Мейсон в удивлении посмотрел на нее.
— Я вмешиваюсь в ваши дела?
— Да, и вы это прекрасно знаете.
— Может быть, вы присядете и все подробно расскажете?
— Я не собираюсь этого делать. Этой ужасной рекламы в утренних газетах вполне достаточно. Мне известно, что мой отчим звонил вам вчера по срочному делу. Нужно отдать вам должное за этот план.
— Какой план? — поднял брови Мейсон.
— Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Выловить банку, подменить письмо и вложить лишние полторы тысячи долларов и… Ради Бога, скажите, что вы собираетесь сделать, мистер Мейсон?
Адвокат улыбнулся и сказал:
— Но не сейчас, когда вы в таком настроении, мисс Эндрюс. Разговор произойдет только тогда, когда вы сможете взглянуть на дело совершенно спокойно.
— Но я желаю знать!
— Вы сейчас слишком возбуждены и не в состоянии внимательно слушать.
— Я имею право!
— Вы еще не объяснили мне, почему.
— Вы прекрасно знаете, почему. Это письмо было послано мне.
— Теперь давайте выясним, — спросил Мейсон, — письмо было точно адресовано вам?
— Вы прекрасно знаете, что да.
— Откуда я могу это знать?
— Возможно, от моего отчима, который все время сует нос в мои дела, нашел на моем столе письмо, прочитал его, а затем положил на место.
— А как вы узнали об этом?
— Я предусмотрительно пометила место, где лежало письмо. Мне просто хотелось знать, кто суется в мои дела.
— Должен ли я это понимать как отсутствие особой любви между вами и отчимом? — спросил адвокат.
— Ничего подобного. Я люблю его. Это внимательный, заботливый и беспокойный человек, который постоянно обо мне печется.
— Ну и что же мы сделали?
— Не знаю. Поставили меня в чертовски трудное положение. Я должна была передать шантажистам полторы тысячи долларов. Кто-то увеличил сумму до трех тысяч, кто-то в добавление к моим вложил еще полторы тысячи долларов. Вдобавок появляется некая кинозвезда в бикини. Ее фотография на первых страницах газет, деньги в полиции и… Откровенно говоря, слишком много придется платить.
— А что, от вас потребовали нового платежа?
— Нет еще, — ответила Розена, — но я чувствую, что это произойдет.
— Может быть, вы объясните мне, почему вы так уязвимы?
— Что вы имеете в виду?
— Почему шантажист выбрал именно вас?
— Я полагаю, что мы все уязвимы. В сущности, у каждого есть своя тайна.
— А что за тайна у вас?
— Это не ваше дело. Я понимаю, что вы пытаетесь как-то оградить меня, но я здесь именно потому, мистер Мейсон, что не нуждаюсь в вашем покровительстве. Я хочу сама вести свои дела.
— А мне бы хотелось, — заметил адвокат, — чтобы вы осознали, что, как только вы начнете игру с шантажистами, с вами будет покончено. Вы заплатите один раз, второй, третий, а затем будете платить до тех пор, пока у вас не выкачают все деньги.
— Никто не сможет обобрать меня до нитки. Просто я выигрываю время, вот и все.
— Выигрываете время? Для чего?
— Для того, чтобы повести свою игру. Я сама веду свои дела и не нуждаюсь в вашей помощи.
— Вы, случайно, не пытаетесь кого-нибудь выгородить? — спросил Мейсон.
— Это не ваше дело. Я говорю вам с глазу на глаз — держитесь в стороне от этого дела и не мешайте мне.
— Как вы не понимаете, что шагаете по зыбучим пескам. Вы погружаетесь с каждым шагом все глубже и глубже…
— Я знаю, что делаю, мистер Мейсон. Я хочу выиграть время. Именно поэтому я заплатила полторы тысячи.
— Затем они выдвинут новые требования.
— К этому времени они сломают себе шею.
— А вы очень решительная женщина.
— И изобретательная, — с улыбкой добавила она. — Не забывайте этого.
Мейсон в задумчивости посмотрел на посетительницу.
— Может быть, вы все-таки скажете мне, что у вас на уме, мисс Эндрюс.
Я могу дать вам совет, который поможет, если так можно сказать, объединить наши силы.
Она резко покачала головой.
— Эта информация, о которой идет речь в письме, вам она известна?
— Да.
— Может, расскажете?
— Конечно же нет. Это мое и только мое личное дело.
— Вполне возможно, — сказал Мейсон, — что по каким-то причинам вы полагаете, что сможете выиграть несколько дней или недель, а затем изменить ситуацию в лучшую для вас сторону.
— Может быть.
— Неужели вы думаете, что с течением времени что-нибудь изменится?
— Да.
