— Дарите?
— Что дарите? — не понял Швисс.
— Фотографии. Жене покажу, а то она меня упрекает, что слаб стал… Пусть полюбуется! Не так уж я и слаб, раз трех молодок в постели обслуживаю!
— А если мы их опубликуем?
— Дурак вы, герр Швисс! А я сообщу, по какому поводу вы на меня компромат собирали. Возможно, я уйду на пенсию или, наоборот, в политику. С такой-то рекламой за меня вся молодежь Украины проголосует! Что же касается вас… Персона нон грата на вечные времена! Ну так что, дарите?
— Дарю! — Швисс еще раз подумал о том, какими ошибочными оказались выводы психолога, и решил, что завтра же его уволит.
— Вот это другое дело.
— Контракт завтра переделают. Ваша идея насчет трех параллельных направлений мне нравится. На первое время получите пять миллионов…
— Десять!
— Пять! Я не жмот, как вы изволили выразиться, но такая крупная, даже по нашим меркам, сумма неизбежно привлечет внимание налоговых органов, а вам это ни к чему. Надо будет — еще один контракт подпишем. Я не политик, а бизнесмен, на мое слово можно положиться… Да и чем вы рискуете? Не будет денег, не будет работы. Это я рискую! — Убедили. На сегодня все?
— Все.
— Где там ваши красотки?
— Какие?
Яблочко ткнул пальцем в черный конверт.
— Только велите, чтобы не снимали. Неприятно как-то, дело все-таки интимное… А черненькая очень даже ничего. Немка?
— Полька.
— А-а… Славянская кровь — она сразу чувствуется!
Швисс ушел, предварительно позвонив кому-то по телефону. Яблочко с хрустом потянулся в кресле, предвкушая приятный вечер в обществе молоденьких симпатичных особ, разделся и отправился в душ.
По приезде из Германии Николай Иванович вызвал Серегу, и тоненькая папочка с немецким договором перекочевала в руки новоиспеченного директора.
— Значит так, — инструктировал его Яблочко, — поедешь в банк, заключишь депозитный договор.
— А на какую сумму? У нас же на счете ни копья…
— Деньги должны быть уже на счете. Пять миллионов евро.
— Сколько, сколько? — недоверчиво спросил Серега.
— Пять миллионов евро, — четко выговаривая каждое слово, повторил Николай Иванович и, довольно улыбнувшись, добавил — Повторить?
— Ни фига себе…
— В банке подойдешь к Сергею Ивановичу, начальнику операционного отдела, он в курсе и все сделает. Понятно? Да, чуть не забыл. Снимешь наличными двадцать пять тысяч гривен.
Пять тебе, остальное отдашь мне. Это твоя зарплата за первый месяц работы. Позвонишь бухгалтеру, она подготовит все документы для банка.
Сергей молча кивнул. От волнения сперло дыхание: штука баксов за месяц работы, которой и не было совсем! Ничего себе! Чего же тогда дальше ждать?
— Потом позвонишь по этому телефону. — Яблочко протянул Сереге бумажку с небрежно написанным номером телефона и именем «Алексей». — Он отдаст тебе два экземпляра договора субподряда, подпишешь и поставишь печати на обоих. Один привезешь и отдашь мне, другой оставишь Алексею.
— Что за договор субподряда?
— Мы нанимаем фирму для выполнения работ по контракту с немцами. Кто-то же должен их делать? Или ты сам сможешь провести оценку влияния?
— Понял.
— Еще раз напоминаю: не болтать! Теперь все понятно?
Сергей молча кивнул, с обожанием глядя на директора. Да за такие деньги!.. Елки-палки… В огонь, воду и мясорубку!..
Справившись к обеду со всеми поручениями шефа, Серега зашел в отдел и нарвался на горячее обсуждение какой-то статьи. Приехавший из Зоны Василич, всегда немногословный и сдержанный, только руками всплескивал и громко хлопал ладонью по газете, лежащей на столе.
— Вот гадюка семибатюшная! — ругался он. — Это ж надо было такое придумать? Порадел за государственный бюджет! А о внуках своих он подумал? А если при транспортировке железнодорожная авария случится, куда пол Украины выселять будем? Хрен моржовый! Я еще понимаю, отвезти туда свое дерьмо — деваться некуда, но собирать дерьмо со всей Европы? Я этому Шурику при встрече усы пинцетом повыдергаю!
— Это ты правильно говоришь… Конечно… А если еще террористы чего заложат? Разлетимся, как стая перепуганных ворон! — дрожащим тенорком поддержал его седовласый Косарчук.
— Что за шум? — улыбаясь, спросил Сергей, впервые видя Василича в таком гневе и расстройстве чувств.
