— Желаю успеха, мистер О'Грэйди. И прошу поверить в искренность моих заверений, что, если нам станет известно что-либо, могущее вам помочь, мы сообщим вам незамедлительно.
— Премного обязан. Хотелось бы верить, что будет так, — ответил О'Грэйди.
— Будет, мистер О'Грэйди. Именно так и будет.
Сыщик ушел. Когда за ним захлопнулась входная дверь я прошел в гостиную и смотрел в окно на его удаляющуюся фигуру, пока она не скрылась из виду.
— Эдакий вы хитрец, мистер Вульф! — воскликнул я, вернувшись. Лицо мое расплылось в довольной улыбке.
Складки у его рта чуть разгладились, а это означало, что мой шеф улыбнулся.
— Надеюсь, что вы что-нибудь оставили? — все же не удержался я.
Вульф молча полез в карман жилета, вынул небольшой клочок бумаги и протянул его мне — это была одна из вырезок, которую я нашел в верхнем ящике бюро в комнате Маффеи. Я и не подозревал, что Вульф обратил на нее внимание, ибо вчера он едва взглянул на то, что я ему принес. А сегодня из-за нее он затеял эту комедию с выдворением нас с О'Грэйди из комнаты. И все только для того, чтобы оставить эту вырезку!
Я еще раз прочитал ее: «Уезжающему на постоянное жительство в Европу мастеру по металлу на выгодных условиях предлагается работа. Требования: умение проектировать и конструировать двигательные механизмы. Обращаться в газету „Таймс“, Л-467».
Я прочел вырезку дважды, но она по-прежнему ничего мне не говорила.
— Что ж, — сказал я, — если вы хотите окончательно связать это с намерением Маффеи уехать в Италию, я могу еще раз съездить на Салливан-стрит и упросить Анну вернуть нам чемоданные наклейки. Допустим, что эта вырезка что-то вам и говорит, но как вы узнали, что она в этих бумагах, когда вчера вы даже не взглянули на них? Вы что, читаете, не глядя? Клянусь, вчера… — Но тут я остановился. Конечно же, он все просмотрел и все прочитал. Я улыбнулся. — Понятно. Вы просмотрели все еще вчера, когда я отвозил Анну домой.
Он ответил не сразу. Лишь обойдя стол и усевшись снова в кресло, он не без ехидства воскликнул:
— Браво, Арчи! Браво.
— Ладно, — ответил я и сел напротив. — Могу я задать вам несколько вопросов? Есть три вещи, которые мне хотелось бы знать. Или вы предпочитаете, чтобы я ушел в гостиную и выполнял там свои домашние задания? — Самолюбие мое было задето, как всегда в тех случаях, когда меня ловко обводят вокруг пальца, а я и не замечаю, как это происходит.
— Никаких домашних заданий, Арчи, — ответил он. — Садись в машину и отправляйся в Уайт-Плейнс. Если твои вопросы не отнимут много времени…
— Не отнимут, но я могу подождать с ними, раз есть задание. Поскольку речь идет об Уайт-Плейнс, следовательно, я должен проверить, насколько сильно продырявлен Маффеи и прочие детали и обстоятельства, которые, с моей точки зрения, не представляют никакого интереса.
— Нет, черт побери! Прекрати высказывать свои догадки в моем присутствии. Может статься, ты когда-нибудь и станешь похожим на О'Грэйди, но не будем торопить время и приближать эту перспективу.
— Он вовсе не плохо поработал сегодня утром, — возразил я. — Прошло всего лишь два часа между тем, как по меткам на одежде он установил личность убитого и узнал о телефонном разговоре.
Вульф покачал головой.
— Нет, туговато соображает. Итак, твои вопросы?
— Подождут. Если это не Маффеи, то что нам нужно в Уайт-Плейнс?
Вульф снова одарил меня подобием улыбки, но на этот раз она задержалась на его лице подольше. Наконец он сказал:
— Есть возможность заработать деньги. Тебе что-нибудь говорит такое имя — Флетчер М. Андерсон, или надо лезть в твою картотеку?
— Думаю, говорит, — хмыкнул я. — Только на этот раз прошу без всяких «браво». 1928 год, помощник окружного прокурора по делу Голдсмита. Год спустя переведен в провинцию и стал прокурором округа Вестчестер. Может признаться, что чем-то обязан вам, лишь при закрытых дверях, и то шепотом. Женился на деньгах.
Вульф одобрительно кивнул.
— Все верно. Ты заслужил свое «браво», Арчи, но я обойдусь без ответного «спасибо». В Уайт-Плейнс ты найдешь Андерсона и сделаешь ему одно весьма интригующее и заманчивое предложение. Во всяком случае, я так думаю. А сейчас я жду посетителя, который должен появиться с минуты на минуту.
