Ариэль продолжала сонно свою песню:
— Расскажите нам сказку! Хозяин! Хозяин! Расскажите нам сказку!
Мизериус Декстер поднял глаза. Вино начало производить свое действие. На лице его появился румянец, в глазах прежний ум. Бургундское оживило его. Я решила сделать последнюю попытку.
— Не нужно сказки, — сказала я. — Мне необходимо поговорить с вами, мистер Декстер. Я вовсе не расположена слушать сказку.
— Не расположены слушать сказку? Я понимаю вас. Вы думаете, что моя изобретательность истощилась, и не хотите сказать это прямо. Я докажу вам, что вы ошибаетесь. Я докажу вам, что Декстер опять стал самим собою. Замолчи, Ариэль, не то я выгоню тебя из комнаты. Моя сказка у меня в голове, с законченными сценами и характерами. Я уверен, что она заинтересует вас. Она называется «Госпожа и Служанка». Вернемся к огню, и я начну.
Сказка о госпоже и служанке! Похоже, что он намеревался рассказать мне в форме сказки что-нибудь о миссис Болл и ее служанке!
Название сказки оживило мои едва не угасшие надежды. Он пришел в себя наконец, его обычная проницательность и его обычная хитрость вернулись к нему опять. Под предлогом сказки для Ариэль он хотел опять ввести меня в заблуждение насчет миссис Болл. Это было очевидно. Он был прав, сказав, что Декстер сделался опять самим собой.
Возвращаясь к камину, я взяла под руку моего старого друга.
— Я еще не потеряла надежды, — шепнула я ему. — Не забудьте условленных знаков.
Мы заняли свои прежние места. Ариэль опять глядела на меня угрожающим взглядом. Несмотря на выпитый стакан вина, она была начеку, она опасалась нового вмешательства с моей стороны. Но я теперь не имела ни малейшего намерения прерывать рассказ. Я ждала его с таким же нетерпением, как сама Ариэль. Сюжет был опасен для рассказчика. Он мог проговориться, он рисковал выдать себя.
Он обвел нас глазами и начал оживленно:
— Уселась ли моя публика? Готова ли моя публика? Поверните лицо еще немного в мою сторону, — сказал он мне самым мягким и нежным тоном. — Улыбнитесь хоть раз сострадающей улыбкой человеку, у которого вы отняли спокойствие и счастье. Благодарю вас, свет моей жизни, благодарю вас. — Он откинулся на спинку кресла. — Сказка, — сказал он. — Сначала заглавие. Краткое и заманчивое заглавие: «Госпожа и Служанка». Сцена — страна романтизма, Италия. Время — век романтизма, пятнадцатое столетие. А! Взгляните на Ариэль. Она знает о пятнадцатом столетии столько же, сколько кухонная кошка, однако она уже заинтересована. Счастливая Ариэль!
Ариэль взглянула на меня с торжеством.
— Я знаю столько, сколько кухонная кошка, — сказала она с широкой улыбкой польщенного тщеславия. — Я счастливая Ариэль. А вы что?
Мизериус Декстер захохотал неудержимым хохотом.
— Разве я не говорил вам? Разве она не забавна? Так вот. Действующие лица драмы — все женщины. Анжелика, благородная дама, благородная по характеру и по происхождению, Кунигунда, дьявол в прекрасном женском образе, и Даморида, ее злосчастная служанка. Первая сцена. Мрачная комната со сводами в древнем замке. Время — вечер. В лесу кричат совы, в болоте квакают лягушки. Взгляните на Ариэль. У нее уже пробегает мороз по коже.
Моя соперница опять взглянула на меня вызывающим взглядом. Декстер остановился, чтобы взять стакан. Пока он прихлебывал вино, я могла разглядеть его внимательнее. В лице его все еще был румянец, в глазах все еще был блеск. Он поставил стакан на место и продолжал:
— Особы, находящиеся в комнате со сводами — Кунигунда и Даморида. Кунигунда говорит: «Даморида!» — «Что прикажете, сударыня?» — «Кто лежит больной в комнате над нами?» — «Благородная госпожа Анжелика, сударыня». Пауза. Кунигунда начинает опять: «Даморида!» — «Что прикажете, сударыня?» — «Расположена к вам госпожа Анжелика?» — «Сударыня, благородная дама, милостивая и добрая со всеми, добра и со мной». — «Случалось тебе прислуживать ей?» — «Случалось, сударыня, когда сиделка отдыхала». — «Принимала она из твоих рук успокоительное лекарство?» — «Раз или два, сударыня». — «Даморида, возьми этот ключ и отопри шкатулку на том столе». Даморида повинуется. «Видишь в шкатулке зеленый пузырек?» — «Вижу, сударыня». — «Вынь его». Даморида повинуется. «Видишь в пузырьке жидкость? Знаешь, что это такое?» — «Нет, сударыня». — «Сказать тебе?» Даморида почтительно кланяется. «В пузырьке яд». Даморида вздрагивает. Она охотно выпустила бы из рук пузырек, но госпожа делает ей предостерегающий знак и продолжает: «Даморида, я сказала тебе одну из моих тайн. Не сказать ли и другую?» Даморида в тревожном ожидании, госпожа продолжает: «Я ненавижу Анжелику. Ее жизнь стоит между мной и моим счастьем. Ее жизнь теперь в твоих руках». Даморида падает на колени, она набожная особа, она крестится и умоляюще говорит: «Сударыня, вы приводите меня в ужас. Сударыня, что я слышу?» Кунигунда приближается к ней, останавливается над ней, смотрит на нее страшными глазами и говорит шепотом: «Даморида, Анжелика должна умереть, но так, чтобы подозрение не пало на меня. Анжелика должна умереть от твоей руки».
