Она вышла. Миссис Брэдли немного удивила легкость, с какой удалось получить желаемое. Вскоре она сидела в своей гостиной с дневником в руках.
Быстро пробегая глазами записи за первую половину года, мисс Брэдли высматривала что-нибудь имеющее отношение к школьным учителям, особенно тем, кому можно было бы вменить убийство. Но ничего не было, кроме упоминаний о том, как она играла в теннис с мисс Фрили и однажды пила чай с миссис Бойл, а с Хэмстедом дважды. Вскользь говорилось о мисс Камден, как хорошо она организовала какие-то соревнования. Было в дневнике упомянуто и о том, как Келма однажды выходила на прогулку с детьми с Алкестой Бойл.
Записи за июнь и позднее, вплоть до школьного спектакля, миссис Брэдли читала медленнее, но найти там что-то для себя полезное также не удалось. Ничего оттуда нельзя было вытянуть, проливающее свет на обстоятельства ее гибели. Хелм, например, был там упомянут шесть раз, но все так, мимоходом. Переполох с ворами и разные с ним встречи. Без подробностей. Конечно, Келма Феррис, как и многие другие, кто ведет дневник, старалась не доверять бумаге факты, которые могли ее как-то скомпрометировать.
В дневнике было, конечно, сказано о неприятностях, предшествующих премьере спектакля. Ссора с мисс Камден из-за оставленной после уроков школьницы, разбитая статуэтка Психеи, инцидент с Харствудом и Греттой в кабинете рисования. Но без деталей и пояснений. Ничего о том, что Мойра Маллей позировала Смиту. Возможно, Келма об этом не знала. Если так, то девочку следует исключить из списка подозреваемых.
Миссис Брэдли заказала по телефону междугородный вызов. Сейчас еще не было четырех, так что занятия в школе не закончились. Кстати, сегодня последний полный учебный день. Завтра уроки закончатся раньше.
Алкеста Бойл подошла к телефону.
– Моя дорогая, выясните, пожалуйста, знала ли мисс Феррис, что Мойра Маллей позировала Смиту для Психеи, – попросила миссис Брэдли.
– Хорошо, – ответила Алкеста. – Думаю, лучше всего спросить у Дональда. Подождите минутку.
Протикало несколько десятков секунд. Наконец в трубке снова зазвучал голос Алкесты:
– Его я найти не смогла, так что пришлось спросить у девочки. Она думает, что никто не знал. Я отправляю ее на Рождество домой в Ирландию. Харствуд в классе на первом месте по успеваемости, а эта бедная девочка только на семнадцатом из двадцати. Не знаю даже, как ей помочь. Она должна получить стипендию.
– А в чем причина ее волнений? – спросила миссис Брэдли.
– То, что она обнаружила тело убитой. Никак не может прийти в себя.
Не успела миссис Брэдли закончить разговор, как позвонили к чаю. Хозяйка вошла, когда она заканчивала пить вторую чашку.
– Извините за беспокойство, миссис Брэдли, но тут пришел мужчина, по виду священник. Спрашивает вас. Вид озабоченный, даже не снял пальто и шляпу.
Молодой викарий действительно был взволнован.
– Что случилось, мой друг? – спросила миссис Брэдли, когда они вышли на улицу.
– Ваш знакомый, – хмуро ответил Уэллс, – в половине четвертого привел к себе в дом молодую женщину, а затем принялся носить ведрами морскую воду в свой бесовский вагон. Мне это очень не нравится.
– Идемте в гараж, мой друг, – сказала миссис Брэдли. – Это недалеко.
В гараже она позвала глубоким голосом:
– Том, где вы, дитя мое?
Парень тут же прибежал. Без фуражки, в комбинезоне.
– Заводите машину, быстро, – приказала миссис Брэдли.
– Сделаем, мэм. В одно мгновение, – заулыбался Том.
Автомобиль остановился у ворот жилища Хелма, и они, все трое, побежали по выложенной галькой дорожке. Миссис Брэдли громко постучала в дверь. Том сжимал в правой руке гаечный ключ.
Хелм открыл дверь. Он был в домашнем халате. Босые ноги сунуты в ковровые тапочки.
– Том, возвращайтесь к машине, – бросила через плечо миссис Брэдли.
– Как все неудачно получилось, уважаемая леди, – нервно усмехнулся Хелм. – Я только собрался принять ванну. Не думал, что кому-нибудь придет в голову нанести визит. Вода как раз согрелась.
– Я привела сына, как мы уславливались, – сказала миссис Брэдли. – Но если вы заняты, то не будем беспокоить. Пошли, Ноэль, дорогой.
Молодой викарий усердно строил из себя идиота, надеясь, что не переигрывает. У него хватало роста увидеть через плечо Хелма, что в гостиной никого нет. В центре ванна с водой, от которой идет пар. Затем он развернулся и медленно двинулся по дорожке к воротам.
