— Да ну! — Энтони начал сдавать позиции. — Но вы ведь можете все отрицать, — сказал он обнадеживающе.
Барон печально покачал головой:
— Нет-нет, глупости вы говорите. К делу перейдем. Тысячу фунтов вы должны получить, не так ли? Видите, у меня хорошая информация…
— Искренне поздравляю разведку монархистов!
— Предлагаю вам пятнадцать сотен.
Энтони с изумлением взглянул на него и сочувственно помотал головой.
— Боюсь, что это невозможно, — сказал он с сожалением.
— Хорошо. Предлагаю вам две тысячи.
— Барон, вы меня искушаете! Но я еще раз говорю вам, что это невозможно.
— Тогда вашу цену назовите.
— Боюсь, вы не вполне меня поняли. Я искренне верю, что ваши намерения ангельски чисты и что мемуары могут помешать вам. Тем не менее, я взялся передать их в издательство и должен сделать это. Я не могу себе позволить продаться противной стороне. Это совершенно невозможно.
Барон слушал очень внимательно. И когда Энтони закончил, он несколько раз кивнул:
— Понимаю. Ваша честь английского джентльмена.
— Ну, сами мы называем это несколько иначе, — сказал Энтони, — но думаю, несмотря на разницу в словах, мы говорили об одном и том же. Барон встал.
— Так как честь англичанина весьма уважаю я, — произнес он, — мы должны по-другому попробовать. Желаю вам доброго утра.
Он щелкнул каблуками, поклонился и вышел, держась Необычайно прямо. «Интересно, что он имел в виду, — раздумывал Энтони. — Угроза? Но старик Лоллипоп не вызывает у меня никаких опасений. Кстати, вот имечко Барон Лоллипоп!»
Он зашагал по комнате, размышляя о своих дальнейших действиях. До истечения срока, назначенного для передачи рукописи в издательство, осталось чуть больше недели. Сегодня пятое октября. Энтони собирался передать ее в самый последний момент. По правде говоря, теперь ему очень захотелось прочитать эти мемуары. Он собирался сделать это еще на пароходе, но его свалила лихорадка, и не было никакого желания разбирать корявый почерк, ибо рукопись не была перепечатана на машинке. Теперь ему больше, чем когда-либо, хотелось узнать, из-за чего, собственно, разгорелись такие страсти.
Но у него было и второе поручение. Вспомнив о нем, он взял телефонную книгу и нашел фамилию Ривел. В книге их было шесть: Эдвард Генри Ривел, хирург, Харли-стрит; Джеймс Ривел и К°, шорник; Леннокс Ривел, Эбботбери-Мэнжэнз, Хэмпстед; мисс Мери Ривел из Илинга; миссис Тимоти Ривел, Понт-стрит, 487; миссис Уиллис Ривел, Кэйдоген-сквер, 42. Исключая шорников и мисс Мэри Ривел, остаются четверо, при всем при том, что нет никакой уверенности, что искомая леди вообще проживает в Лондоне. Энтони захлопнул книгу и слегка покачал головой. «Положимся на случай, — заключил он. — Как-нибудь образуется».
Счастье таких людей, как Энтони Кейд, в этом мире объясняется тем, что они сами ни минуты в нем не сомневаются. Спустя каких-нибудь полчаса, листая иллюстрированный журнал, Энтони нашел то, что искал. Он наткнулся на сообщение о маскараде у герцогини Перт. Центральная фигура на фотографии — женщина в восточных одеждах — была, как гласила подпись: «Миссис Тимоти Ривел — Клеопатра. В девичестве — Вирджиния Коутрон, дочь лорда Эджбастона».
Энтони некоторое время рассматривал фотографию, шевеля губами. Затем он вырвал страницу, сложил ее и спрятал в карман. Потом поднялся наверх, открыл чемодан и достал оттуда связку писем. Вытащил из кармана сложенную страницу и подсунул ее под бечевку, которой были связаны письма.
Вдруг за спиной у него раздался какой-то шорох, и Энтони резко повернулся. В дверях стоял человек — до сих пор Энтони полагал, что подобных субъектов можно встретить разве что в хоре комической оперы. Приземистый, с толстым, грубым лицом, перекошенным злобной ухмылкой.
— Какого черта! — крикнул Энтони. — Кто позволил вам войти?
— Я хожу где хочу, — ответил незнакомец. Говорил он гортанно, с акцентом, хотя английский его был вполне сносен.
«Еще один иностранец», — подумал Энтони.
— Подите вон, слышите?! — сказал он.
Глаза незнакомца впились в связку писем, которую Энтони вынул из чемодана:
— Я уйду, когда получу то, за чем пришел.
— И что же вам нужно, позвольте спросить?
Незнакомец сделал шаг вперед.
— Мемуары графа Стылптича! — прошипел он.
— Слушайте, вас просто нельзя воспринимать серьезно, — сказал Энтони. — Ведь вы явно оперный крестьянин. Кто вас прислал? Барон Лоллипоп?
— Барон?.. — незнакомец произнес ряд трудновоспроизводимых согласных.
— Вот, оказывается, как вы это произносите? Нечто среднее между полосканием горла и собачьим лаем. Думаю, мне самому этого не произнести — моя гортань к этому не приспособлена. Я решил назвать его Лоллипоп. Так это он вас прислал?
Ответ был резко отрицательный, причем для убедительности посетитель даже несколько раз яростно плюнул. Потом он вынул из кармана клочок бумаги и бросил его на стол.
— Смотри! — сказал он. — Смотри и содрогайся, проклятый англичанин!
Энтони взглянул на клочок с некоторым интересом, отнюдь не смутившись второй частью приказания незнакомца. Там была грубо нарисована красная рука.
— Похоже на руку, — заключил он. — Но, если вам угодно, я готов считать это изображением заката на Северном полюсе.
— Это знак Братства Багровой Руки. Я — член Братства.
— Никогда бы не подумал, — сказал Энтони, глядя на него с нескрываемым интересом. — Остальные Братья такие же? Не представляю себе, что сказали бы о них евгенисты.
Незнакомец гневно закричал:
— Собака! Хуже собаки! Наемный слуга прогнившей монархии! Давай сюда мемуары и останешься жив! И помни милосердие Братства!
— Очень мило с вашей стороны, — сказал Энтони, — но боюсь, что все вы стали жертвой недоразумения. Мне поручено передать рукопись отнюдь не вашему почтенному сообществу, а издательству.
— Ха! — засмеялся незнакомец. — Неужели ты думаешь, что тебе позволят дойти туда живым? Хватит болтать! Выкладывай рукопись, иначе я стреляю!
Он выхватил из кармана револьвер и помахал им перед носом Энтони.
Но он недооценил Энтони Кейда. Он не привык иметь дело с людьми, которые действуют столь же стремительно — если не быстрее, — как и думают. Энтони не стал дожидаться, пока его продырявят пулей. Едва посетитель выхватил револьвер, Энтони прыгнул и выбил оружие у него из рук. Сила удара была такова, что незнакомец развернулся спиной к нападавшему.
Жалко было бы упустить такой случай. Сильным пинком Энтони послал незнакомца в направлении дверей, и тот вылетел в коридор, где и обмяк у стенки.
Энтони вышел за ним, но доблестный член Братства Багровой Руки уже получил свое. Он проворно вскочил на ноги и ринулся прочь по коридору. Энтони не стал его преследовать и вернулся в номер. «Поделом этому Братству! — заключил он. — Внешность, конечно, живописная, но, если действуешь правильно, справиться с ними ничего не стоит. Интересно, какой дьявол принес его? Одно совершенно ясно: дело будет совсем не таким простым, как мне казалось я уже насолил обеим партиям — и монархистам, и радикалам. Вероятно, вскоре последуют визиты делегаций националистов и независимых либералов. Во всяком случае, нынче же ночью рукопись нужно прочесть».
Взглянув на часы, Энтони обнаружил, что уже почти девять, и решил поесть в номере. Он не ожидал больше никаких непредвиденных визитов, но чувствовал, что все время нужно быть начеку. У него не было ни малейшего желания предоставить кому-нибудь возможность порыться в его чемодане в то время, пока он будет в ресторане. Он позвонил, попросил меню и заказал пару блюд и бутылку бордо. Стюард принял заказ и удалился.
Ожидая, пока принесут обед, он распаковал рукопись и положил ее на стол рядом с письмами.
В дверь постучали, и стюард вкатил сервировочный столик. Энтони находился в этот момент у камина. Стоя спиной к двери, он оказался прямо напротив зеркала и, мельком взглянув в него, заметил нечто любопытное. Стюард прямо-таки пожирал глазами пакет с рукописью. Глядя на неподвижную спину Энтони, он медленно двинулся вокруг стола. Руки его дрожали, язык облизывал пересохшие губы. Энтони присмотрелся к нему. Это был высокий мужчина, гибкий, как и все стюарды, с чисто выбритым подвижным лицом. «Скорее итальянец, чем француз», — подумал Энтони.
В критический момент Энтони резко повернулся. Стюард застыл на месте и сделал вид, что занят солонкой.
— Как вас зовут? — неожиданно спросил Энтони.
— Джузеппе, мсье.
— Итальянец?
— Да, мсье.
Энтони заговорил с ним по-итальянски, и тот отвечал довольно бегло. Наконец Энтони кивком головы отпустил его. Но, поглощая принесенный Джузеппе отличный обед, Энтони усиленно размышлял. Не ошибся ли он? Быть может, интерес Джузеппе к пакету с рукописью был вызван простым любопытством? Может, и так… Но, вспомнив лихорадочное волнение итальянца, он переменил свое заключение. Как бы там ни было, он был весьма озадачен. «А ну их всех к черту! — подумал Энтони. — Не могут же все охотиться за этой проклятой рукописью. Может, мне все-таки почудилось?..»
