Ознакомительная версия.
Лаймово-зеленый «капри» — такую машину Потрошитель водил в 1975-м. Надо было и про это стукнуть. Впрочем, Трейси никогда всерьез не думала, что это он. Слишком эгоцентричен, некогда ему никого убивать. Тем не менее у нее появилась новая зарубка — первое разбитое сердце. Она медленно, но неуклонно продвигалась от одной жизненной вехи к другой.
Линда Паллистер стакнулась с кем-то из партии лейбористов, переехала в дом возле Раундхея, обыкновенный межвоенный одноквартирник в ряду таких же, совсем не в ее стиле. Родила Хлою, и в том же году у Барри родилась Эми. По такому случаю Барри и Барбара вместо крещения устроили посиделки. Сосиски в тесте, пирог со свининой, торт, испеченный матерью Барбары, и ящик «Асти Спуманте». Трейси не пригласили.
Линда Паллистер тоже закатила своему ребенку вечеринку. Трейси не пригласили и туда. У Линды, конечно, никакой свинины не подавали. Ходили слухи, что Линда кормила гостей плацентой. Интересно, размышляла Трейси, жареной или сырой?
Рэй Стрикленд застрял в чине старшего детектива-инспектора. Говорил, что доволен, — мол, неохота всю жизнь рулить за столом. А вот Ломакс добрался до самой верхушки и пожал все лавры.
Жизнь текла своим чередом. Не успела Трейси оглянуться, как уже отпахала тридцать лет и напивается на собственной отходной.
Июнь
— И ты сам видел? Как бедная Тилли упала под поезд? Ты-то что там забыл?
— Я ни при чем, — сказал Джексон.
— Следствие постановило, что это несчастный случай, — сказала Джулия. — И я рада — Тилли не похожа на самоубийцу. У нее, правда, развивалось слабоумие, она совсем была бедненькая, так что, в общем, не разберешь, что там у нее в голове. Я ходила на похороны, в Святом Павле в Ковент-Гардене. Прекрасная служба, куча народу, говорили про дорогушу Тилл всякие приятные слова. Ее подруга дейм Фиби Марч прочла панегирик, совершенно украла спектакль, конечно, но вышло хорошо, очень душевно — куча анекдотов про то, какой Тилли была в молодости.
Джулию только заведи ключиком — и пусть дальше бегает сама.
Джексон забрал ее со съемочной площадки «Балкера» и подвозил в аэропорт. Ей дали отпуск на пару недель. Ее персонаж, судмедэксперт Беатрис Батлер, отдыхала в коме, поскольку на нее напал обезумевший родственник одного… ой, можно подумать, Джексону интересно.
Джулия играла с собакой — сидела на корточках и гладила пса по хребту, будто массажистка.
— Перевернись и умри за Британию и королеву, — скомандовала она, и собака перевернулась и застыла на спине, задрав лапы в воздух.
Впечатление такое, будто пес втюрился в Джулию. А сама Джулия, само собой, влюблена во всех собак на планете. К сожалению, от всех собак на планете она чихает.
— У этого пса раньше хозяйка была женщина, — сказала Джулия.
— А теперь мужчина, — огрызнулся Джексон.
Он прилаживал детское сиденье, наконец купленное для Натана. («Давно пора», — сказала Джулия.) Спасибо маячку Брайана Джексона: в последнюю минуту удалось вызволить со штрафной стоянки благодарный «сааб» — таинственно лишившийся Девы Марии с лампочкой, — и его не успели отправить на аукцион. «Сааб» нашли на территории Фаунтинзского аббатства, что немало озадачило Джексона. Как будто Джейн знала, куда он хотел поехать, и решила добраться туда первой.
— Да ну, какая ахинея, — сказала Джулия.
Натан ходил за ним хвостом и рассказывал про динозавров, еле выговаривая их имена. «Велоцираптор, авацератопс, диплодок». Джексон не понял, знает ли сын, что они уже вымерли, и не стал спрашивать, опасаясь раскрыть некую тайну вроде Санта-Клауса или Зубной Феи. Джексон не подозревал, что четырехлетка способен произнести слово «авацератопс». Он почти не помнил Марли в этом возрасте — ее текущее угрюмое воплощение уже заслоняло прежние, солнечные. Само собой, он многого не знал о четырехлетних мальчиках. Он-то считал, его сын младенец, — страшновато смотреть, сколь далеко тот ушел по пути к мужчине. Однажды этот мальчик обгонит его, обойдет на повороте в эстафетной гонке бытия. И так оно и будет продолжаться до бесконечности, пока не погаснет солнце, или не упадет метеорит, или этот чертов вулканище под Йеллоустоном не заворчит, просыпаясь.
— Ну, все умирает, — сказала Джулия, увлеченно почесывая собаке пузо и сдерживая чих. — Так уж оно устроено. Omnia mors aequat[198]. Великий уравнитель.
— Из тьмы пришел ты и во тьму возвратишься, — сказал Джексон. Мрачно.
— По-моему, в прах, а не во тьму, — сказала Джулия. — И мне больше нравится думать, что мы пришли из света и уйдем туда же.
— Какой наполовину полный у тебя стакан.
