Ознакомительная версия.
— Ясно, шеф.
Оставшись один, Мегрэ прочистил и набил трубки и взглянул на ворох служебных бумаг, скопившихся на столе.
В такую великолепную погоду ему не хотелось завтракать в кабачке «Дофин», и после недолгого раздумья он отправился домой.
В этот час яркое солнце заливало столовую. На госпоже Мегрэ было платье в розовых цветочках, почему-то напомнившее комиссару розоватую кофту толстухи Леа.
С рассеянным видом он ел телячью печенку, зажаренную в сухарях.
— О чем ты думаешь? — вдруг спросила его жена.
— О бродяге.
— Каком бродяге?
— О бродяге, который когда-то был врачом.
— А что он натворил?
— Насколько мне известно, ничего худого. А вот его, когда он спал под мостом Мари, ударили по голове и потом бросили в Сену.
— Он умер?
— Его вовремя вытащили речники.
— За что же его так?
— Об этом-то я и думаю… Кстати, он родом из тех же мест, что и твой свояк.
Сестра госпожи Мегрэ была замужем за дорожным инженером и жила в Мюлузе. Чета Мегрэ часто ездила к ним в гости.
— Как его зовут?
— Келлер. Франсуа Келлер.
— Странно, что-то знакомая фамилия… — Она довольно распространена в тех местах.
— А не позвонить ли сестре?
Комиссар пожал плечами. Потом подумал: а почему бы и нет? Правда, сам он мало верил в успех этого предприятия, но знал, что жене приятно будет поговорить с сестрой.
Подав кофе, госпожа Мегрэ вызвала по телефону Мюлуз. Ожидая вызова, она повторяла про себя, словно пытаясь вспомнить:
— Келлер… Франсуа Келлер… Раздался звонок.
— Алло, алло! Да, да, я заказывала Мюлуз. Это ты, Флоранс? Что? Да, это я. Нет, ничего не случилось… Из Парижа, из дому. Он рядом, пьет кофе. Чувствует себя хорошо… Все в порядке… У нас тоже. Наконец дождались весны… Как дети? Гриппом? Я тоже немножко прихворнула на прошлой неделе. Послушай, я тебе звоню по делу. Ты случайно не помнишь некоего Келлера, Франсуа Келлера? Что? Сейчас узнаю… Сколько ему лет? — повернувшись к мужу, спросила она.
— Шестьдесят три года.
— Шестьдесят три года… Да… Ты его лично не знала? Что ты говоришь?.. Не разъединяйте, барышня… Алло! Да, он был врачом. Добрых полчаса пытаюсь вспомнить, от кого я о нем слышала. Думаешь, от твоего мужа?.. Да, подожди! Я повторю мужу все, что ты сказала, ему ведь не терпится. Этот Келлер женился на девушке, по фамилии Мервиль. Кто такие Мервили? Советник суда? Значит, Келлер женился на дочери советника суда? Ну-ну… Тот умер? Давно? А дальше? Не удивляйся, что я повторяю твои слова, иначе я что-нибудь забуду. Почтенная семья, давно живущая в Мюлузе. Дед был мэром. Плохо слышу… Статуя? Вряд ли это имеет значение. Не беда, если ты в этом не уверена. Алло! Келлер женился на ней. Единственная дочь… На улице Соваж? Молодожены жили на улице Соваж. Чудак? Почему? Ты точно знаешь? Да, да, поняла! Такой же дикий, как и его улица[5].
Жена смотрела на Мегрэ с таким видом, будто хотела сказать, что делает все от нее зависящее.
— Да, да. Все равно, даже если это и неинтересно. С ним ведь никогда ничего не поймешь… Иной раз какая-нибудь мелочь. Да… В каком году? Значит, прошло почти двадцать лет. Она получила от тетки наследство. А он от нее ушел. Не сразу. Прожил еще с год. У них были дети? Дочь? За кого? Руслэ? Аптекарские товары? Она живет в Париже?
Госпожа Мегрэ повторила мужу:
— У них была дочь, которая вышла замуж за сына Руслэ, фабриканта аптекарских товаров. Они живут в Париже.
Потом снова заговорила в трубку:
— Понимаю… Послушай, постарайся разузнать обо всем подробнее. Да, спасибо! Поцелуй за меня мужа и детей. Звони в любое время, я не выхожу из дому.
В трубке послышался звук поцелуя. Теперь госпожа Мегрэ обратилась к мужу:
— Я была уверена, что слышала эту фамилию. Ты понял? По всей вероятности, это тот самый Франсуа Келлер, что женился на дочери советника суда. Советник умер незадолго до их свадьбы.
— А его жена? — спросил комиссар. Госпожа Мегрэ пытливо взглянула на мужа: уж не подтрунивает ли он над ней?
— Не знаю. Флоранс ничего не сказала про нее. Лет двадцать тому назад мадам Келлер получила наследство от одной из своих теток. Теперь она очень богата. А доктор всегда слыл чудаком. Ты слушал, что я тебе говорила? По словам сестры, он настоящий дикарь. Семья Келлер переехала из прежнего дома в особняк, неподалеку от собора. Доктор еще год прожил с женой, а потом внезапно исчез. Флоранс сейчас позвонит своим приятельницам — конечно, тем, кто постарше, — чтобы разузнать подробности. А потом мне все сообщит. Тебе же это интересно?
