Жерар рассказал ей о своем разговоре с Джефферсоном Коупом.
– Похоже, он не понимает, что происходит, – задумчиво промолвила она.
– Как он может понимать? Он не психолог.
– Верно. И не обладает нашим изощренным умом.
– Вот именно. У него прямой и сентиментальный американский ум, склонный верить хорошему, а не плохому. Он видит, что атмосфера в семье Бойнтон далеко не идеальная, но приписывает это скорее излишней любвеобильности миссис Бойнтон, нежели ее злобному нраву.
– Должно быть, это ее забавляет, – заметила Сара.
– Не сомневаюсь.
– Но ведь дети могут вырваться из тюрьмы и покончить с этим!
Жерар покачал головой:
– Вот тут вы не правы. Они не могут! Вы когда-нибудь видели старый фокус с петухом? На полу проводят черту мелом и наклоняют к ней клюв петуха. Он верит, что его привязали, и не может поднять голову. То же самое происходит с этими беднягами. Помните, что старуха тренировала их с детства. Она загипнотизировала их до такой степени, что они верят, будто не могут ей не повиноваться. Я знаю, что большинство сочло бы это вздором, но мы с вами наблюдаем это воочию. Мать убедила их, что полная зависимость от нее неизбежна. Они так долго пробыли в тюрьме, что не обратили бы внимания, если бы ее двери распахнулись. По крайней мере, один из них уже вообще не хочет быть свободным. И всем им свобода внушает страх.
– А что случится, когда она умрет? – практично осведомилась Сара.
Жерар пожал плечами:
– Зависит от того, как скоро это произойдет. Если сейчас – ну, тогда, полагаю, еще не слишком поздно. Реймонд и Кэрол пока что юные, легко воспринимают все новое – пожалуй, они могут стать нормальными людьми. А вот Леннокс, по-моему, зашел слишком далеко. Он кажется мне человеком, утратившим всякую надежду – привычно влачит жалкое существование, как тупая скотина.
– Но его жена может что-то предпринять! – воскликнула Сара. – Она должна вытащить его из этого болота!
– Возможно, она пыталась – и потерпела неудачу.
– Думаете, она тоже загипнотизирована?
Жерар покачал головой:
– Нет. Едва ли старая леди имеет над ней власть, и по этой причине старая миссис Бойнтон смертельно ненавидит молодую миссис Бойнтон. Понаблюдайте за ее глазами.
Сара нахмурилась:
– Не могу понять ее невестку. Она хоть понимает, что творится в семье?
– Думаю, догадывается.
– Эту старуху нужно убить! – заявила Сара. – Я бы прописала ей мышьяк в утреннем чае. А как насчет младшей девушки – рыжеволосой, с рассеянной улыбкой?
Жерар сдвинул брови:
– Не знаю. Тут есть что-то странное. Ведь Джиневра Бойнтон – единственная родная дочь старухи.
– Да. Полагаю, это что-то меняет… Или нет?
– Я не верю, что, когда мания власти или жестокости овладевает человеком, возможно избавить от ее пагубного воздействия даже самое дорогое и близкое существо, – медленно произнес Жерар. Помолчав, он спросил: – Вы христианка, мадемуазель?
– Не знаю, – замялась Сара. – Я привыкла считать себя неверующей. Но сейчас я в этом не уверена. Мне кажется, если бы я могла стереть все это с лица земли… – она сделала яростный жест, – все эти дома, церкви, враждующие друг с другом секты, то увидела бы Христа, въезжающего в Иерусалим на осле, и поверила бы в Него.
– Я, по крайней мере, верю в один из основных догматов христианства – «Довольствуйтесь малым», – серьезно заключил Жерар. – Будучи врачом, я знаю, что честолюбие – жажда успеха и власти – приносит человеческой душе много зла. Если оно реализуется, это приводит к высокомерию, насилию и, в конце концов, к пресыщению, а если нет… Посмотрите на обитателей сумасшедших домов. Клиники полны человеческими существами, которые не смогли примириться с собственной посредственностью и незначительностью, а потому нашли путь к спасению в бегстве от реальности.
– Жаль, что старуха Бойнтон не пребывает в сумасшедшем доме! – резко заметила Сара.
Жерар покачал головой:
– Нет, ее место не среди неудачников. Все гораздо хуже. Она добилась успеха – осуществила свою мечту.
Сара содрогнулась.
– Такого не должно быть! – страстно воскликнула она.
Сара не была уверена, придет ли к ней этой ночью Кэрол Бойнтон.
Она сомневалась в этом, боясь реакции Кэрол на свои утренние полупризнания.
Тем не менее Сара приготовилась к встрече, облачившись в атласный голубой халат и вскипятив воду на спиртовке.
Во втором часу ночи она уже собиралась лечь спать, когда в дверь постучали. Сара быстро открыла ее и шагнула назад, пропуская Кэрол.