— А… Студент… Здорово! На, полюбуйся, почитай! Помнишь, когда мы на Станцию ездили, я тебя с Шуриком знакомил? Нет? Ну и хрен с ним! Почитай, что этот придурок пишет…
Василич разошелся не на шутку. Сергей ни разу не слышал, чтобы он так ругался. «Гадюка семибатюшная» писал, что огромные территории, загрязненные в результате аварии на Станции, каждый день сосут из скудного государственного бюджета огромные деньги, тогда как при умном и умелом подходе могут приносить весомый доход в этот самый бюджет. Конечно, это не туризм, как предлагают некоторые, и не сдача территорий в аренду для проведения каких-либо исследовательских работ. Все это нестабильно, источники доходов временные и чрезвычайно скудные. Далее развивалась мысль о том, что большие и постоянные доходы может дать прием на хранение отработанного ядерного топлива из других государств. Плата только за хранение оценивалась в сто долларов за килограмм. Если же организовать переработку использованного топлива, то это будет стоить уже триста-четыреста долларов за килограмм. После рассуждений об экологическом риске, который, естественно, определялся как минимальный, автор делал вывод, что на территории Зоны государство может запросто обогатиться.
Сергей перевел взгляд в конец статьи и прочитал фамилию автора: А. Голопрыщ.
— Ну? — недоуменно спросил он Василича. — Чего орать-то? Разве этот Голопрыщ не прав? Зона ведь все равно заражена. Построить хранилища за западные деньги, принимать их отработанное топливо и получать при этом крутые бабки — разве это плохо?
— Только потому, что ты вчерашний студент-троечник, я не тресну тебя по торцу! Куда директор смотрел, когда тебя, такого недоумка, на работу брал? Неужели ты не понимаешь, что будет, если хоть один контейнер разгерметизируется? А если при транспортировке этой заразы случится авария? Россия со своей необъятной территорией согласилась перерабатывать отработанное топливо только при условии, если оно будет возвращаться обратно в страну, откуда ввезено. Это только сволочь Адамовский, бывший атомный министр, всех вокруг пальца обвел и протолкнул решение, чтобы всю эту дрянь оставлять на хранение в России. Так теперь российская прокуратура по всей Европе за ним гоняется, побеседовать на эту тему желает. А наша территория по сравнению с российской, что собачья конура на дачном участке! Эта ж гадость навечно останется в Киевской области. Навечно! Дошло до тебя наконец? Деньги просрём, а дерьмо — вот оно, под боком у Киева! На веки вечные!
— Стоп, мужики! Василич, заканчивай, пожалуйста! У меня тут, понимаешь, пол… — Серега заткнулся, сообразив, что чуть не проболтался о своей первой зарплате в совместном предприятии, — словом, п… повод образовался.
— Повод? Какой такой повод? — тут же заинтересовался Косарчук, шмыгнув носом. — Когда повод есть — это хорошо. Правда, без повода тоже вполне возможно, но с поводом как-то для совести спокойнее.
— Ну давай, колись, — улыбнулся номинальный начальник отдела, — что за повод такой? Может, жениться решил?
— Да ну вас… Я еще не нагулялся! А повод такой: я в лотерею два стольника выиграл. Готов один просадить вместе с обществом.
— Это правильно! Легкие деньги должны уходить легко! Опять же, общество уважить… Так что ты все правильно решил. Чеши в монопольку…
— Куда чесать? — не понял Серега.
— Вот молодежь… Ничем не интересуется, даже историей родного государства. — Косарчук укоризненно покачал головой и продолжил назидательно: — Так при мрачном царизме водочные магазины назывались. Производство и торговля водкой было монопольным делом державы, отсюда и пошло название — монополька.
Номинальный начальник отдела улыбнулся, а Василич перестал кипеть, хотя долго еще смотрел на мир возмущенными глазами и изредка «пускал пар из ушей». В этот вечер в магазин ходили еще дважды, и как номинальный начальник отдела ни сопротивлялся, в конце концов пришлось ему полезть в карман за ключом от сейфа, в котором хранилась заветная колба с традиционным шилом.
* * *
Утром Серега просыпался долго и тяжело. Неосторожно повернувшись, он сделал резкое движение головой и тут же со стоном рухнул обратно на подушку.
— Черт… Шило вчера было явно лишним…
Но делать нечего, пришлось вставать. Сегодня у него была куча дел и сачкануть несколько часов не получалось. Страстно поохав под ледяным душем, он немного пришел в себя. Протопал в кухню, мимоходом включил телевизор и заварил кофе. По телику шла утренняя информационная программа. Он давно не вникал в то, о чем болтают телеведущие по утрам, просто этот шум стал необходимым фоном для завтрака. Двигаясь автоматически, словно зомби, Серега приготовил себе пару бутербродов. Из шумового фона выскочило словечко и зацепилось крючочком за сознание. Он поставил чашку на стол и сделал звук погромче. Ведущий беседовал с толстым лысым дядькой о Зоне и возможности хранения в ней отработанного ядерного топлива.