– Извините, уважаемая леди, – глухо проговорил Хелм.
– Идите в дом, а то простудитесь, – сказала миссис Брэдли. – Примите ванну. А я приду в другой раз.
Она легонько втолкнула его внутрь, подождала, пока закроется дверь, а затем обошла дом, где ее встретил викарий.
Они украдкой понаблюдали в окно, как неистовствовал Хелм, молотя руками воздух. Трижды он пнул ванну ногой в тапочке.
– Пойдемте, друг мой, – сказала миссис Брэдли. – Тут нам больше нечего делать.
Молодой викарий вскинул голову.
– А как же женщина? Надо подождать ее, предупредить.
– Вам придется ждать очень долго, мой друг, – мягко проговорила миссис Брэдли. – Пока Хелм открывал нам дверь, я заметила, как она вылезла из окна спальни.
– Раздетая?
– Нет, успокойтесь. На ней был трикотажный костюм и дождевик. И она довольно молодая. Так что давайте поскорее сядем в машину и постараемся ее догнать.
Но их поиски была напрасны. Женщина исчезла.
Через неделю после отъезда миссис Брэдли домой на Рождество в гостинице «Качающаяся вывеска» нашли мертвую Сьюзан Козенс. Она утонула в ванне.
Как ни странно, это никого не удивило. Ведь гостиница была не то чтобы заколдованная, но бесы там водились, это точно.
Однако Майкла Спратта и его жену Дору в свое время разговоры суеверных жителей деревни не остановили. Этот достойный во всех отношениях и к тому же веселый человек сорока лет от роду купил «Качающуюся вывеску», что по Лондон-роуд, меньше, чем в пяти милях от Богнора, и славно зажил со своей женой Дорой, крупной, спокойной, трудолюбивой женщиной, сдержанной и любезной с окружающими. Люди находили ее также щедрой, ибо у Доры Спратт всегда можно было найти утешение и помощь в случае болезни и всяких неприятностей. Говорили, что их брак был неравный, но они с мужем представляли превосходную пару. Он шустрый, подвижный – ходили слухи, что Майкл когда-то был чемпионом по борьбе, – а она, с ее кажущейся вялостью, буквально кипела энергией.
Не прошло и года после покупки «Качающейся вывески», как у них родился сын. Многие в деревне прочили этой семье разные беды, а им все везло и везло. Деревенские поначалу старались эту стоящую на отшибе гостиницу обходить стороной, а вот тем, кто проезжал на машинах по Лондон-роуд, она была в самый раз. Так что бар Спратта, а также кафе, шесть прекрасных номеров и гараж никогда не пустовали. Гостями в основном были иностранцы и лондонцы. Там не раз останавливались пары, поженившиеся в Гретна-Грин, а однажды даже человек, сбежавший с деньгами фирмы. Любой посетитель был в «Качающейся вывеске» желанным, если вел себя тихо и платил как положено. Многие приезжали снова и снова, поскольку цены здесь были умеренные, еда и выпивка хорошие, а постели удобные. Когда Джону исполнилось двадцать, его отец разбогател настолько, что начал подумывать о расширении заведения. К тому же в «Качающейся вывеске» завелось привидение. Еще одна причина провести там уикенд. О гостинице Спраттов писали в газетах.
К сожалению, везение не длится вечно. И вот, почти совпав с двадцать первым днем рождения Джона, в этом районе открыли новую дорогу, и большинство стали ездить по ней, а не по Лондон-роуд, которая шла мимо «Качающейся вывески», и хозяева оказались если не полностью на мели, то в сильной зависимости от притока туристов, приезжающих на уикенды и в отпуска.
И сразу же деревенские вспомнили старый байки о проклятии, якобы довлеющем над этим местом. Семейство Спратт это только забавляло. Но их ожидала другая напасть, похуже. Когда Джон влюбился в Сьюзи Козенс.
Невысокая, ладно сложенная, хорошенькая, она была на три года старше Джона. Успела поработать продавщицей в Лондоне и вот теперь приехала помогать своей овдовевшей матери в деревенской лавке. Даже Майклу, весьма терпимому человеку, становилась дурно от мысли, что эта пустая, пахнущая дешевыми духами платиновая блондинка может стать его невесткой. А Сьюзи, в свою очередь, свысока смотрела на своих будущих родственников. Кстати, не отказавшись от того, чтобы найти кого-нибудь получше, если подвернется.
Джон был молод. В ее глазах это было существенным недостатком. Ей был нужен мужчина постарше и поопытнее. Да, крупный, сильный парень, но немногословный и без чувства юмора.
Были, конечно, очки и в его пользу. В деревне Ларкин, где жила Сьюзи, подавляющее большинство мужчин его возраста и постарше были фермеры. Джон, один из троих, составлял исключение. Остальные двое – сын приходского священника юный Эрик Гринейкр и шофер местного помещика тридцатилетний Рой.
