Марсель Аллен - Фантомас и пустой гроб

Между тем та, кого все считали королевой Вильхеминой, встала в карете и старалась успокоить свою свиту.

— Со мной все в порядке, — повторяла она. — Кто-нибудь пострадал?

К счастью, жертв не было. Вдруг Элен побледнела и пошатнулась: в толпе она увидела Фандора! Но она тут же справилась со своим волнением. Что же касается журналиста, то он просто прыгал от радости и чуть не сбил с ног подбежавшего к нему Жюва.

— Ты молодец, малыш! — сказал комиссар чуть дрожащим от волнения голосом. — Ты спас нашу Элен! Правда, я позаботился об этом несколько раньше…

— Каким образом?

— Очень просто! Узнав, что на королеву готовится покушение, я вынул из королевской кареты высокие сиденья. В результате Элен оказалась бы ниже линии прицела и террорист все равно промахнулся бы…

— А как вы узнали о готовящемся покушении?

— Сегодня утром, проходя через площадь Оперы, я увидел итальянского террориста, лицо которого мне хорошо знакомо. Заподозрив недоброе, я стал следить за ним и раскрыл его замысел. Но решил действовать самостоятельно, чтобы не поднимать паники…

— А вы видели, что Фантомас…

— Да, он кинулся, чтобы развернуть карету… Ты прострелил шины, а я стибрил сиденья! — сказал Жюв, смеясь. — Таким образом, у нашей Элен была тройная страховка. Я думаю, что имея такую защиту, она может ничего не опасаться!

Итак, благодаря счастливому стечению обстоятельств и усилиям своих защитников, Элен благополучно спаслась от покушения. А что же произошло с кайзером Вильгельмом? Для него опасность была не столь велика, ведь гнусный террорист, по каким-то ему одному известным причинам, целился именно в королеву Вильхемину.

Находясь в следующей карете, император стал свидетелем драматической сцены. Но, в отличие от королевы, которая при виде опасности гордо выпрямилась во весь рост, немецкий монарх в испуге бросился плашмя на пол своего ландо, крича во весь голос: «Назад! Назад!» Подобный маневр не был предусмотрен протоколом, и кучера сделали то, что и должны были сделать, — пустили лошадей в галоп и, следуя за каретой королевы, подкатили к подъезду Оперы.

Когда Элен вышла из кареты, ее окружили царедворцы, всячески выражая ей свое восхищение и справляясь о ее самочувствии. Вместо ответа она только милостиво кивала и улыбалась. Гораздо больше, чем она, больше, чем все присутствующие, был взволнован Грундал. Он был так предан престолу, так дрожал за жизнь королевы Вильхемины, что даже забыл о произошедшей подмене.

— Клянусь Вашему величеству, — проговорил он дрожащим от волнения голосом, — что я готов отдать всю свою кровь до последней капли, лишь бы вам не пришлось вновь пережить столь ужасные события! Ваше величество может не сомневаться, что виновные будут найдены и сурово наказаны!

Элен улыбнулась, видя искреннее волнение старого солдата.

— Господин генерал, — сказала она, — человек, который покушался на мою жизнь, конечно, негодяй, но я не хочу ему мстить. Насколько мне известно, королеве в нашей стране принадлежит право помилования. Так вот, я хочу воспользоваться этим правом, пока нахожусь на троне. Я приказываю вам прекратить поиски преступника.

Грундал был не в силах скрыть свое смущение.

— Пусть Ваше величество не прогневается на старого слугу престола, — пробормотал он, — но не чрезмерно ли проявляемое вами милосердие?

— Милосердие никогда не бывает чрезмерным, — ответила Элен.

Несколько секунд генерал боролся с волнением, затем проговорил тихо, так что его услышала только Элен:

— Позвольте сказать вам, что моя глубочайшая преданность королеве Вильхемине распространяется также на ту, которая сумела ее заменить, проявив качества ума и сердца, достойные королевы!

Милостивая улыбка была ответом старому генералу.

Тем временем император Вильгельм с трудом выбрался из своей кареты. Чувствовалось, что он еле держится на дрожащих ногах.

— Надеюсь, Ваше величество не пострадали? — осведомился он. — Слава Богу! А я очень испугался… Я полагаю, Ваше величество отменит представление?

Элен высокомерно посмотрела на гостя. Страх могучего тевтонца внушал ей презрение.

— Мы не можем обмануть ожидания тех, кто пришел сегодня в театр ради нашего появления, — холодно проговорила она. — Не будем забывать, что вежливость — добродетель королей.

Император вынужден был подчиниться, хотя недовольство явно читалось на его лице. Рука об руку оба монарха поднялись по лестнице и вскоре заняли свои места в королевской ложе. При их появлении публика поднялась со своих мест и разразилась приветственными криками, но при этом все приветствия относились только к королеве Вильхемине, то есть к отважной, великодушной и нежной Элен!