– Я боялась, что вы уже легли… – запыхавшись, произнесла девушка.
– Нет, я ждала вас. Хотите чаю? Настоящий «Лапсан Сучон».
Сара протянула чашку. Кэрол явно нервничала и была неуверена в себе, но, взяв чай и печенье, немного успокоилась.
– Все это выглядит забавно, – улыбнулась Сара.
Кэрол казалась удивленной.
– Да, может быть… – с сомнением отозвалась она.
– Как один из полуночных праздников, которые мы устраивали в интернате, – продолжала Сара. – Полагаю, вы не посещали школу?
Кэрол покачала головой:
– Нет, мы никогда не покидали дом. У нас были гувернантки, впрочем, они подолгу не задерживались.
– И вы нигде не бывали?
– Нет. Мы всегда жили в одном и том же доме. Эта поездка за границу – моя первая «вылазка».
– Должно быть, для вас это увлекательное приключение, – небрежно заметила Сара.
– Да. Это было… как сон.
– А что заставило вашу мачеху решиться на зарубежный вояж?
При упоминании миссис Бойнтон Кэрол вздрогнула. Сара быстро добавила:
– Я ведь в некотором роде врач – только что получила степень бакалавра медицины. Ваша мать – вернее, мачеха – очень интересует меня с профессиональной точки зрения. Я бы сказала, она представляет собой откровенно патологический случай.
Кэрол уставилась на нее. Очевидно, для нее такая точка зрения была неожиданной. Но Сара сказала это с определенной целью. Она понимала, что в своей семье миссис Бойнтон воспринимается как какой-то жуткий и могущественный идол. Целью Сары было сорвать с нее страшную маску.
– Да, – продолжала она. – Некоторыми людьми овладевает мания величия. Они становятся властными и думают, что все должно подчиняться их воле.
Кэрол поставила чашку.
– Как я рада, что пришла поговорить с вами! Знаете, мы с Реем становимся… ну, все более странными. Нервничаем из-за всего.
– Поговорить с посторонним всегда полезно, – подтвердила Сара. – В семейном кругу часто испытываешь сильное напряжение. Но если вы несчастливы, почему вы никогда не думали о том, чтобы покинуть дом?
Кэрол испуганно вздрогнула:
– О нет! Это невозможно! Я имею в виду, мама никогда этого не позволит.
– Но она не может вас остановить, – мягко возразила Сара. – Вы ведь совершеннолетняя?
– Мне двадцать три.
– Вот именно.
– Но все равно я бы не знала, куда идти и что делать… Понимаете, у нас совсем нет денег!
– А у вас есть друзья, к которым вы могли бы обратиться?
– Друзья? Нет, у нас нет даже знакомых.
– И никто из вас даже не помышлял о том, чтобы уйти из дома?
– Нет, не думаю… Мы знали, что это невозможно.
Девушка выглядела озадаченной, и это тронуло Сару. Она переменила тему:
– Вы любите вашу мачеху?
Кэрол медленно покачала головой.
– Я ее ненавижу, – прошептала она. – И Рей тоже… Мы… мы часто желали ей смерти.
– Расскажите о вашем старшем брате, – попросила Сара, вновь меняя тему.
– О Ленноксе? Не знаю, что с ним творится. Он едва говорит и ходит, как во сне. Надин ужасно беспокоится из-за него.
– А вашу невестку вы любите?
– Да. Надин совсем не похожа на мать. Она добрая, но очень несчастная.
– Из-за вашего брата?
– Да.
– Сколько времени они женаты?
– Четыре года.
– И всегда жили в вашем доме?
– Да.
– Вашей невестке это нравится?
– Нет. – После паузы Кэрол продолжала: – Четыре года назад у нас дома случился ужасный переполох. Как я вам говорила, никто из нас никогда не покидал дом. Разумеется, мы гуляли по поместью, но не выходили за его пределы. Но Леннокс стал по ночам бегать на танцы в Фаунтин-Спрингс. Мать страшно рассердилась, когда узнала об этом. А потом она пригласила Надин пожить у нас. Надин была дальней и очень бедной родственницей отца. Она стажировалась в больнице, готовясь стать медсестрой. Надин прожила у нас месяц – не могу передать, что для нас значило иметь в доме гостя! Они с Ленноксом влюбились друг в друга, и мама решила, что им следует скорее пожениться и остаться жить с нами.
– И Надин охотно на это согласилась?
Кэрол колебалась:
– Не думаю, что ей очень этого хотелось, но она не возражала. Позже она пыталась уйти – разумеется, с Ленноксом…
– Но они не ушли?
– Мать и слышать об этом не пожелала. По-моему, теперь Надин ей не слишком нравится. Никогда не знаешь, о чем она думает. Надин пытается помочь Джинни, а матери это не по душе.