Сложным обходным маневром он, изловчившись, сунул руку в карман жилета и извлек оттуда платиновые часы. Сверившись с ними, он сказал:
— Я вижу, что торговцы спортивными товарами так же непунктуальны, как и все остальные. Я звонил им в девять утра, и меня заверили, что в одиннадцать посыльный будет здесь. Сейчас одиннадцать сорок. Можно было бы за это время устранить любые причины, мешающие своевременной доставке заказа. Лучше бы я послал тебя… А, вот и звонок…
В дверь действительно звонили. По коридору прошел Фриц, было слышно, как он открывает дверь, чей-то голос и ответ Фрица, затем тяжелый топот по коридору, заглушивший мягкие шаги Фрица. В дверях появился молодой парень, похожий на футболиста. За плечами у него было что-то громоздкое и, видимо, тяжелое, под стать моему хозяину.
— От Корлисса Холмса, сэр, — произнес посыльный, отдуваясь.
Вульф кивком велел мне помочь ему снять груз со спины. Мы поставили тюк на пол, и парень стал развязывать веревку. Делал он это так долго, что я от нетерпения вытащил из кармана свой перочинный нож. Но Вульф остановил меня.
— Нет, Арчи, — тихо сказал он, — узлы заслуживают быть развязанными, к тому же их не так много.
Я спрятал нож в карман.
Наконец веревка была развязана, и парень вытянул ее из-под тюка. Я принялся помогать ему снимать бумагу и мешковину. А потом стоял и безмолвно смотрел то на Вульфа, то на то, что лежало на полу. Это были клюшки для гольфа, много, не менее сотни, вполне достаточно, чтобы перебить всех змей в округе, ибо, по мне, они ни на что другое не были годны.
— Что ж, спортивная разминка, сэр, вам не помешает, — заметил я, и это было все, что я мог сказать.
Не поднимаясь с кресла, Вульф велел нам переложить клюшки на стол, что мы с парнем и начали делать. Они были самые разные — длинные и короткие, тяжелые и легкие, металлические и деревянные, стальные, хромированные, какие только душе угодно. Вульф смотрел, как мы это делали, оценивая внимательным взглядом каждую из них. Когда их уже лежало на столе около дюжины, он вдруг сказал:
— Вот эти с металлическими концами мне не нужны. Можете убрать их. — А потом, кинув на парня вопросительный взгляд, уточнил: — По-вашему, я выразился неточно. То, что я назвал концами, видимо, называется у вас как-то иначе?
— Это головки, сэр, — снисходительно улыбнулся юноша.
— Примите мои извинения, молодой человек. Как вас зовут?
— Меня? Таунсенд.
— Прощу извинить меня, мистер Таунсенд. Я лишь однажды в жизни видел клюшки для гольфа, да и то на витрине. Моя машина случайно остановилась перед ней — спустило колесо. Я успел заметить, что у клюшек на витрине головки не были подбиты металлом. Это все, должно быть, варианты клюшек?
— Да, они бывают самые разные.
— Действительно, очень разные. Деревянные головки или подбитые чем-то, костью обыкновенной или даже слоновой… Раз это головка, то эта сторона, должно быть, лицо?
— Да, сэр.
— Понимаю. А зачем их подбивают? Каждое явление в этой жизни должно иметь свою причину. Это не касается только орхидей.
— Причину?
— Да, именно причину.
— Это… — Молодой человек замешкался, прежде чем ответить. — Видите ли, сэр, это делается для точности удара. Этим местом бьют по мячу.
— Понимаю, окантовка гарантирует точность удара. Ладно. А вот ручка клюшки. Это, я вижу, дерево, благородный и послушный материал, а это — сталь. Как я понимаю, стальные ручки полые внутри?
— Да, сэр, хотя это дело вкуса. Это — драйвер, большая клюшка, или клюшка номер один. Вот у этой клюшки головка подбита латунью. Видите, в нижней ее части. Поэтому эта клюшка называется латунной.
— Безупречная логика, — как бы про себя пробормотал Вульф. — Что ж, можно считать, что урок окончен. Знаете, мистер Таунсенд, к нашему счастью, различия в происхождении и воспитании дают каждому из нас право на известный снобизм. Мое невежество в этой специальной области тешит ваше чувство превосходства надо мной, а ваша полная неосведомленность в законах логического мышления льстит моему самолюбию. Что касается цели вашего визита сюда, то я у вас ничего не куплю. Ваш товар, увы, мне никогда не пригодится. Можете все собрать и унести обратно, или лучше договоримся так: я беру эти три клюшки и накидываю на каждую по доллару сверх ее цены. Итак, вас устраивает три доллара?
Даже если бы этот парень не знал, что такое чувство собственного достоинства, он хорошо понимал, что такое престиж фирмы «Корлисс Холмс», ибо тут же ответил:
