Он покачал головой:
– Я живу в Чезборо. Спасибо за приглашение, но предпочитаю спать в собственной постели.
– Так вы поедете?
– Ночевать к мистеру Вульфу? Нет.
– Вы осознаете свое положение? Вы же достаточно умный человек и должны понимать, что вам еще придется как-то объяснить безумную идею проехаться за шестьдесят миль только затем, чтобы влезть в окно за зонтиком. Я знаю полицию и знаю Вульфа, уверен, что в этой ситуации вам лучше поговорить с ним. Не хочу давить на вас, ваша самоуверенность мне симпатична, но, видит бог, я не намерен стоять здесь всю ночь. Минут через пять терпение мое иссякнет.
Джебер снова пожал плечами:
– Не выношу полиции. Если я правильно понял, вы не скажете им, кто я?
– Нет.
– Прекрасно. Я готов.
– А к Вульфу поедем?
– Ладно.
– Вот и отлично. О машине не беспокойтесь, Сол о ней позаботится. Вас зовут Джерри. Держите себя попроще, понахальней, берите пример с меня. Хватит, Орри, завянь. Пойдем, Джерри.
Мы вошли в комнату с камином. Я коротко объяснил Солу и Фреду план действий. Сол возражал против того, чтобы пускать полицейских в дом, и я не стал спорить. Утром ребята возобновят поиски, а пока им надо было вздремнуть. Мы договорились никого в дом не пускать, а любые попытки провести раскопки в саду решительно пресекать. Утром Фред поедет в деревню купить продуктов и позвонит в контору.
Подойдя к окну, я увидел, что полицейская команда по-прежнему кучкой стоит у крыльца. По моему знаку Сол отпер дверь, и мы с Джебером вышли на веранду. Сол, Фред и Орри прикрывали нас с тыла. Мы подошли к краю веранды.
– Лейтенант Роуклифф! Вы здесь? Мы с Джерри Мартином возвращаемся в город. Я оставляю тут трех человек, и они очень просили передать, чтобы им никто не мешал. Им надо поспать, да и вам, кстати, тоже. Исключительно из хорошего к вам отношения скажу, что ни у Джерри, ни у меня шкатулки с собой нет, и вам нечего расстраиваться. Ладно, Сол, запирай дверь и оставь кого-нибудь сторожить.
Дверь закрылась, на веранде вновь стало темно. Я сделал несколько шагов.
– Пойдем, Джерри. Если кто полезет, разрешаю тебе воткнуть в него булавку.
Не успела закрыться дверь, как кто-то вконец обнаглел и направил луч фонаря в лицо моему спутнику. Я взял Джебера за локоть и потащил было за собой, но вся компашка пришла в движение, и раздался хриплый голос:
– Погодите-ка!
Прямо перед Джебером стоял огромный детина и светил ему в лицо.
– Лейтенант, взгляните-ка на этого Джерри, – произнес он. – Вот так Джерри! Этот тип был в квартире Фростов, когда мы утром ездили туда с инспектором. Его фамилия Джебер, он приятель миссис Фрост.
Я хмыкнул в ответ:
– Я вас, мистер, не знаю, но у вас, верно, косоглазие. А может, это свежий воздух влияет? Пойдем, Джерри.
Но не тут-то было. Роуклифф со своей командой перекрыл нам путь.
– Не торопись, Гудвин, – с издевкой сказал он. – Ты же Билла Норсрапа прекрасно знаешь. Билл, а ты уверен?
– Абсолютно. Это Джебер.
– Отлично. Посвети-ка на него еще раз. Ну так как, мистер Джебер? Зачем это вы обманываете мистера Гудвина и говорите, что вас зовут Джерри Мартин?
Я молчал. Раз не повезло, что тут поделаешь. Но Джеберу надо было отдать должное – светят прямо в лицо, банда горилл так и наседает, а он знай себе улыбается, будто его спрашивают, с чем чай подать – с молоком или с лимоном.
– Я и не пытался обманывать мистера Гудвина. Он меня прекрасно знает.
– Ах, знает! Тогда о Джерри Мартине придется спросить у самого мистера Гудвина. Но вы-то что здесь делаете? Они вас что, нашли тут вместо шкатулки?
– Нашли? – В голосе Джебера чувствовалось раздражение. – Конечно нет. Они меня сами сюда привезли. Попросили показать, где Макнейр мог спрятать шкатулку. Но ее тут нет. Потом приехали вы, потом мистер Гудвин. Он посчитал за лучшее не говорить, что я помогал им, вот и предложил мне стать Джерри Мартином. Я согласился.
Роуклифф хмыкнул:
– Но сегодня утром вы не сочли нужным сказать что-нибудь инспектору Кремеру, когда он интересовался вашим мнением относительно возможного местонахождения шкатулки. Или я ошибаюсь?
