С обычным интересом он наблюдал за последними церемониями, но когда в камеру поспешно вошел капеллан, мистер Тодхантер вежливо попросил его не затрагивать вопросы религии. Он готов умереть, он примирился со всем человечеством — этого вполне достаточно.
Задумчиво он спросил о палаче, который, как ему было известно, провел ночь в тюрьме, и выразил надежду, что палачу хорошо спалось. Мистер Тодхантер был разочарован, узнав, что мрачный представитель власти тайком подглядывал за ним предыдущим вечером, прикидывая длину петли. Если бы мистер Тодхантер знал об этом, он постоял бы спокойно, давая палачу возможность точно оценить его рост.
Врач, побывавший в камере незадолго до восьми, втайне восхитился стойкостью пациента. Он никак не мог поверить, что мистер Тодхантер не ощущает никакого волнения.
По просьбе заключенного в последний день в его камере несли дежурство Берчман и Фокс. Они тревожились гораздо сильнее мистера Тодхантера.
За завтраком — бекон, яйца и две чашки превосходного кофе — мистер Тодхантер с легким удивлением заметил:
— Обреченному предлагают сытный завтрак — ну и ну! Значит, это правда. С другой стороны, а почему бы и нет?
Мне он пришелся по вкусу, — после завтрака он попросил сигарету, получил ее и впервые за много месяцев с наслаждением затянулся. — Говорят, перед смертью теряются вкусовые ощущения, — продолжал он, обращаясь к Фоксу. — Это неправда. Сигарета на редкость приятная.
В девятом часу в камеру явился взвинченный начальник тюрьмы.
— Все в порядке, Тодхантер?
— Да, спасибо, — и мистер Тодхантер вдруг усмехнулся. — Не бойтесь, падать в обморок я не собираюсь.
— Если хотите, вам принесут стакан бренди.
— Врач запретил мне спиртное, — пожалел мистер Тодхантер и снова усмехнулся. — Аневризма может не выдержать, а ответственность падет на вас.
Начальник тюрьмы попытался улыбнуться, но не смог. Взмахом руки он выпроводил надзирателей из камеры.
— Послушайте, всем нам не по себе — конечно не так, как вам, но вы же понимаете, каково нам приходится… Попробуйте просто воспринимать предстоящее, как операцию — только и всего. Она абсолютно безболезненна и занимает считанные секунды. Уверен, вы будете держаться молодцом, и… ну, вы же понимаете…
— Само собой, — подтвердил мистер Тодхантер. — Я чрезвычайно признателен вам. Пожалуйста, не волнуйтесь. Я ничего не боюсь.
— Не могу поверить, — изумленно выговорил начальник тюрьмы и замялся. Вот, собственно, и все. Все мы надеялись, что расстанемся с вами иначе, но… Так что придется идти до конца. Я скоро вернусь с шерифом и остальными. В девять часов.
— Конечно, — дружески откликнулся мистер Тодхантер. Он сел за стол и задумался о том, все ли он упомянул в завещании. Даже если что-то и забыл, исправлять ошибку уже поздно. — У меня такое чувство, словно я, боясь опоздать на поезд, слишком рано приехал на вокзал, — признался он. — Чем обычно приговоренные к казни занимаются в последний час, Берчман?
— Пишут письма, — объяснил надзиратель.
— Отличная мысль, — обрадовался мистер Тодхантер. — Я напишу другу, — он сел и написал короткое письмецо Ферзу, ограничившись тем, что не может объяснить свои чувства, поскольку не чувствует ничего, кроме опустошенности, и на этом его фантазия иссякла. Он еще раз поблагодарил Ферза за все и обнаружил, что потратил на письмо всего пять минут. — Остальные заключенные заперты в камерах? — вдруг спросил он.
Берчман покачал головой.
— Нет, так мы давно не делаем. Почти все они в мастерских, подальше от двора.
Мистер Тодхантер кивнул и зевнул. Сегодня утром он впервые за месяц аккуратно оделся в собственную одежду, как полагалось.
— Может, сыграем во что-нибудь? — лениво предложил он. — Вот уж не думал, что сегодня утром мне станет так скучно! Но мне и вправду скучно. Как странно… Чем бы это объяснить?
— Все очень просто, — ответил Фокс. — Вы же не боитесь.
Мистер Тодхантер с удивлением взглянул на него.
— Не знал, что вы психолог, Фокс. Но вы, похоже, попали в точку. Это ожидание ничем не лучше и не хуже других, поскольку предстоящее не вызывает у меня неприятия. Точно так же ждешь в приемной у дантиста. Интересно, все ли приговоренные к казни испытывают те же чувства?
— Немногие, — ответил Берчман, выкладывая на стол карты. — Во что вы хотели бы сыграть?