Выбравшись из водоворота толпы, Жюв и Фандор обсуждали случившееся и пытались разобраться в его сути. Каким образом Элен оказалась на месте королевы? Почему она играла роль Вильхемины?

— Я ничего не понимаю, — признался Жюв. — Почему она согласилась? Кто и каким образом мог ее принудить? Это могли бы сделать противники королевы, но в числе тех, кто сопровождал Элен, я видел Грундала. Он предан Вильхемине душой и телом, и уж он-то никак не мог ошибиться и принять Элен за Вильхемину!

Все эти вопросы гораздо меньше волновали Фандора. Для него в данный момент было важно, что Элен жива и здорова, и беспокоило его не столько прошлое, сколько будущее: что ожидает Элен? Не грозят ли ей как королеве новые опасности?

— А где Вильхемина? Куда делась настоящая королева? — вздыхал Жюв. — С ума можно сойти!.. Кстати, Фандор, я могу сообщить тебе одну важную новость: вчера на железнодорожном вокзале схватили и увезли какую-то женщину. Сейчас она находится в государственной тюрьме. Я подумал: может быть, это и есть самозванка?

— Нет… Самозванка — Элен…

— Тогда, может быть, это женщина, которую приняли за Элен?

Тут Фандор хлопнул себя по лбу: он вспомнил рассказ Жоффруа Бочки и Бенуа Сундука.

— Ну конечно! — воскликнул он, — Это же Бобинетта! Ее приняли за самозванку…

Жюв сжал рукой плечо Фандора:

— Если это так, малыш, то все складывается наилучшим образом! Что касается Бобинетты, то ей недолго оставаться в тюрьме…

По окончании представления мнимая королева Вильхемина и кайзер Вильгельм вышли из Оперы и сели каждый в свое ландо. В соответствии с протоколом, кортеж направился на вокзал, откуда должен был отбыть специальный поезд германского императора. Вильгельм несколько оправился от страха и довольно внятно отвечал на адресованные ему слова и комплименты. Как и положено, он наградил нескольких голландских сановников немецкими орденами и почетными званиями германской армии. В заключение церемонии он повернулся к той, кого считал королевой Вильхеминой:

— В этот момент прощания я прошу Ваше величество принять от меня как от монарха выражение самого глубокого почтения, а как от человека — пожелания самой искренней дружбы! Прием, оказанный мне Вашим величеством, останется в моей памяти как пример истинной любезности, очарования и благородства.

Это был просто мадригал!

Загадочная улыбка промелькнула на губах Элен.

— Я счастлива, что Ваше императорское величество сохранит хорошие воспоминания о визите, которым вы нас удостоили. Уверена, что отношения дружбы и добрососедства между Германией и Голландией от этого еще более укрепятся к что Ваше величество соблаговолит забыть о неприятном инциденте, омрачившем наши торжества.

Император Вильгельм слегка поморщился:

— Ваше величество понимает, что подобные мелочи не имеют для нас значения.

— Разумеется! — сказала Элен, откровенно рассмеявшись. — Подобного рода риск неотделим от профессии монарха.

Проделав все протокольные церемонии, кайзер поднялся в свой вагон. «Гора с плеч!» — подумала Элен, глядя вслед удаляющемуся поезду. Потом она подозвала генерала Грундала:

— Генерал, вы поедете со мной в карете.

Грундал смутился и покраснел:

— Это невозможно… Ваше величество должны вернуться в обществе министров и иметь при этой сияющий и довольный вид. Тогда назавтра все газеты напишут, что переговоры прошли удачно и что были заключены важные соглашения. Если же вы сядете в карету с генералом, обязательно заговорят о войне…

— Хорошо, — сказала Элен в некотором раздражении, — с министрами так с министрами…

Потом, жестом приказав придворным отойти, она добавила:

— Скажите, генерал, долго мне еще играть эту комедию? Когда наконец королева Вильхемина вернется к своим обязанностям?

Генерал Грундал грустно улыбнулся:

— Увы, я не могу ответить на ваш вопрос. Я не знаю, где королева. Зато я знаю, что пока вы находитесь на троне, трону ничего не грозит. Поэтому я умоляю вас не отказываться от роли, которая волею обстоятельств выпала на вашу долю! Сегодня, благодаря вам, мы избегли ужасных дипломатических осложнений. Прошу вас, мадам, побудьте еще некоторое время нашей доброй и милостивой королевой! Как раз сегодня должен состояться традиционный королевский прием, в ходе которого государыня выслушивает прошения своих подданных. Я верю, что вы не откажетесь принять тех, кто придет к вам за милостью…