Ознакомительная версия.
– Убийца! — воскликнул он.
Потом он вдруг умолк, словно испугавшись звука своего голоса, как будто бы в ушах его прозвучали трубы Страшного суда. Жак встал и продолжил свой путь. Вскоре перед ним появились большие прогалины, потом равнина, за которой виднелись верхушки башен Шамбла.
– Наконец-то! — выдохнул Бессон.
Вытерев лоб, по которому струился пот, преодолевая усталость, он направился к небольшому лесу, что находился по соседству с Шамбла. Но в ту же минуту он вдруг заметил словно выросшую из земли тень. Она несколько секунд пристально на него смотрела, а потом шагнула ему навстречу. Пораженный Жак сразу узнал в этом человеке крестьянина Клода Рейно, собиравшего в поле картофель.
– Вот еще один меня увидел! — сказал он глухим голосом.
Когда Клод Рейно подходил к нему, Жак, подняв с земли камень, бросил его в заросли, как бы спугивая дичь, и быстро скрылся в лесу.
– Если я не ошибаюсь, — пробормотал оторопевший от удивления крестьянин, — это Жак Бессон… О! Это надо проверить.
Он тоже вошел в лес и через пять минут остановился на краю ручья, спрятавшись за ствол огромной сосны.
– Если это Жак Бессон и если он идет в Шамбла, — решил крестьянин, — то он обязательно пройдет здесь.
Рейно прятался в своем укрытии около двух минут, когда послышался треск сучьев и из леса вышел человек. Он направился к ручью, перескочил через него и стал влезать на откос противоположного берега. Добравшись до вершины, человек обернулся, потом осмотрелся по сторонам, внимательно прислушался и снова исчез в лесу.
– Я не ошибся, — сказал сам себе Клод Рейно. — Это действительно Жак Бессон. Но зачем он так поздно идет в Шамбла и почему свернул с дороги, когда я захотел подойти к нему?
Теряясь в догадках, он пошел к своему дому. Чтобы дойти побыстрее, Жак Бессон пошел через лес, а не по тропинке. Вдруг лицом к лицу он столкнулся с еще одним крестьянином. Его он также знал: это был Матье Рейно, родственник Клода.
«Как будто какое-то проклятие меня преследует!» — подумал Жак, опрометью бросившись в лес и надеясь на то, что на этот раз его не узнали. Он ошибался. Матье Рейно заметил его рубаху, панталоны, ружье, распухшие губы и зловещий взгляд. Жак бешено закричал, топая ногами:
– Это все, наконец?!!
Но это было еще не все. Через несколько минут из леса вышла женщина, в которой он узнал Изабеллу Делень — жену Тариса из Комбриоля. До крайности раздраженный своим невезением, Бессон чуть было не выстрелил в нее. Но она не оборачиваясь прошла мимо, должно быть, не заметив его; Жак успокоился и продолжал путь. Он остановился посреди уже убранного поля, поднес руку к губам и два раза свистнул. Ответа не последовало.
Тогда он свистнул снова, на этот раз громче и продолжительнее. Жак внимательно прислушивался несколько минут и хотел свистнуть еще раз, когда кто-то схватил его за руку.
– Хватит шуметь-то, — прошептал чей-то голос. — Или вы хотите всю округу разбудить?
– А, это ты, Арзак, а я не мог найти твоей хижинки.
– Она позади вас.
– Ты по-прежнему готов?
– Это от многого зависит.
– Что ты хочешь этим сказать? — спросил Жак мрачным голосом.
– Я играю в большую игру.
– Берегись, Арзак! Теперь, когда тебе известно все, надо идти вместе со мной. Если же я заподозрю измену, а ты меня хорошо знаешь…
– Я знаю вас настолько, что обманывать вас себе дороже встанет, но…
– Говори, что ты хочешь сказать.
– Я хочу сказать, что мне много всего наобещали, а я еще ничего не видел и ничего не получил. Не то чтобы я не доверял дамам — о, напротив, однако…
– Довольно! — перебил Жак. — Протяни-ка руку, — отрывисто продолжил он.
– Вот моя рука, добрый господин Жак, — сказал Арзак голосом, дрожавшим от волнения.
– Возьми.
Он положил ему в руку пять монет.
– Это что такое? — с беспокойством спросил пастух.
– Пять золотых монет.
– По двадцать франков каждая?
– Именно так.
– Это же сто франков! — вскрикнул Арзак. — Куда бы мне их спрятать?
– Это твое дело. Пойдем.
Они двинулись вперед, держась друг за друга и ступая очень осторожно, потому что луна скрылась за тучами и воцарилась тьма. Их можно было бы принять за два призрака, если бы время от времени тишину не нарушал звенящий звук. Это Арзак ощупывал свои золотые монеты и бренчал ими в кармане, откуда он не вынимал руки с той минуты, как в нем оказалось сокровище. Он был всецело поглощен мыслями о свалившемся на него богатстве и очень смутно представлял себе, для чего шел теперь в Шамбла вместе с Жаком Бессоном.
– Я вижу огни, там, за деревьями, — сказал наконец тот.
– Это Шамбла, — спокойно ответил Арзак.
Через несколько минут они очутились перед широкой и величественной аллеей из каштановых деревьев, в конце которой на фоне серого неба чернел силуэт дома с остроконечными верхушками башен. Через широкое и высокое окно первого этажа они увидели семь или восемь человек, сидевших за столом и живописно освещенных двумя свечами и огнем очага.
– Вот мы и пришли, это хорошо, — прошептал Жак. — Осталось самое трудное.
– А что вы называете самым трудным? — спросил Арзак.
Бессон хотел ответить, но в эту минуту ветер подул с такой силой, что ветви каштанов затрещали.
– Эта проклятая погода поломала все мои планы. Я знаю, что Марселанж каждый вечер с восьми до девяти часов гуляет около Шамбла, всегда один, он даже не берет с собой своих любимых собак Блэка и Финету. Но из-за холода и ветра он остался в замке. Что же делать? Как до него добраться? Надо бы как-то выманить его на улицу одного, но…
– Но это просто невозможно, — закончил Арзак своим тонким голосом.
– Что же нам тогда делать?
– Оставить его в покое и вернуться в Пюи.
– Вернуться, не покончив с ним?! — яростно пробормотал Жак. — Я скорее пойду и задушу его на глазах у прислуги.
Наступило минутное молчание.
– Вы ничего не придумали? — спросил Арзак.
– Ничего.
– Вы храбры и решительны, Жак, — продолжал пастух с оттенком иронии в голосе, — но вы не находчивы. А вот у меня есть план.
– Ну, говори.
– Поскольку Марселанж не выходит к нам, нам надо пойти к нему.
– Это легко сказать, но каким образом?
– Нет ничего проще: мы войдем во двор, где наверняка в этот час и в такую погоду никого не встретим, подкрадемся к кухне, и тогда… тогда он окажется у вас под прицелом… остальное — ваше дело.
– А собаки? — возразил Жак.
– Блэк и Финета вечно лежат в кухне у ног своего хозяина.
– Знаю. Мы часто охотились вместе, они меня признают, но вот Юпитер?
– Сторожевая собака? Разве она вас не знает?
– Днем и на цепи — да, но ночью и на свободе Юпитер никого не желает знать.
– Вы в этом уверены?
– Твердо уверен — сам Марселанж не посмеет выйти ночью, когда Юпитер спущен с цепи.
– Марселанж — может быть, но я знаю кое-кого… Словом, пойдемте.
– Он тебя разорвет.
– Это мое дело, пойдемте.
– Но…
– Вы что, боитесь?
Эти слова заставили Жака решиться.
– Пойдем! — сказал он.
Минуту спустя они прошли за ограду замка. Арзак шел впереди. Через несколько мгновений они услышали глухое рычание.
– Это Юпитер, — проговорил Арзак. — Славная собака, великолепный бульдог, но она может разорвать человека, как крыло куропатки. Где же он, черт побери?
– Справа. Посмотри, его глаза сверкают в темноте, как два раскаленных угля.
– А! Он нас узнал и идет к нам.
Собака действительно подошла. Но Жак чувствовал, что она ходит и обнюхивает его, недовольно ворча.
– Я и сам не знаю почему, — сказал он, — но Юпитер никогда не проявлял ко мне большого расположения.
Он наклонился, чтобы погладить собаку, но та отскочила, устремила на него свои сверкающие глаза, и по ее хриплому продолжительному рычанию Жак понял, что она вот-вот бросится.
– Хватит, Юпитер, пойди сюда и не злись, — сказал Арзак собаке.
Та тотчас замолчала и положила свою огромную голову на руки пастуха.
– Вы видите, — сказал он. — Я могу делать с ней все, что хочу.
– Каким же образом ты смог приручить эту собаку?
– Да мы старые знакомые. Летом, когда ночью холодно и мне нужен кто-то, чтобы согреться, я, бывает, свистну, он перескочит через ограду, и мы вместе греемся всю ночь.
– Так ты берешься удержать его?
– Что мне с ним делать? Скажите.
– Уведи его подальше от замка.
– А потом?
– Я только об этом тебя прошу, а насчет остального — так я сам справлюсь.
– Понимаю. Я оставлю вас одного.
– Хорошо.
– Прощайте, Жак, — сказал Арзак. — Удачи.
Он свистнул Юпитеру и ушел. Собака весело побежала за ним.
Огромная кухня в Шамбла являла собой совершенно патриархальную картину: вокруг массивного дубового стола сидели и ужинали восемь слуг. Ели они со здоровым аппетитом, свойственным крестьянам. Марселанж каждый вечер сидел там же, у камина, повернувшись спиной к большому окну, выходившему во двор.
Ознакомительная версия.