И на этот раз Джебер не растерялся. Потом толково ответил еще на несколько вопросов. Но я уже особо не прислушивался – мои мысли были заняты другим. Я обдумывал варианты действий. Меня останавливало то, что Джебер был слишком уж хитер. Конечно, он полагал, что я его не выдам, так как он еще был нужен Вульфу. Но я засомневался: а стоит ли игра свеч? Не то чтобы меня мучила совесть – ради благого дела я без всяких колебаний втер бы очки всему полицейскому управлению с комиссаром Хомбертом во главе, – но похоже было, что Вульфу все равно не удастся вытянуть что-либо из Джебера. И мы только дадим Кремеру очередной повод для бешенства. Я понимал, что здорово рискую: если Макнейра убил Джебер, в управлении вполне могут выбить из него признание, и тогда наш гонорар накроется. Но, в отличие от Вульфа, я не знал, виновен ли Джебер. Раздумывая над ситуацией, я вполуха слушал, как Джебер заливает Роуклиффу – у него это здорово получалось. В итоге он повернул дело так, что мы могли бы спокойно сесть в машину и укатить. У нас даже не сняли отпечатки пальцев.
– Утром из дома никуда не уходите, – напутствовал его Роуклифф. – Инспектор, возможно, захочет поговорить с вами. В крайнем случае, если куда пойдете, сообщите, где вас найти. – Он повернулся ко мне и донельзя кислым тоном сказал: – А вас, Гудвин, хлебом не корми, дай только кого-нибудь надуть. Готов побиться об заклад, когда вокруг никого нет, вы сами себя обманываете. Инспектор еще даст вам знать, что он думает обо всем этом. Уж не хочу говорить, что я сам по этому поводу думаю.
Я усмехнулся:
– Могу вам сказать еще кое-что. Стою я тут и слушаю, как Джебер вешает вам лапшу на уши и тает от собственного остроумия. Думаю, его так просто не возьмешь. Придется везти в управление, пусть там переночует.
– С какой стати? Вы с ним закончили свои дела?
– И не начинали. Послушайте меня. Около девяти вечера он приехал сюда, решил, что никого нет – свет был погашен, – и попытался через окно залезть в дом. Когда Сол Пензер поинтересовался, что ему тут надо, Джебер ответил, что прошлой осенью забыл зонтик и приехал забрать его. Может, он у вас в бюро находок лежит, вот вместе и поезжайте, поищите хорошенько. Вещественное доказательство вам не помешает.
– Неплохо, – хмыкнул Роуклифф. – Давно придумали?
– И не пытался ничего придумывать. Иногда факты бывают почище вымысла. Нельзя же всегда и всех подозревать в обмане, лейтенант. Могу позвать ребят, спросите их сами – они все трое были тут. Мне кажется, если за зонтиком лезут в окно, на такой зонтик стоит взглянуть.
– Так-так. Но вы называли это типа Джерри и пытались увезти его. Куда? А что если и вам, Гудвин, поискать с нами зонтик?
Это было выше моих сил. И так Джебер настроение испортил.
– Черт знает что, – сказал я. – Может, вы еще начнете таскать в управление малышню, которая не там в мяч играет? А я, между прочим, мечтал собственноручно доставить его к вам и получить за это медаль. Или вообще посадить его прямо здесь на метро до Бруклина, где вы, если не ошибаюсь, живете. Вы получили его, лейтенант? Получили. Я еще и рассказал кое-что. А вам все не так, черт побери. Ладно, мне спать пора.
Я решительным шагом двинулся к воротам, бесцеремонно расталкивая полицейских. Залез в машину, выехал на дорогу, едва не задев крыло полицейского автомобиля, и снова покатил по колдобинам.
Я был настолько раздражен, что добрался до Тридцать пятой улицы на две минуты быстрее прежнего. Дома было темно и тихо. Никакой записки Вульф не оставил. Я налил на кухне стакан молока и пошел наверх. На стене моей комнаты светилась красная лампочка. Это означало, что Вульф включил у себя сигнализацию: если кто-нибудь сунется в окно или подойдет к его двери ближе чем на три метра, сирена взвоет так, что даже я проснусь.
В девятнадцать минут третьего я наконец улегся.
Я повернулся к Вульфу:
– Да, забыл вам сказать. Может быть, это важно. Коллинджер, адвокат Макнейра, сказал, что похороны пройдут в соответствии с последней волей покойного. Сегодня в девять вечера – служба в Белфордской часовне на Семьдесят третьей улице, а завтра тело кремируют и прах перевезут в Шотландию. Коллинджер полагает, что душеприказчик, вероятно, примет участие в отпевании. Возьмем седан?
– Глупо, – пробурчал Вульф. – Ты совершенно невыносим. Вполне можешь сходить вместо меня. – Он поежился. – Все в черном и белом. Тоскливое и тихое поклонение страху смерти. Там будет его убийца. Прошу, не угнетай меня. – И он снова погрузился в атлас, раскрытый на большой карте Аравийского полуострова.
Был полдень пятницы. Я спал меньше шести часов, так как поднялся в восемь, чтобы успеть позавтракать и уже в девять явиться с докладом к Вульфу в оранжерею. Прямо с порога он спросил, достал ли я шкатулку, а потом слушал, уже сидя спиной ко мне и разглядывая цветочную рассаду. К информации о Джебере он не проявил особого интереса, но мне, как обычно, было трудно понять, притворяется он или нет. Когда я напомнил, что в десять часов придет Коллинджер обсудить завещание и наследство, и спросил, не будет ли каких поручений, он в ответ лишь покачал головой, даже не дав себе труда повернуться ко мне. Я спустился в кухню и съел еще пару оладий, чтобы не заснуть. Фриц снова благоволил ко мне, окончательно простив мою бестактность, когда в среду я за шкирку вытащил Вульфа из очередного загула.
