после смерти отца она обучала японских студентов в японском университете. Она была новообращенной японкой. Нетрудно представить, что ее мышление и психология сделались в большей степени японскими, чем западными. Между прочим, известно много случаев обращения западных людей к японизму. Вспомните хотя бы Лафкадио Херна. И если теперь рассматривать Карен Лейт в этом свете, на какую мысль могут навести обстоятельства ее смерти? Одета в японское кимоно, перерезано горло, оружие — стальной предмет с драгоценными камнями. Почему за полчаса до смерти она переоделась, заменив обычную западную одежду — так мне сказала Кинумэ — восточным кимоно? Чем объяснить выбор такого мрачного способа смерти — перерезывания горла? Зачем при этом пользоваться таким специфическим оружием — украшенной драгоценными камнями половинкой ножниц, которая вполне может сойти за «кинжал с драгоценными камнями»? Я скажу вам почему: все эти три элемента — кинжал с драгоценными камнями, кимоно и разрезанное горло — являются обязательными атрибутами харакири, старинной японской церемонии самоубийства.
— Нет, — упрямо мотнул головой инспектор. — Нет, это не так. Я, конечно, не очень-то сведущ в этих вопросах, но отлично знаю, что при харакири режут не горло. Несколько лет назад мне пришлось столкнуться со случаем, когда один япошка выпотрошил себя. Я заинтересовался этим делом. Они всегда вспарывают себе брюхо.
— Это был мужчина? — спросил Эллери.
— Да.
— Значит, ты не очень глубоко изучил этот вопрос. А я изучил. Мужчина-японец кончает жизнь самоубийством, вскрывая брюшную полость. Женщина — перерезает себе горло.
— Ох, — вздохнул инспектор.
— Но это еще не все. Нельзя делать харакири просто так. Нет, для харакири существуют определенные мотивы. Все они связаны с вопросами чести. В Японии самоубийцы не так уж часто прибегают к харакири. Эту церемонию можно применить, если человек совершил бесчестный поступок. Тогда этот ритуал самоубийства смывает бесчестие, по крайней мере с точки зрения эстетики. А как насчет Карен Лейт? Разве она не совершила бесчестного поступка, который нужно было смыть? Разве она не украла талант своей сестры? И она умерла на маленькой ступеньке эркера, что говорит о ее коленопреклоненном положении в момент самоубийства. Это также — одно из требований ритуала харакири. Может быть, один или два факта, указанных мною в самом начале, являются малозначительными. Но при наличии последнего пункта, да еще факта освобождения из неволи птицы, мы должны принять теорию самоубийства.
Все молчали. Наконец инспектор воскликнул:
— Но у тебя нет никаких доказательств. Никаких вещественных доказательств, нет свидетельских показаний. Это только теория. Я не могу отпустить мисс Макклур на основании этой ничем не подкрепленной теории. Будь же благоразумен, Эл.
— Я воплощенное благоразумие, — вздохнул Элдери.
— Где же тогда недостающая половинка ножниц, которой она, по твоим словам, зарезалась?
Старик встал и покачал головой.
— Нет. Это не пойдет, Эл. У тебя замечательная теория, но она с дырой посередине, а мою теорию подкрепляет целый ряд вещественных доказательств.
— Слушай, — сказал Эллери, — если найдется вторая половинка ножниц с отломанным кончиком, примешь ли ты теорию самоубийства? Или простое присутствие Евы в соседней комнате убеждает тебя в том, что это было убийство?
— Но мы ведь не нашли около тела оружия. Понимаешь? Я имею в виду истинное оружие, а не ту половинку ножниц, на которой были отпечатки пальцев мисс Макклур.
— Тебе нужны доказательства?
— Их потребуют присяжные, — сказал инспектор извиняющимся тоном. — А еще раньше — окружной прокурор. Вам придется иметь дело с Генри Сэмпсоном, а не со мной.
Это звучало как финал. Ева беспомощно прижалась к Терри.
— Другими словами, — продолжал Эллери, — от меня требуются две вещи: объяснить, почему на месте самоубийства не было найдено оружие, и затем найти его. Если я выполню оба требования, ты будешь удовлетворен?
— Сначала выполни их.
— Что вы обыскали? Расскажи мне подробно.
— Весь дом.
— Нет, нет, более подробно.
— Все внутри дома. Не пропустили ни одной вещи. Обыскали даже чердак. И, конечно, мансарду. Почву вокруг дома, на тот случай, если оружие было выброшено из окна. И ничего не нашли.
Взгляд его проницательных глаз остановился на Еве.
— А все-таки, несмотря на то что ты сейчас рассказывал, может быть, мисс Макклур или этот негодяй Терри стащили ножницы в понедельник, когда я По глупости отпустил их.
— Или передали своему сообщнику?
— Да.
Эллери неожиданно хихикнул.
— А ты не задумывался над вопросом о роли камня?
— Камня? — медленно повторил инспектор.
— Да, да, обыкновенного камня, взятого в саду с края дорожки. Того самого камня, который в понедельник был заброшен в спальню Карен, пробив стекло.
— Его бросил какой-то мальчишка.
— Я давно утверждал это, — сказал Терри.
Они с инспектором внимательно смотрели на Эллери.
— А нашелся хоть какой-нибудь след этого мальчика?
— Нет. Не все ли равно, кто разбил стекло, — проворчал инспектор. — И слушай, если у тебя действительно что-то есть, давай выкладывай поскорее, — решительно добавил он.
— На днях мы с Терри провели небольшой эксперимент. Спроси Риттера. Он все видел и, наверное, принял нас за сумасшедших. Мы стояли в саду и бросали приблизительно такие же камни, что и тот, который влетел тогда в окно. И бросали мы их именно в стекла эркера.
— Зачем?
— Как тебе известно, Терри был когда-то классным игроком в бейсбол. Профессионал-подающий. Он умеет бросать. Я видел, как он бросал. Отличный глазомер, меткость исключительная…
— Ну, хватит, — оборвал его Терри. — Чего доброго, закатите здесь получасовой спич в мою честь. Лучше рассказывайте дальше.
— Терри, — невозмутимо продолжал Эллери, — по моей просьбе примерно с полдюжины раз пытался забросить камень в спальню Карен через железную решетку. И каждый раз его постигала неудача: камень ударялся о железные прутья и падал обратно в сад. По правде говоря, он и не надеялся на успех. Он сразу сказал мне, что ни один разумный человек не будет даже пытаться забросить камень, когда расстояние между прутьями лишь на 1–2 сантиметра больше самого камня. К тому же бросать приходится вверх.
— Но все-таки окно было разбито и камень влетел в спальню, не так ли? — спросил инспектор. — Что и доказывает возможность этого.
— Но это случайность, бросавший камень не делился в окно. Терри прав. Ни один разумный человек не пытался бы это сделать. Но допустим, что кто-то умышленно бросил его. Зачем? С какой целью? Конечно, не пытаясь отвлечь от чего-либо внимание присутствующих. Ведь в это время ничего не произошло. У бросавшего отнюдь не было намерения попасть в кого-нибудь в комнате. Как не было намерения передать какие-либо сведения, так как никакой записки к камню не было привязано. Да, папа, вывод напрашивается один. Метатель камня, что
