— Нет, домой.
Через минуту в трубке раздался голос:
— Инспектор Лоньон слушает.
— Это Мегрэ.
— Я понял.
— Я распорядился послать фотографии в ваш комиссариат А через час или два они будут в газетах.
— Патрон хочет, чтобы я повторил свой обход?
Мегрэ был бы изрядно растерян, если бы его попросили объяснить, почему он не верит, что этот обход может дать какой-то результат. Ведь визит к мадемуазель Ирэн, происхождение голубого платья, час, в который нашли тело, — все говорило о какой-то связи происшедшего с районом ночных увеселительных заведений. Что другое, как не намерение пойти туда, куда принято ходить только в вечернем туалете, могло заставить незнакомку бегать в девять вечера по Парижу в поисках платья? Спектакли в театрах уже давно начались. К тому же во все театры, за исключением Оперы и премьер, можно было бы пойти и в обычной одежде!
— На всякий случай попробуйте. Прошу вас обратить особое внимание на ночные такси.
Мегрэ положил трубку. Лапуэнт застыл на месте, ожидая указаний, но комиссар не имел никакого представления о том, что делать дальше. Опять же на всякий случай он позвонил на улицу Дуэ.
— Мадемуазель Ирэн?
— Да, я.
— Вы не нашли адрес?
— А, это месье комиссар… Нет! Искала везде. Я могла и выбросить этот листок или записала на нем размеры какой-нибудь клиентки. Но зато я вспомнила, как ее звали. Абсолютно уверена, что Луиза. Фамилия начинается тоже на Л, как там… Вроде Ла Монтань или Ла Брюйер… Может быть, и не так, но очень похоже.
— Мадам не заметила, был ли среди мелочей, которые она перекладывала из своей сумочки в ту, серебряную, какой-нибудь документ?
— Нет.
— А какие-нибудь ключи?
— Минуточку. Сдается мне, что ключ я видела. Это была не связка, а один маленький медный ключик.
Мегрэ услышал, как она позвала:
— Вивьен, иди сюда!
Что она говорила своей невольнице (или подопечной, бог ее знает), он не слышал.
— Вивьен тоже кажется, что она видела ключ.
— Плоский ключик?
— Да, месье знает, сейчас почти все такие.
— Денег у нее не было?
— Несколько свернутых купюр. Немного, может, две или три. По сто франков. Я еще подумала, что с такими-то деньжищами не разгуляешься.
— И ничего больше?
— Нет, это все.
В дверь постучали. Это был Жанвье. Увидев лежащие на столе снимки, он вздрогнул так же, как и Мегрэ.
— Вы нашли ее фотографию? — удивился он. Потом поднес снимки ближе к глазам. — Это ребята сверху смастерили? — и шепнул:
— Интересная девушка.
И все равно они не знали о ней ничего, помимо того, что ее никто не узнал, кроме хозяйки пыльного магазинчика.
— Что будем делать?
Мегрэ мог только пожать плечами и ответить:
— Ждать!
Глава третья,
о служанке, которая не умеет разговаривать по телефону, и о великосветской даме с улицы Клиши
Хмурый и разочарованный, Мегрэ сидел в конторе до самого вечера. В семь он сел в автобус, который привез его домой, на бульвар Ришар-Ленуар. На круглом столике лежала газета, открытая на полосе с фотографией незнакомки. В заметке не преминули сообщить, что делом занимается комиссар Мегрэ.
Жена его ни о чем не спрашивала, и не пробовала занимать его разговорами. Когда они заканчивали обедать и уже приступили к десерту, мельком взглянув на жену, комиссар с удивлением заметил, что она тоже неспокойна. Но ему и в голову не пришло, что забота у них общая. Потом он сел в кресло, зажег трубку и начал просматривать газету. Мадам Мегрэ убирала со стола и мыла посуду. Только когда она села напротив мужа с корзинкой, полной носков и чулок для штопки, он взглянул на нее украдкой пару раз и равнодушно, как бы не придавая этому никакого значения, сказал вполголоса:
— Не скажешь ли ты мне, в каких случаях молодая девушка может ощущать жгучую потребность в вечернем платье?
Он не знал, о чем жена все время думает, но, услышав легкий вздох облегчения, мог бы поклясться, что она ждала именно этого вопроса.
— Над чем тут задумываться? — сказала она.
— Что ты имеешь в виду?
— Например, мужчине не пришло бы в голову надеть смокинг или фрак без определенной цели. С девушками по-другому. Когда мне было тринадцать лет, я проводила целые часы, подгоняя для себя украдкой старое вечернее платье, которое мать уже выбросила.
Он с интересом посмотрел на жену, как будто неожиданно открыл неизвестную черту в характере своей спутницы
— Временами, по вечерам, когда все думали, что я сплю, вставала, надевала его и любовалась собой перед зеркалом. А один раз, когда родители ушли, я надела это платье и мамины туфли и дошла аж до угла.
Мегрэ молчал, не замечая, что жена порозовела от нахлынувших воспоминаний.
— Тебе было тринадцать, — произнес он вскоре.
— Одна из моих теток, тетка Сесиль, — ты не знал ее, но я часто тебе о ней рассказывала, — та, которая несколько лет была очень богата, пока ее муж не растратил все ее состояние, часто закрывалась в своей комнате, часами причесывалась, наряжалась, будто собиралась идти в Оперу. А на стук отвечала, что у нее мигрень. Однажды я заглянула в замочную скважину и узнала всю правду: она с улыбкой смотрела в зеркало на дверце шкафа и обмахивалась веером
— Это было давно…
— А ты думаешь, что женщины изменились?
— Нужно иметь какую-то очень важную причину, чтобы, имея двести или триста франков за душой, лететь в десять вечера к «Мадемуазель Ирэн», требовать вечернее платье, сразу же в него переодеваться и выходить под дождь.
— Вовсе необязательно, чтобы это была причина, которую мужчина посчитал бы серьезной.
Мегрэ понял, что имела в виду жена, но это показалось ему неубедительным.
— Хочешь спать?
Он кивнул головой.
Утро было ветреное, по небу мчались тучи, и мадам Мегрэ велела мужу взять зонт. На службе он чуть было не прозевал телефонный звонок. Уже собирался с докладом к шефу, когда зазвонил телефон. Одним прыжком он вернулся от двери.
— Алло. Комиссар Мегрэ
— Кто-то, не называя своего имени, срочно хочет поговорить с месье, — услышал он голос телефониста с центральной.
— Соединяйте.
Из трубки донесся такой крик, что, казалось, было видно невооруженным глазом, как дрожит мембрана. Эта особа явно не привыкла к телефонным разговорам.
— Это комиссар Мегрэ?
— Да, это я. Кто говорит?
Тишина.
— Алло! Слушаю!
— Могу сообщить месье кое-что о той девушке, которую убили.
— На площади Вэнтимиль?
Снова тишина. Мегрэ подумал, не ребенок ли это.
— Говорите, пожалуйста. Вы ее знали?
— Да. Знаю, где она жила.
Он был уверен, что длинные паузы между репликами его собеседница делала не от нерешительности, а от того, что она… говорила по телефону. Вместо того, чтобы разговаривать обычным голосом, кричала и прижимала при этом губы к трубке. Где-то далеко играло радио. Слышался плач младенца.
— И где же?
— Улица Клиши, 113 бис.
— Кто вы?
— Прикажите допросить старуху с третьего этажа, ее зовут мадам Кремье…
Послышался другой голос, который звал:
— Роза, Роза! Что ты там…
Потом трубку повесили.
У шефа Мегрэ провел несколько минут, а когда явился Жанвье, взял его с собой.
Весь вчерашний день инспектор убил, безрезультатно мотаясь по городу. Лоньон, который занимался ночными заведениями и таксистами, не подавал признаков жизни.
— Она производит впечатление молоденькой служанки, которая только недавно приехала из деревни, — рассказал Мегрэ помощнику о звонившей по телефону. — У нее своеобразный акцент, только не могу сообразить, какой.
Дом 113 бис на улице Клиши оказался обычным доходным домом, каких было много в этом районе. Сначала они зашли к консьержке, женщине лет сорока, которая встретила их не очень учтиво.
— Уголовная полиция, — сказал Мегрэ, показывая свой жетон.
