— Вчера в этой комнате я снял отпечатки пальцев у всех присутствовавших — у мертвого Кладовщика, Учителя, Преемника, Управляющего и одиннадцати оставшихся членов Совета. Вы это помните?
Да, они не могли забыть эту маленькую тайну внутри большой тайны. Но понимали ли они значение отпечатков?
— Вы знаете, почему я заставил каждого из вас приложить пальцы к штемпельной подушечке, а потом к листу бумаги?
Этого они не знали.
— Тогда я объясню вам. Поднимите руки и посмотрите на кончики ваших пальцев. — Члены Совета с сомнением смотрели на Эллери, но, когда Летописец поднял руки и посмотрел на них, сделали то же самое. — Смотрите внимательно. Видите маленькие линии, петельки и завитки, складывающиеся в определенный рисунок? — Все кивнули. — Этот рисунок можно перенести с пальцев на другую поверхность — особенно легко на сухую и гладкую. Вероятно, вы видели отпечатки ваших пальцев или пальцев ваших детей на стене?
— Все это нам известно, Элрой, — внезапно заговорил Летописец. — Но что это означает?
— Смысл в том, Летописец, что отпечатки любых двух человек в мире не могут оставить одинаковый рисунок — даже если они однояйцевые близнецы. Во внешнем мире были собраны миллионы отпечатков пальцев людей всех народов, рас и цветов кожи, и никогда отпечатки одного человека не совпадали в точности с отпечатками другого. Таким образом, можно сказать, что каждый человек носит на пальцах со дня рождения до самой смерти и даже после нее, пока тело не рассыплется в прах, серию признаков, по которым его можно отличить от всех других людей в мире. Теперь вы понимаете, что я имею в виду?
Судя по их сдвинутым бровям, они действительно пытались понять. Или поверить? Ибо все могло свестись к вопросу не понимания, а веры.
— Вы должны верить мне, — сказал Эллери. — Ведь я Элрой Квинан, чей приход во время великого бедствия был предсказан. — «Да простит меня за это Бог», — подумал он. — Теперь мы переходим к взвешиванию средств и сначала должны положить на весы отпечатки пальцев.
Эллери поднял молоток, держа его за края бойка и дно рукоятки.
— Вы увидите, что, когда я посыплю рукоятку белым порошком и осторожно сдую его, на рукоятке останутся отпечатки пальцев руки, которая сжимала ее, убивая Кладовщика.
Он положил молоток на стол и потянулся за своим несессером. Отпечатки забелели на темном дереве рукоятки. Эллери взял лист черной бумаги.
— Учитель, вы позволите мне снять отпечатки пальцев вашей правой руки?
Молчание было таким напряженным, что царапало слух. Но лицо Учителя оставалось безмятежным.
— Пусть будет так, как ты хочешь, Элрой, — ответил он.
Эллери взял руку старика — она была теплой и спокойной. «Если я забуду тебя, Иерусалим…»[70] Квин прижал пальцы патриарха к черной бумаге, проявил отпечатки белым порошком, положил бумагу рядом с молотком и достал лупу.
— Я хочу, чтобы вы все встали и по очереди посмотрели через увеличительное стекло на отпечатки, которые я снял у Учителя, а потом на отпечатки убийцы на молотке. Вы увидите, что они одинаковые.
Но увидят ли они? Примитивные народы, ранее не знакомые с фотографией, часто не могли узнать близких людей или предметы, запечатленные камерой. Здесь могло произойти то же самое. Когда члены Совета и остальные обследовали друг за другом отпечатки через лупу, некоторые из них кивали, а некоторые качали головой. Тем не менее Эллери подождал, когда они снова сядут, и сказал:
— Таким образом, благодаря отпечаткам Учителя на молотке мы знаем, что он, и только он, мог воспользоваться им для убийства Кладовщика. Это доказано. Но так ли это?
Удушливая пелена усталости вновь сковала Эллери, и ему приходилось бороться, освобождаясь от нее. Он повернулся к старику:
— Учитель, это вы после убийства собрали осколки разбитого кувшина и отправились к Гончару за новым?
— Это так, Элрой, — ответил старик.
— И ваша правая рука держала этот молоток?
На сей раз последовала небольшая пауза, прежде чем Учитель повторил тем же спокойным голосом:
— Это так, Элрой.
Рот Эллери наполнился желчью, и он судорожно сглотнул.
— Итак, мы установили, что Учитель имел возможность и средства для убийства Кладовщика — что он был здесь и его рука держала молоток. Теперь мы должны взвесить третий и последний фактор виновности — мотив.
* * *
Украв ключ Учителя от санктума и сделав по нему дубликат, Сторикаи согрешил намерением, — продолжал Эллери. — Но после этого он стал грешить фактически, совершив три преступления против Квинана и Учителя.