Он остановился. Чтобы хлебнуть опять вина? Her, чтобы выпить разом весь стакан. Неужели вино уже переставало действовать на него?
Я присмотрелась к нему внимательно. Лицо его горело по-прежнему, но свет в глазах начинал уже потухать. Я заметила, что он говорил все медленнее и медленнее. Мы ждали. Ариэль сидела перед ним с мутным взглядом и с открытым ртом. Бенджамен невозмутимо ждал сигнала, прикрыв рукой записную книжку, лежавшую на его коленке.
Мизериус Декстер продолжал.
— Даморида слышит эти ужасные слова, она сжимает руки в отчаянии. «О сударыня, могу ли я убить добрую благородную даму? Какая у меня причина вредить ей?» Кунигунда отвечает: «У тебя есть причина повиноваться мне». Даморида падает лицом на пол. «Сударыня, я не могу сделать этого, я не смею сделать этого». Кунигунда отвечает: «Ты ничем не рискуешь. У меня есть план, как избавить от подозрения и меня и тебя». Даморида повторяет: «Я не могу сделать этого, я не смею сделать этого». Глаза Кунигунды сверкают яростью. Она вынимает скрытый на груди…
Он остановился на середине фразы и приложил руку ко лбу, как будто внезапно забыл, что хотел сказать. Надо ли мне помочь ему, или благоразумнее промолчать и ждать?
Я видела цель, с которой он затеял свою импровизацию. Своей сказкой он пытался доказать мне, что у горничной миссис Болл могла быть побудительная причина взять на свою совесть убийство. Но ему нужно было выдумать эту побудительную причину, и тогда он смог бы направить мои поиски по ложному пути, а сам остался бы в стороне. И он нашел ее — с трудом, не очень убедительную, но нашел. После долгого молчания он снова заговорил:
— Кунигунда вынимает скрытый на груди исписанный листок бумаги и развертывает его. «Взгляни на это», — говорит она. Даморида взглядывает на листок и в отчаянии падает к ногам своей госпожи. Кунигунда знает постыдную тайну в прошлом своей служанки. Кунигунда говорит ей: «Или я открою твою тайну, которая опозорит навсегда тебя и твоих родителей, или ты исполнишь мою волю». Даморида не в силах обесчестить своих родителей. Не надеясь смягчить жестокое сердце Кунигунды, она делает последнюю попытку избавиться от страшного поручения. «Сударыня! — восклицает она. — Как могу я сделать это, когда там сиделка». Кунигунда отвечает: «Сиделка иногда засыпает, иногда уходит». Даморида настаивает: «Сударыня, дверь заперта, и ключ у сиделки».
Ключ! Я тотчас же вспомнила о пропавшем ключе. Не об этом ли ключе говорит он? Я заметила, что когда это слово сорвалось у него с языка, он спохватился, как будто сказал лишнее. Я решилась дать сигнал. Я облокотилась на ручку кресла и начала играть серьгой. Бенджамен вынул карандаш и положил свою записную книжку так, чтобы Ариэль не заметила ее, если взглянет в его сторону.
Мы ждали. Пауза была долгая. Декстер приложил руку ко лбу. Глаза его становились все тусклее.
— На чем я остановился? — спросил он.
Надежда покидала меня. Я постаралась, однако, ответить ему так, чтобы он не заметил этого по моему голосу.
— Вы остановились на том, как Даморида возражала Кунигунде.
— Да, да. Что же она сказала?
— Она сказала: «Дверь заперта, и ключ у сиделки».
Он быстро наклонился вперед.
— Нет! — возразил он с жаром. — Вы ошибаетесь. Ключ? Вздор. Я ничего не говорил о ключе. Вы спутали.
Я не решилась спорить с ним. Мы замолчали. Бенджамен, угрюмо покоряясь моему желанию, записал вопросы и ответы, которыми мы обменялись, и ждал с записной книжкой в руках. Ариэль, поддавшаяся усыпляющему действию вина и рассказа, была встревожена внезапным молчанием. Она оглянулась с беспокойством и устремила глаза на хозяина.
Он сидел безмолвно, приложив руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями.