— Люди, приславшие письмо, звонили вам по телефону?
— Думаю, это вполне естественно.
— Они как-нибудь выдали себя?
— Я не собираюсь обсуждать это… Цель моего визита, мистер Мейсон, убедить вас не вмешиваться. Я не нуждаюсь в услугах адвоката. Я все делаю сама, у меня свои планы, я сама веду свои дела и не потерплю вмешательства. Поэтому прошу вас держаться в стороне от моих дел. Таково мое официальное заявление.
Произнеся эти слова, она резко повернулась и вышла из кабинета.
Мейсон повернулся к Делле Стрит:
— Попытайся дозвониться до Бэнкрофта.
Несколько минут спустя секретарша сказала:
— Он на линии.
— Алло, Бэнкрофт, — произнес Мейсон. — У меня только что была ваша падчерица. Она прямо-таки горела от ярости.
— Интересно, откуда она узнала о вас?
— Очевидно, ей стало известно, что вы звонили мне вчера утром и назначили срочную встречу. Она также уверена, что вы прочитали полученное ею письмо, пока ее не было дома. Вы положили его не на то место, и она это заметила.
— Что же хочет Розена? — спросил Бэнкрофт.
— Она заявила мне, что ей не нужен адвокат, что она сама в состоянии позаботиться о себе, что у нее свои планы, и она не хочет, чтобы я вмешивался.
— Меня не волнует, что она сказала, — ответил Бэнкрофт. — Делайте свое дело. Она молода, энергична и самоуверенна. Слишком самоуверенна. Она полагает, что может справиться с профессиональными шантажистами. Но как она ошибается!
— Может быть, — заметил Мейсон, — поскольку она знает, что вы видели письмо и беспокоится о вас не меньше, чем вы о ней, вам следует откровенно поговорить с вашей падчерицей? Вы можете с ней спокойно все обсудить.
— Нет, она должна первой прийти ко мне, первой сломать стену недоверия между нами. А до тех пор, пока она не доверяет мне, я не буду вмешиваться. Тем более, что письмо послано ей.
— Учитывая ее требования о невмешательстве в ее дела, я чувствую себя несколько связанным.
— Что вы имеете в виду?
— Я не могу выступать от ее имени.
— А вам не следует этого делать, — заметил Бэнкрофт. — Вы представляете меня. Я не хочу, чтобы в обществе стали известны кое-какие факты. Я должен этого добиться. Я имею полное право нанять вас как своего адвоката. Тем более, вы так опытны, что заставили шантажистов отступить.
Делайте свое дело… Кстати, вам нужны еще деньги?
— Пока нет.
— Как только понадобятся, сразу же звоните. Но мне не хотелось бы, чтобы Розена оказалась в опасности.
— Хорошо. Мы сделаем все возможное.
— Допустим, шантажисты думают, что она обманула их?
— Вряд ли. Они скорее полагают, что кто-то из их же банды решил получить лишние полторы тысячи. Такова будет их первая реакция, ведь ваша падчерица делала все так, как они требовали. Далее, они уверены, что по ошибке выловили не ту банку, а шумиха в газетах заставит их изрядно понервничать.
— Тем не менее меня беспокоит безопасность Розены.
— У нее постоянная вооруженная охрана.
— И она знает об этом?
— Нет еще.
— А может узнать?
— Конечно.
— Тогда она может причинить вам массу беспокойства.
— К этому времени, — сказал ему Мейсон, — почти наверняка на первом плане будут другие события.
— Хорошо. Вам виднее, — сказал Бэнкрофт. — Однако мне хотелось бы, чтобы вы знали, что Розена очень решительна и вооружена.
— Что?
— Она вооружена. По крайней мере, я так думаю. Либо Розена, либо Филлис, моя жена, в общем, кто-то из них взял мой револьвер тридцать восьмого калибра, который лежал в ящике туалетного столика.
— Вы в этом уверены?
— Всего несколько минут назад я решил, что неплохо иметь револьвер под рукой и заглянул в ящик. Оружия там не оказалось. Либо Розена, либо Филлис взяли револьвер.
— Когда вы видели его? — спросил Мейсон.
— Он все время лежал в ящике.
— Меня интересует, когда вы видели его в последний раз?
— Точно не знаю, примерно неделю назад.
— Где сейчас ваша жена?
— Все еще в городе. Делает приготовления к благотворительному балу.
— Лучше было бы, если бы вы с ней приехали сюда. Небольшой семейный разговор при таких обстоятельствах был бы не лишним.
— Я-то не против, — ответил Бэнкрофт. — Но в данном случае инициатива в их руках.
— Лучше бы вы сделали так, как я сказал, пока Розена не проявила своей собственной инициативы и не воспользовалась вашим револьвером.
