– Я склонен согласиться с вами.
– Но есть и другое. Как мне добраться до негодяя, который довел ее до гибели? Он знал о ее преступлении и жирел на нем, как гнусный стервятник. Она заплатила страшной ценой, а он останется безнаказанным?
– Понимаю, – медленно сказал я.
– Вы хотите найти его и покарать. Но тогда придется примириться с гласностью.
– Да. Я думал и об этом. И никак не могу решиться.
– Я согласен с вами, что негодяй должен быть наказан, но следует взвесить и все последствия.
Экройд вскочил и забегал по комнате. Потом снова сел.
– Послушайте, Шеппард. Остановимся пока на этом. Если она не выскажет своего желания, пусть все останется как есть.
– То есть как это? – спросил я с изумлением.
– У меня глубокое убеждение, что она должна была оставить мне прощальное слово. Это бездоказательно, но я верю.
– Она вам ничего не написала? – спросил я.
– Я убежден, что написала, Шеппард! И более того, я чувствую, что, добровольно выбрав смерть, она желала, чтобы все открылось: она жаждала хоть из гроба отомстить этому человеку. Я верю, что, если бы мы увиделись еще раз, она бы назвала мне его имя и попросила сквитаться с ним. Вы согласны со мной?
– Да, в некотором отношении. Если, как вы выразились, она выскажет свое желание…
Я замолчал: дверь бесшумно отворилась, Паркер внес на подносе письма.
– Вечерняя почта, сэр, – сказал он, подавая поднос Экройду.
Он собрал кофейные чашки и так же бесшумно вышел. Я поглядел на Экройда. Он сидел неподвижно, уставившись на длинный голубой конверт. Остальные письма рассыпались по полу.
– Ее почерк, – шепнул он.
– Она опустила это письмо вчера вечером, перед тем как… как…
Он разорвал конверт, затем резко обернулся ко мне:
– Вы уверены, что заперли окно?
– Конечно, – удивленно ответил я. – А что?
– Весь вечер у меня ощущение, что за мной кто-то следит… Что это?
Мы оба быстро обернулись. Нам показалось, что дверь скрипнула. Я подошел и распахнул ее. За дверью никого не было.
– Нервы… – пробормотал Экройд.
Он развернул письмо и начал негромко читать вслух:
– «Мой дорогой, мой любимый Роджер! Жизнь за жизнь. Я понимаю. Я прочла это сегодня на твоем лице. И вот – я выбираю единственный открытый для меня путь. Тебе же я завещаю покарать человека, который превратил мою жизнь в ад. Я отказалась назвать тебе это имя, я сделаю это сейчас. У меня нет ни детей, ни близких, так что не бойся гласности. Если можешь, Роджер, мой дорогой, мой любимый, прости меня за то, что я собиралась обмануть тебя – ведь когда настало время, я не смогла…" Экройд собирался перевернуть листок и остановился.
– Шеппард, простите меня, но я должен прочитать это письмо один, – глухо сказал он. – Оно написано мне, и только мне. – Он снова вложил письмо в конверт. – Потом, когда я буду один…
– Нет! – импульсивно вскричал я. – Прочтите его теперь.
Экройд удивленно посмотрел на меня.
– Простите, – поправился я, покраснев. – Я не хотел сказать – вслух. Просто прочтите его, пока я еще здесь, я подожду.
Но Экройд покачал головой:
– Нет, потом.
Однако, сам не понимая почему, я продолжал настаивать:
– Прочтите хотя бы его имя.
Экройд по натуре упрям. Чем больше его уговариваешь, тем сильнее он упирается. Все мои уговоры не привели ни к чему.
Было без двадцати минут девять, когда Паркер принес письма. И когда я ушел от Экройда без десяти девять, письмо все еще оставалось непрочитанным. У двери меня охватило сомнение, и я оглянулся – все ли я сделал, что смог? Нет, кажется, все. Покачав головой, я вышел, притворив за собой дверь.
Я вздрогнул от неожиданности, заметив Паркера. Он смутился, и мне пришло в голову, что он подслушивал у дверей. Жирное, елейное лицо и явно подленькие глазки.
– Мистер Экройд просил меня передать вам, чтобы его ни в коем случае не беспокоили, – холодно сказал я.
– Слушаю, сэр… Мне… мне показалось, что звонили. Это была настолько явная ложь, что я не стал ничего отвечать. Паркер проводил меня до передней и подал мне пальто. Я вышел в ночь. Луна зашла, было темно и тихо. Когда я миновал сторожку, часы на деревенской церкви пробили девять. Я свернул налево к деревне и чуть не столкнулся с человеком, шагавшим мне навстречу.
– В «Папоротники» сюда, мистер? – спросил незнакомец.
Я взглянул на него. Воротник поднят, шляпа нахлобучена на глаза. Лица почти не было видно, но все же оно показалось мне молодым. Голос хриплый, простонародный.
– Вот ворота парка, – сказал я.
– Спасибо, мистер, – ответил он и, после паузы, добавил, что было совершенно излишне:
– Я тут впервой.