— У одного из нас должен ведь быть наполовину полный, — сказала она. — А то он получится совсем пустой.
«У одного из нас», как будто они пара. И однако же, она едет в отпуск в Италию «с другом».
— С кем? — спросил Джексон, и она пожала плечами:
— Просто с другом.
— А еще невнятнее ты не могла бы?
И это невзирая на то, что Джексон предложил, допустим, съездить в отпуск куда-нибудь втроем. Шаг на пути к примирению — может, к воссоединению даже.
— Семейный отпуск? — спросила она, а Джексон поразмыслил и ответил:
— Да, пожалуй, я как раз об этом.
Джулия наморщила нос и сказала:
— Нет, миленький, это вряд ли.
Он ужасно расстроился — сам удивился. Впрочем, женщины полны сюрпризов. Какую ни возьми, как ни поверни, что ни день.
— А Джонатан-то где? — спросил он.
Джулия подняла руку, словно машину тормозит, останавливает гигантскую фуру:
— Про Джонатана я говорить не хочу, ясно?
— Не беспокойся, я счастлив ни единожды не помянуть его имени.
— Бедный мальчик, — сказала она, обхватив руками своего мальчика. Их мальчика.
— Майкл.
— Сколько он пережил.
— Теперь оклемался.
— Как мы с тобой? — спросила Джулия. — После того, что с нами было в детстве?
— Да. Вот именно так.
В эту минуту Майкл Брейтуэйт летит в Новую Зеландию. Встреча брата и сестры. Славный малый, весь в джинсе, грузный, нездоровый, жизнерадостный. Больше всего на свете обожает сидеть у своего бассейна и жарить барбекю с женой и детишками. Сколотил состояние на металлоломе. Некоторые люди живут вопреки всему.
— Как и мы с тобой, миленький, — сказала Джулия, похлопав его по руке.
Линда Паллистер возвратилась в Лидс — она предстанет перед судом и ответит за свои поступки. («Ах, круговорот времен», — сказала Джулия.) Помогла исчезнуть четырехлетнему свидетелю. Отправила его в раундхейский приют к монашкам, поменяла ему имя. И ни словом никому не обмолвилась о Николе. Монашкам сказала, что он врунишка, все время врет — о сестре, о том, что его папа убил маму. Когда Майклу исполнилось восемнадцать, ему вручили свидетельство о рождении и он узнал, как его зовут, но Линда Паллистер не проявилась, не сказала ему правды о матери или о сестре.
— Ее вынудили, — сказал Майкл Брейтуэйт, — угрожали ее ребенку.
— Это не повод, — хором сказали два Джексона.
Брайан Джексон, Майкл Брейтуэйт и Джексон обедали в бистро отеля «Коллз, 42». Джексон, которого после вокзала еще потряхивало, заменил обед стаканом виски.
Воспоминания Майкла Брейтуэйта блекли, в конце концов доска была вытерта начисто, но он понимал, что внутри обитает пустота, которая в итоге его доконает.
— Реабилитационный центр, терапия, — пожал плечами он. — Меня зовут Майкл Брейтуэйт, и я алкоголик, в таком духе. — (Джексон виновато отставил стакан.) — Решил поискать, — сказал Майкл Брейтуэйт.
— И нашел меня, — просиял Брайан Джексон. — Двадцать лет в столичной полиции. Дай мне задачу, и я с ней как собака с костью. — (Джексон уже счел было Брайана Джексона своим доппельгангером — бог его знает почему, — но видел теперь, что в действительности тот его негатив.) — Вычислил Линду Паллистер, назначил встречу, — продолжил Брайан Джексон. — Собака, кость, все такое. Она все выболтала — ну, большую часть, хотела душу облегчить. Потом передумала, конечно, испугалась.
У него зазвонил телефон — первые такты бетховенской Пятой, «да-да-да-да-а-а». В телефоне — полная безвкусица. Брайан Джексон на звонок не ответил.
— Спрос не падает, — сказал он Джексону.
Выходит, Брайан Джексон не припрятал Линду Паллистер. Она, вопреки заверениям ее дочери Хлои, просто-напросто сбежала.
— Дала деру, — сказал Брайан Джексон. — Не захотела кино досматривать. — Села на «ИзиДжет» до Малаги, спряталась, как бандит какой, в дешевой квартирке на Коста-дель-Соль.
— Но какая банальщина, да? — сказала Джулия. — Люди боятся потерять работу, репутацию, семью. Как-то хочется, чтобы трагедии были драматичнее.
Рефлекс побуждал возразить, но Джексон поразмыслил и заподозрил, что Джулия, пожалуй, права. Его сестра, такая красавица, красивее, чем он в силах вспомнить, хотела совершенно обычной жизни, а получила совершенно обычное убийство. Случайный акт насилия. Девочка открыла не тот ящик. С позиций ее убийцы Нив могла быть кем угодно — той, что пришла до нее, той, что пришла после. Уж лучше кончить в огне у столба, прыгнуть с горного уступа, пускай лучше волки разорвут, чем отдать свою жизнь в руки неизвестного отморозка, что караулит на автобусной остановке.
Ознакомительная версия.
