорогой друг, я нисколько не сомневаюсь, что она надежно спрятана на одной из ближайших ферм, в то время как Грегсон носится по всему графству. А я ищу вот это.
Он вошел в первое пустое стойло и вернулся с охапкой соломы.
— Вы, Уотсон, возьмите еще одну охапку, и для нашей цели этого будет достаточно.
— Для какой цели?
— Самое главное — добраться незамеченными до входной двери, — удовлетворенно усмехнулся он, взваливая на плечи свою ношу.
Пробравшись назад по нашим следам, Холмс приложил палец к губам и, осторожно приоткрыв большую дверь, проскользнул в ближайший чулан, полный плащей и тростей, где и бросил на пол обе охапки.
— Здесь вполне безопасно, — прошептал он, — потому что стены каменные. Ага, вот эти два плаща сослужат нам хорошую службу. Я не сомневаюсь, — добавил он, зажигая спичку и бросая ее в кучу соломы, — что у меня еще не раз будет возможность воспользоваться этой немудреной хитростью.
Ознакомительная версия.