— В бридж, — не раздумывая, выпалил мистер Тодхантер. — Единственная достойная игра. Да, я не против последнего роббера. Может, позовем четвертым капеллана?
— Позвать его? — с сомнением переспросил Фокс. Мистер Тодхантер отделался от капеллана вскоре после завтрака, опасаясь докучливых разговоров: он знал, какими надоедливыми бывают служители церкви.
— Да, пригласите, — кивнул мистер Тодхантер.
Фокс вышел за дверь и обратился к кому-то, кто ждал в коридоре. Капеллан явился через пару минут. Даже если он не одобрял решение заключенного провести последний час жизни за карточной игрой, то оказался славным малым и промолчал. Они разбились на пары, Фокс принялся сдавать.
Взяв свои карты, мистер Тодхантер хмыкнул. У него оказался большой пиковый шлем. Сразу большой шлем.
Без двух минут девять за дверью камеры послышался стук подошв по бетонному полу.
— Идут, — приглушенно объявил капеллан, повернулся к мистеру Тодхантеру, порывисто потянулся и пожал ему руку. — До свидания, Тодхантер! Знаю, вы недолюбливаете сантименты, но мне хотелось попрощаться с вами. Я рад, что мы встретились. Что бы вы ни совершили, вы лучше меня.
— Вы и вправду так считаете? — изумленно переспросил благодарный мистер Тодхантер. Дверь камеры открылась, он встал. К его удивлению и удовольствию, его сердце продолжало биться ровно, как прежде. И руки не дрожали.
В камеру вошла небольшая процессия: начальник тюрьмы, его заместитель, врач и два незнакомца. Один из них скорее всего шериф, а другой…
Другой, коренастый мужчина, выступил вперед, шаркая подошвами. Он держал в руках предметы, на которые мистер Тодхантер уставился с нескрываемым любопытством.
— Еще несколько секунд и все будет кончено, старина, — дружелюбно пообещал палач. — Заложите руки за спину.
— Минутку, — попросил мистер Тодхантер. — Мне стало интересно… Можно взглянуть на эти… как вы их называете? Путы?
— Это ни к чему, старина, — принялся уговаривать палач. — Времени у нас в обрез, и…
— Покажите ему, — резким тоном вмешался начальник тюрьмы.
Палач подчинился, и мистеру Тодхантеру представилась возможность рассмотреть легкие ремни у него в руках.
— Они представлялись мне более громоздкими, — заметил он и перевел любопытный взгляд на лицо палача. — Скажите, — продолжал он, — вам никогда не случалось получать удар в челюсть здесь, в камере смертников?
— Нет, конечно, — ответил палач. — Обычно они…
— Ну что ж, — перебил мистер Тодхантер, — в таком случае этого вы никогда не забудете, — и он изо всех сил ударил палача кулаком в подбородок. От неожиданности тот рухнул навзничь, мистер Тодхантер повалился на него.
В камере поднялась суматоха. Надзиратели бросились к упавшим, палач поднялся сам. А мистер Тодхантер не шевелился.
Врач встал на колени и сунул ладонь под жилет мистера Тодхантера, затем перевел взгляд на начальника тюрьмы и кивнул.
— Он мертв.
— Слава богу! — отозвался начальник.
Ферз пригласил мистера Читтервика на ленч в клуб "Оксфорд и Кембридж". После смерти мистера Тодхантера прошла неделя, Ферз рассказывал собеседнику о письме от покойного.
— Я уверен: страха он не ощущал. А почему бы и нет, в конце концов? Смерть не так страшна. Ужасной ее делает наше воображение.
— Надеюсь, он был избавлен от мучений… — пробормотал мистер Читтервик. — Он был прекрасным человеком и заслуживал легкой смерти. Хотел бы я знать, что произошло в камере, — в газетах сообщалось, что повесить мистера Тодхантера так и не успели: он умер своей смертью, оказав сопротивление палачу.
Ферз, который всегда все знал, поделился с собеседником сведениями.
Мистер Читтервик восторженно ахнул.
— Это на него похоже, — закивал он. — Должно быть, он все обдумал заранее. Боже мой, какая честь для меня — быть его другом!
Ферз окинул взглядом гостя.
— Да, вы оказали ему большую помощь — и вы, и сэр Эрнест Приттибой. Но сэр Эрнест ни в чем не виноват. Он ничего не знал.
— Что вы имеете в виду? — занервничал мистер Читтервик.
Ферз засмеялся.
— Не волнуйтесь, для этого нет причин! Но думаю, будет лучше поговорить обо всем начистоту.
— О чем?
— Да о том, что прекрасно известно нам обоим, — без обиняков продолжал Ферз. — О том, что Тодхантер не убивал эту Норвуд.