Он прошел в ворота, а я поглядел ему вслед. Странно: голос показался мне знакомым, но я не мог припомнить, где я его слышал. Через десять минут я уже был дома. Каролина сгорала от любопытства – почему я вернулся так рано, – и мне пришлось несколько уклониться от истины, описывая вечер. У меня осталось неприятное ощущение, что она, несмотря на мои уклончивые ответы, о чем-то догадывается.
В десять часов я зевнул и предложил ложиться спать. Каролина согласилась. Была пятница, а по пятницам я завожу часы, что я и проделал, пока Каролина проверяла, заперты ли двери.
В четверть одиннадцатого, когда я поднимался в спальню, в приемной зазвонил телефон. Я сбежал вниз и взял трубку.
– Что? – сказал я.
– Что! Конечно, сейчас иду! – Я кинулся наверх, схватил свой чемоданчик, уложил в него еще бинтов.
– Звонил Паркер, – закричал я Каролине, – из «Папоротников»! Там только что обнаружили, что Роджер Экройд убит.
Я мгновенно вывел автомобиль из гаража и помчался в «Папоротники». Выскочил из машины и позвонил. Никто не отворял, и я позвонил снова. Звякнула цепочка, на пороге, как всегда невозмутимый, стоял Паркер. Я оттолкнул его и вошел в холл.
– Где он? – резко спросил я.
– Прошу прощения, сэр?
– Ваш хозяин. Мистер Экройд. Что вы так стоите? Вы сообщили полиции?
– Полиции, сэр? Вы сказали – полиции? – Паркер поглядел на меня как на сумасшедшего.
– Что с вами, Паркер? Если, как вы сообщили, ваш хозяин убит…
Паркер вытаращил глаза:
– Убит? Хозяин? Что вы такое говорите, сэр?
Тут уж я, в свою очередь, уставился на него.
– Вы же позвонили мне пять минут назад и сказали, что мистера Экройда нашли убитым!
– Я, сэр? Что вы! Разве такое может прийти в голову!
– Вы хотите сказать, что все это – глупая шутка? С мистером Экройдом ничего не случилось?
– Простите, сэр. Но тот, кто звонил вам, называл мое имя?
– Вот слово в слово, что мне было сказано: «Это доктор Шеппард? Говорит Паркер, дворецкий из „Папоротников“. Будьте добры, сэр, приезжайте поскорее. Мистера Экройда убили».
Мы с Паркером тупо смотрели друг на друга.
– Дурная шутка, сэр, – сказал он наконец возмущенно.
– Повернется же язык сказать такое!
– Где мистер Экройд? – спросил я вдруг.
– Все еще в кабинете, сэр. Дамы уже легли, а майор Блент и мистер Реймонд в бильярдной.
– Я все-таки загляну к нему. Я знаю, что он не хотел, чтобы его беспокоили, но эта странная выходка меня волнует. Мне бы хотелось убедиться, что с ним ничего не случилось.
– Понимаю, сэр. Меня это тоже беспокоит. Вы разрешите дойти с вами до дверей кабинета, сэр?
– Конечно, – сказал я.
– Идемте.
Мы прошли направо, вошли в небольшой коридорчик, где была лестница в спальню Экройда, и я постучал в дверь кабинета. Никакого ответа. Я повернул ручку, но дверь была заперта.
– Позвольте мне, сэр, – сказал Паркер и очень ловко, для человека его возраста и сложения, опустился на одно колено и припал глазом к скважине.
– Ключ в замке, сэр, – сказал он, выпрямляясь.
– Мистер Экройд запер дверь и, возможно, заснул.
– Возможно, – сказал я.
– Но, Паркер, я попробую разбудить вашего хозяина. А то у меня сердце будет не на месте.
Говоря это, я дернул за ручку, потом крикнул:
– Экройд! Экройд, откройте на минутку!
Ответа не последовало. Я оглянулся на Паркера.
– Мне не хотелось бы поднимать тревогу в доме, – сказал я.
Дворецкий притворил дверь в холл.
– Я думаю, этого достаточно, сэр. Бильярдная, кухня и спальня дам в другом конце здания.
Я со всей мочи заколотил кулаками в дверь. Затем нагнулся к замочной скважине и крикнул:
– Экройд! Экройд! Это я, Шеппард! Впустите меня!
По-прежнему тишина. В запертой комнате никаких признаков жизни. Мы с Паркером переглянулись.
– Паркер, – сказал я, – сейчас я взломаю дверь. То есть мы взломаем ее под мою ответственность.
– Если вы считаете нужным, сэр… – сказал Паркер с сомнением в голосе.
– Считаю. Я очень тревожусь за мистера Экройда.
Я оглянулся, выбрал стул потяжелее, и мы с Паркером начали взламывать дверь. Еще одно усилие – дверь поддалась, и мы шагнули за порог.
Экройд сидел в кресле перед камином в той же позе, в какой я его оставил. Голова его свесилась набок, а над воротничком поблескивала витая металлическая рукоятка.