Сторикаи вошел в священный дом, не позвонив в колокол и не будучи впущенным туда Учителем, — это было первое преступление. Он вошел в запретную комнату, куда имел право входить только Учитель, — это второе преступление. И он наложил свои алчные руки на казну — это третье преступление.
Таким образом, на протяжении пяти постыдных минут Кладовщик Сторикаи согрешил против всех вас, его братьев в Квинане, в целом, а также против своего и вашего Учителя в частности. Надеюсь, вы понимаете, что Учитель, каким бы мудрым и почтенным он ни был, остается человеком из плоти и крови, подверженным тем же слабостям, что и все мы. Что, застав Сторикаи в процессе свершения трех грехов против законов и обычаев Квинана, ваш Учитель не справился с великим гневом и обрушил его на грешника с помощью тех орудий, которые оказались под рукой, — кувшина и молотка.
Эллери посмотрел на два ряда лиц, уверенный, что теперь, наконец, он увидит на них согласие и даже облегчение. Но перед ним были те же смущенные и испуганные люди.
В чем же дело?
— И теперь, — снова заговорил он, — я больше не могу откладывать самый важный вопрос.
— Найди правду, и мы будем… — сказал Учитель. Он добавил что-то еще, но Эллери не был уверен, сказал ли старик «в безопасности» или «спасены».
Ладно, это не имеет значения. Эллери набрал воздух в легкие:
— Учитель, вы убили Кладовщика Сторикаи?
Патриарх ответил сразу же, и его ответ так потряс Эллери, что ему пришлось опереться на стол.
— Ты так говоришь, — прозвучал глубокий голос Учителя.
Члены Совета собрались в конце стола, о чем-то вполголоса споря. Очевидно, им не удалось прийти к согласию, так как Летописец подошел к Управляющему и что-то шепнул ему на ухо. Управляющий кивнул и обратился к Эллери:
— Меня попросили сказать тебе, Элрой, что некоторые члены Совета в недоумении насчет рисунков на молотке, которые ты называешь отпечатками пальцев. Они говорят: «Элрой утверждает, что отпечатки на молотке те же, что Учитель оставил на бумаге, но мы не можем быть уверены, что эти черточки и петельки одинаковые. Как же Элрой может быть в этом уверен? В таком серьезном деле не должно быть сомнений».
Эллери устало повернулся к Преемнику, который почти все время сидел неподвижно, как окаменелый.
— Пожалуйста, дайте мне несколько листов бумаги.
Ему пришлось повторить просьбу, поскольку Преемник, кажется, не только окаменел, но и оглох. Молодой человек вздрогнул, густо покраснел, поспешил в скрипториум и вскоре вернулся с бумагой.
Эллери раздал по листу каждому члену Совета. Теперь их было только десять, так как Раба отнесли домой — он был слишком болен, чтобы и дальше оставаться в зале собраний.
Обойдя вокруг стола и сняв у всех членов Совета отпечатки пальцев, Эллери сказал:
— Теперь перед каждым из вас лежит лист бумаги с отпечатками его пальцев. Я прошу вас сделать следующее. Пусть каждый нарисует на своем листе под отпечатками тайный знак — круг, крест, маленькое дерево, — какой угодно. Только не говорите и не показывайте мне, какой знак вы нарисовали. — Он полез в несессер и бросил на стол несколько карандашей. — Можете передавать карандаши друг другу. А сейчас я повернусь спиной, чтобы не видеть, что вы делаете. — Эллери осуществил свое намерение. — Поставьте на бумаге знаки и запомните, какой именно вы нарисовали.
Он терпеливо ждал, слыша за спиной шарканье ног, тяжелое дыхание и шелест одежды.
— Готово?
Звуки прекратились.
— Да, — ответил Управляющий. Эллери не стал поворачиваться.
— А теперь, Управляющий, соберите листы с отпечатками.
— Я сделал это, — вскоре сообщил Управляющий.
— Перемешайте листы, чтобы я не мог догадаться по их порядку, кому какой принадлежит.
— Это тоже сделано, Элрой, — после очередной паузы сказал Управляющий.
Эллери повернулся. Десять листов лежали на столе аккуратной стопкой. Под озадаченными взглядами присутствующих он придвинул табурет, сел и достал из кармана пятнадцать наборов отпечатков пальцев, снятых вчера, — на каждом была обозначена должность обладателя отпечатков. Эллери взял верхний лист из стопки с неидентифицированными опечатками и сравнил его с верхним листом идентифицированной серии. Отпечатки не совпали, и он перешел ко второму, а затем к третьему листу из старого комплекта. Отпечатки на четвертом листе были теми, которые он искал.
