Последовала долгая пауза. Моллет смотрел на огонь в камине, теребя кончики усов, словно не знал, как продолжить разговор. Петтигрю погрузился в задумчивость.
— Что ж, — сказал он наконец, — полагаю, мы прошлись по всему списку подозреваемых, не так ли, инспектор? И — хотя бы формальности ради — я должен теперь включить в него себя самого?
— Да, — рассеянно ответил Моллет. По интонации нельзя было понять, на какой из двух вопросов он отвечал. — Я размышлял, — продолжил он, — над фразой, которую вы только что произнесли: «В ту самую ночь, когда все это началось». Знаете, это ведь была идея леди Барбер, будто все неприятности, случившиеся с судьей во время турне, как-то связаны между собой, в том числе и дорожное происшествие, имевшее место 12 октября 1939 года.
— Как вы, детективы, любите точность, — сказал Петтигрю. — Я бы под страхом смерти не вспомнил дату. Безусловно, именно тот инцидент загнал судью в западню, где он и находился в момент смерти. Это, конечно, нарушение конфиденциальности с моей стороны, инспектор, но, надеюсь, в сложившихся обстоятельствах оно оправданно. Барберу фактически приказали подать в отставку в течение предстоящих каникул, и эта перспектива так удручала его, что он совершил попытку самоубийства.
— Я это уже знаю, — ответил Моллет. — То есть я с большой долей уверенности предполагал, что это была попытка самоубийства, и догадывался о причине, но мне не были известны подробности.
— Что ж, теперь можете подтвердить свои догадки. Только мне бы не хотелось, чтобы вы называли меня в качестве источника информации. Я получил ее непосредственно от… от человека, который оказался напрямую связан с событием.
— Разумеется, — пообещал инспектор. — Согласно медицинской документации, нет сомнений, что леди Барбер в тот раз спасла мужу жизнь. Жаль, что ей не удалось сделать то же самое в другой раз.
— Мне не хотелось бы выглядеть бессердечным, — заметил Петтигрю, — но мне кажется удивительным, чтобы женщина после стольких лет брака с Барбером все еще желала спасти ему жизнь. — Он бросил быстрый взгляд на детектива и продолжил: — Тем не менее в сложившихся обстоятельствах я чрезвычайно рад, что она это сделала. Рад за нее.
Моллет молча кивнул и встал.
— Я отнял у вас очень много времени, мистер Петтигрю, — сказал он, — и благодарен вам за то, что вы мне его уделили.
— Не за что. Это была очень интересная беседа, по крайней мере для меня, но, боюсь, вам она принесла мало пользы. Честно признаться, не думаю, что могу еще чем-нибудь вам помочь. Если бы вы захотели, я мог бы составить для вас список лиц, ненавидевших Барбера достаточно люто, чтобы пожелать убрать его с дороги. Это был бы довольно длинный список, содержащий и некоторые весьма известные имена, но, полагаю, у вас и так уже достаточно подозреваемых, поэтому, если от этого не зависит моя собственная жизнь, мне не хотелось бы втягивать в неприятности кого-то еще.
— С меня будет вполне достаточно, если вы сообщите мне имя одного человека, имевшего причину убить судью именно 12 апреля 1940 года, спустя столько времени после окончания турне, — если, конечно, оно имеет какое-то отношение к убийству, не считая ножа.
— Двенадцатое апреля! — повторил Петтигрю. — Ну конечно! Бог ты мой, да! До свидания, инспектор. Дайте знать, если я смогу быть еще чем-то вам полезен.
Он протянул руку. Моллет ее не принял. Вместо этого он испытующе посмотрел в глаза барристеру.
— Да, мистер Петтигрю, — сказал он, — двенадцатое апреля. Могу я узнать, чем так заинтересовала вас эта дата?
— Ничем, — с явным смущением заверил его Петтигрю. — Совершенно ничем. Меня, как я уже сказал, всего лишь поразило, насколько вы, ребята-детективы, любите точность в числах.
— Но в этой конкретной дате есть что-то, что привлекло ваше особое внимание, — настаивал инспектор.
— Нет-нет, — возразил Петтигрю. Обычная самоуверенность, казалось, напрочь покинула его. — Сегодня ведь шестнадцатое, не так ли? Меня просто удивило, что все случилось так недавно. Казалось, прошло куда больше времени. Вы ведь представляете себе, каким страшным потрясением все это стало для меня, поэтому я потерял счет дням…
Его голос звучал все менее и менее уверенно, пока не замолк вовсе. Моллет молча смотрел на него несколько секунд, потом коротко произнес:
— Всего доброго, сэр, — повернулся и вышел.