— Мне все интересно, — вздохнул Мегрэ, поднимаясь с кресла, чтобы взять с подставки следующую трубку.
— А тебе не придется поехать в Мюлуз?
— Еще сам не знаю.
— Возьмешь меня с собой?
Они улыбнулись друг другу. Окно было распахнуто настежь. Ярко светило солнце, невольно нагоняя непрошеные мысли об отпуске.
— До вечера… Я запишу все, что сестра мне расскажет. А потом можешь посмеяться над нами…
Юный Лапуэнт, видимо, бегал по Парижу, разыскивая красные машины марки «Пежо-403». Жанвье тоже не было на месте: его вызвали в клинику, и там он беспокойно мерил шагами коридоры, поджидая, когда жена подарит ему четвертого ребенка.
— У тебя срочная работа, Люка?
— Потерпит, шеф!
— Зайди ко мне на минутку.
Он хотел послать его в больницу за вещами Тубиба. Утром Мегрэ как-то не подумал об этом.
— Тебя, конечно, начнут гонять из кабинета в кабинет и ссылаться на разные правила. Поэтому лучше заранее запастись письмом со множеством печатей, чтобы это произвело на них впечатление.
— А кто его подпишет?
— Подпиши сам. Им ведь важны только печати. Мне хотелось бы также получить отпечатки пальцев этого самого Франсуа Келлера… Кстати, не проще ли мне самому позвонить директору больницы?
Откуда-то прилетел воробей, уселся прямо на подоконник и теперь поглядывал на мужчин, расхаживавших по комнате, которая, должно быть, представлялась ему своеобразным человечьим гнездом.
Мегрэ крайне вежливо предупредил директора больницы о том, что к ним зайдет бригадир Люка. Итак, все обошлось как нельзя лучше.
— Никакого письма не нужно! — объявил Мегрэ, вешая трубку. — Тебя немедленно проведут к директору, и он сам будет тебя сопровождать.
Оставшись один, Мегрэ принялся перелистывать телефонный справочник абонентов Парижа.
«Руслэ… Руслэ… Амедэ… Артюр, Алин…»
Там было множество разных Руслэ, но он остановился на фамилии, выделенной жирным шрифтом: «Фармацевтическая лаборатория Рене Руслэ».
Лаборатория находилась в Четырнадцатом округе, неподалеку от Орлеанской заставы. Ниже значился домашний адрес этого Руслэ — бульвар Сюшэ, Шестнадцатый округ.
На часах было половина третьего. Неожиданно налетел порыв ветра, завертел на мостовой клубы пыли, как бы предвещая грозу, но быстро утихомирился, и вот снова по-весеннему засияло солнце.
— Алло! — раздался низкий и приятный женский голос.
— Простите, я хотел бы поговорить с мадам Руслэ.
— Кто говорит?
— Комиссар Мегрэ из Сыскной полиции.
Женщина помолчала, потом спросила:
— А по какому вопросу?
— По личному делу.
— Я мадам Руслэ.
— Вы родились в Мюлузе и ваша девичья фамилия Келлер?
— Да.
— Мне необходимо встретиться с вами как можно скорее. Вы не разрешите заехать к вам?
— Вы хотите сообщить мне что-то неприятное?
— Мне нужно только получить от вас кое-какие сведения.
— Когда вам угодно меня видеть?
— Я могу выехать немедленно…
— Не мешай мне разговаривать, Жанно! — сказала она кому-то, должно быть ребенку.
Чувствовалось, что госпожа Руслэ удивлена, заинтригована, встревожена.
— Я жду вас, господин комиссар. Наша квартира на четвертом этаже.
Мегрэ любил парижские набережные в утренние часы. Вид их всегда пробуждал в нем множество воспоминаний. Особенно было приятно вспоминать о совместных прогулках с госпожой Мегрэ, когда они неторопливо бродили по берегу Сены через весь Париж. Мегрэ нравились также и та спокойная улица, и красивые дома, и зелень богатых кварталов, куда вез его сейчас в маленьком полицейском автомобиле инспектор Торанс.
— Подняться с вами, шеф?
— Пожалуй, не стоит.
В вестибюль, облицованный белым мрамором, вела двустворчатая дверь из кованого железа и стекла. Просторный лифт поднимался плавно и бесшумно. Мегрэ едва успел нажать кнопку звонка, как дверь отворилась, и лакей в белой куртке почтительно принял из его рук шляпу.
— Пожалуйте сюда!
У порога лежал красный мяч, на ковре валялась кукла, и в приоткрытую дверь комиссар успел заметить няню, уводившую по коридору маленькую девочку в белом. Отворилась другая дверь — должно быть, из будуара, расположенного рядом с гостиной.
— Входите, господин комиссар!
Мегрэ полагал, что госпоже Руслэ должно быть лет тридцать пять. Однако она выглядела куда моложе. Интересная брюнетка в легком летнем костюме. Взгляд столь же приветливый и мягкий, как и голос. Едва слуга затворил за собой дверь, как она обратилась к гостю:
Ознакомительная версия.