После его ухода Петтигрю вернулся к столу и заглянул в календарь, словно хотел проверить дату. Потом подошел к книжному стеллажу и снял с полки том «Сборника судебных решений». Пролистав его и найдя нужное место, он сел и написал очень короткое письмо, которое сам отнес на почту.
Моллет тем временем зашел в телефонную будку, позвонил на Олд-Джуэри и был немедленно соединен с суперинтендантом Брафом.
— Наконец-то, инспектор! — сказал тот взволнованно. — Я все утро пытаюсь связаться с вами. Это важно. Мне только что подтвердили, что Грэнби весь день двенадцатого апреля находился здесь, в городе.
— Простите, но это меня уже не интересует, — ответил Моллет. — А вот могли бы вы узнать для меня название адвокатской фирмы, которая представляет интересы мистера Себастьяна Сибалда-Смита?
Глава 24
РАЗЪЯСНЕНИЯ В ТЕМПЛЕ
На следующее утро Петтигрю появился у себя в конторе поздно. Джон, являвшийся поборником пунктуальности независимо от того, была в настоящий момент неотложная работа или нет, встретил его укоризненным взглядом и едва ли удовлетворился объяснением, что поезд подземки, на котором ехал Петтигрю, по какой-то причине задержался, едва отъехав от станции «Южный Кенсингтон», на три четверти часа. Он нехотя признал, что никаких встреч на сегодняшнее утро не назначено и с вечера поступил лишь один пакет документов, не содержавший ничего срочного. Не успел он выйти из кабинета, как тут же вернулся.
— Пришел этот мистер Маршалл, сэр, и желает вас видеть, — объявил он. — С ним молодая дама.
Петтигрю, приехавший в контору утомленным и измученным больше, чем может утомить и измучить поломка в метро, тут же взбодрился.
— Мой дорогой друг! — воскликнул он, как только дверь открылась и на пороге появились Дерек и Шила. — Вот уж поистине нечаянная радость. Я думал, вы все еще за решеткой. И мисс Бартрам тоже — последний раз, когда я вас видел, вы были такой взъерошенной. Поздравляю с освобождением. Или вас выпустили под залог?
— Нет, — ответил Дерек. — Все закончилось, по крайней мере для нас. Я счел, что в первую очередь должен сообщить это вам. Сегодня утром мы предстали перед лорд-мэром. Вся процедура заняла не больше минуты, он был исключительно любезен. Меня он оштрафовал на сорок шиллингов, а Шилу осудил условно.
— Какая пристрастность! Если бы меня вызвали в качестве свидетеля, я был бы вынужден сказать, что из вас двоих мисс Бартрам куда решительней нападала на полицейских.
— Единственная загвоздка теперь состоит в том, что мне, кажется, не удастся сохранить место в министерстве, — пожаловался Дерек.
— Попробуем что-нибудь сделать. У меня, как вы понимаете, есть несколько друзей в суде, и один из них — весьма крупная шишка в ваших кругах. Думаю, мне удастся помочь вам послужить Родине еще. Но расскажите мне о Бимише. С ним поступили так же великодушно?
— Нет, — серьезно ответил Дерек. — Его дело отложили на неделю. Сказали что-то насчет другого обвинения, которое ему будет предъявлено.
— Думаю, это значит, что именно он и убил эту старую скотину, — вставила Шила.
— Гм. Здесь я бы не спешил с выводами. Сдается мне, что найдутся подозреваемые, которым следует отдать предпочтение перед Бимишем в совершении этого преступления. Думаю, для широкой британской публики будет большим разочарованием узнать, что человек, которого обвиняли в убийстве, на самом деле окажется виновным лишь в том, что торговал спиртным в ночном клубе «Корки», не имея лицензии, или в чем-то в этом роде.
— Но тогда кто же убил судью? — спросила Шила.
Петтигрю не ответил. Он прислушивался к шуму какого-то препирательства за дверью. Вскоре в кабинет вошел Джон с обиженной миной.
— Простите, сэр, — сказал он, — но инспектор из Скотленд-Ярда опять здесь, и с ним еще какой-то человек. Они желают видеть вас немедленно. Я объяснял им, что вы заняты, но…
Петтигрю заметно побелел, но сказал:
— Впустите их, Джон. Если мистер Маршалл и мисс Бартрам желают остаться, тем лучше.
Вошли Моллет и суперинтендант Браф. Оба мрачные и решительные.
— Вы знакомы, разумеется, с этой дамой и этим джентльменом, — сказал им Петтигрю. — Думаю, им будет интересно узнать то, что вы имеете сообщить. В сущности, если это то, чего я ожидаю, они даже имеют право это знать.
Суперинтендант вопросительно посмотрел на Моллета, тот медленно кивнул и дернул себя за ус. Некоторое время все молчали, потом суперинтендант прочистил горло и отрывисто заговорил:
